— Жми на газ, Васильич!
— Погодите! — остановил их Кизил. — Алекс чего-то базарит… не пойму.
— Радж… Радж… — шептал шеф, теряя сознание.
— Где Радж? — понял Каракуль.
— Был здесь только что, — проговорил Васильич, готовя машину к старту.
— Ладно, жмите в больницу, — приказал Каракуль, вылезая из авто. — Пойду искать пса, а то Алекс нам головы снесет. Гони, Васильич. Я следом за вами при-еду. Нашим сообщите…
Машина умчалась на сумасшедшей скорости, а Каракуль, ругая вслух строптивого дога, озирался. Дело в том, что Кизила пес вообще в упор не видит, а с Каракулем кое-как мирится. Поэтому и пришлось начальнику охраны самому остаться из-за собаки, чтобы доставить ее в целости и сохранности домой. Но вот дог выбежал из ворот кладбища. Не увидев машины и хозяина, завыл, нервно перебирая мощными лапами. Тут только Каракуль заметил, что пес хромает на заднюю ногу, а на ляжке у него рана. Он взял Раджа за ошейник, осмотрел рану:
— Так, и тебе досталось. Ну, узнаю кто — в студень превращу! А это что? Дай! — Каракуль протянул руку к тряпке, торчащей из пасти, и сразу отдернул, так как Радж угрожающе зарычал. — Ну и не надо. Что ж, идем тачку ловить.
Выйдя на проезжую дорогу, остановил такси, но водитель запротестовал:
— Куда с собакой? Пеший чеши… Он еще и в крови! Сиденье загадит!
— Плачу двойной тариф, — сказал Каракуль, пропуская Раджа на заднее сиденье. — Песик смирный, не боись.
— Он мне башку откусит! — И водитель вжал голову в плечи, ощутив на затылке горячее дыхание «песика».
— Слушай, кончай месить языком, — миролюбиво улыбнулся Каракуль. — Сказал — вези, значит, вези. Получишь тройную таксу. А если я передумаю, повезешь бесплатно, понял?
И в доказательство приоткрыл куртку. Ремни, переплетавшие плечи, дали понять таксисту, что пассажир — мужик серьезный. На ремнях держится кобура, а в ней, как известно даже школьнику, ствол. Матерясь про себя, таксист повез братка и его зверя по указанному адресу.
Сидевший за рулем Дудин, мужчина лет тридцати пяти, коренастый и крепкий, с непримечательным лицом, которое закрывала густая короткая борода, оглянулся:
— Что с Алексом? Самвел, слышишь?
— Да… — выдавил тот, корчась на боку от боли. — Хана ему… Не могу, больно…
— Терпи, дорогой, ты мужчина. Лежи тихо, не высовывайся.
Нагло проезжая мимо отделения милиции, не мог не заметить там суету. В машины прыгали легавые, значит, им уже стало известно об убийстве Алекса. Благополучно миновав центр, вскоре приехал на место — к добротному дому из красного кирпича, обнесенному высоким деревянным забором. Не заглушая мотора, вышел, не торопясь открыл ворота, приветливо кивнул соседке, проходившей мимо, и вернулся в машину. Подкатил почти к порогу флигеля и повернулся к Самвелу:
— Давай-ка пулей лети во флигель, пока соседей в окнах не видно. Ствол спрячь.
Самвел, охая, выбрался из машины и, волоча ногу, вбежал в домик. Сразу повалился на кровать с панцирной сеткой, заскрежетавшей под его тяжестью. Видок у него был, прямо сказать, тот еще. Бледный, с посинелыми губами, по лицу катился пот, руки тряслись. Дудин помог снять изодранную куртку, затем рубашку, взглянув на спину, присвистнул. Под правой лопаткой рваная рана, ошметки мяса кровоточили. Левая нога представляла собой не лучшее зрелище, икру будто ровненько разрезали сзади двумя ножевыми ударами. Самое паршивое — без хирурга не обойтись, требовалось зашить раны. Но Дудин не кинулся к телефону вызывать врача и, естественно, не повез Самвела в травматологию. В доме нашел аптечку, принялся оказывать посильную помощь, протирая раны перекисью водорода, смазывая вокруг йодом и сосредоточенно думая, что делать. Самвел рычал от боли и грыз зубами подушку, но сообразил:
— Укол надо против столбняка…
— Надо, — согласился Дудин, продолжая скрупулезно обрабатывать раны. — Постараюсь добыть. Все путем сделаем. Но сами. А в больницу нам нельзя. Чего ты пса не пристрелил?
— Попробуй попади в него… — огрызнулся Самвел, молодой человек лет двадцати пяти, приятной наружности, говорящий с небольшим кавказским акцентом. — Я стрелял… Он как маятник… У, гад, убью собаку, клянусь.
Перевязав Самвела, Дудин налил в стакан коньяка пополам с красным вином — смесь, восстанавливающая силы и действующая как анестезия, протянул напарнику:
— Пей. Уснешь, а я поеду доложу и, возможно, привезу врача.
— Привези, я подыхать не хочу.
Глава 2
Созвонившись с Кизилом, Каракуль узнал, что больница поднята на уши. «Наши» прибыли, охраняют входы и выходы, посетителей проведать больных не пускают — перебьются покуда. Алекс в операционной, сам Хачатур Каренович приехал.
— Понял, — сказал Каракуль. — Давай тащи сюда тоже хирурга, Радж ранен.
— Так вызвали всех, какие есть в городе. Все в операционной с Алексом.
— Ничего не знаю, бери где хочешь хирурга. Пулю надо вынуть, иначе Алекс… сам знаешь, что с нами сделает, понял?
— Если выживет, — угрюмо буркнул Кизил.
— К Хачику обратись, он найдет врача. Давай не тяни.
Абсолютно все были в курсе искренней привязанности Алекса к догу, поэтому просьба найти для него хирурга не удивила Хачатура Кареновича. Через час Кизил с Васильичем привезли врача, которого ввели в спальню Алекса, где на ковре в углу лежал пес, зализывающий рану. Радж предупредительно зарычал. Врач, сухощавый и пожилой человек в очках, попятился, недоуменно вымолвил:
— А… где пациент?
— Так вот он, — кивнул на пса Каракуль, улыбаясь. У него довольно приятная, простецкая и дружелюбная улыбка. Надевает ее при каждом удобном случае, чтобы расположить к себе людей, которые при первом знакомстве обычно сторонятся Каракуля.
— Но это же собака! — пролепетал хирург, отступая спиной к двери. — Я людей, извините… Вам нужен ветеринар.
— Ты че, учить меня будешь, кто нам нужен? — хмыкнул Каракуль, перегородив собой дверной проем. — Короче, за нашего песика ты получишь бабок столько, сколько загребаешь за год в своем лазарете, понял? А если будешь базарить, а не делом заниматься, я тебе глаза на затылок натяну, понял?
И Каракуль покосился с довольным видом на Кизила: мол, как шутка? Тот одобрительно заржал. Врач нахмурился и опасливо посмотрел на собаку. «Песик», в свою очередь, внимательно изучал чужака, вывалив язык величиной с лопату, а головка «песика» была с голову теленка… нет, пожалуй, больше. Из пасти торчали клыки, можно сказать, драконьи, а не собачьи. И вдруг Радж громогласно гавкнул, возмутившись бесцеремонным разглядыванием. Хирург, вздрогнув всем телом, сразу решился на возражения:
— Ребята, что хотите делайте, но без ветеринара не обойдемся. Я даже не знаю, какой наркоз дают животным. Сами посмотрите, он же меня не подпустит, разорвет.
— Верно, — дошло наконец до Каракуля. — Кизил, тащи ветеринара.
Кизил протискивался в узком дворике между старух с кошками, детей с крысами, дамочек с собаками. Все ждали своей очереди, видимо, ждали долго, потому разволновались, когда детина с рожей висельника беспардонно подошел к заветной двери:
— Вы куда? На прием? Очередь займите!
— Ша! — гаркнул Кизил, поморщившись и подняв руки вверх.
Оттолкнув пацана со щенком в руках, вошел в домик, похожий на сарай. Завидев неказистую девушку в белом халате, ткнул ей пальцем в грудь:
— Ты ветеринар?
— Я медсестра, — убрала она его руку.
— Что вам, молодой человек? — строго спросила тетенька в очках, писавшая что-то за столом. — Ветеринар я.
— Тогда собирайся. Собачку надо полечить.
— У меня прием… — возразила тетенька еще строже.
— А у меня времени нету, — сказал Кизил, сложил руки на груди и свирепо посмотрел на тетеньку, дескать, я против тебя ничего не имею, но… сама понимаешь.
Она, конечно, поняла. Покидала в кофр инструменты, какие-то ампулы, мази в склянках, попутно поинтересовавшись, что с собачкой. Людям во дворе объявила:
— Приема больше не будет.
— Как?! Почему?! Что за безобразие! — раскричалась публика, но Кизил и ухом не повел, прошествовал сквозь толпу, подталкивая вперед ветеринара.
— Вы же говорили — собачка, — обомлела ветеринар, увидев Раджа, — а это… это…
— Зверюга, — подсказал хирург.
— Наденьте намордник на собаку, что ли… — попросила ветеринарша.
— Хотел бы я посмотреть на того, кто наденет на Раджа намордник, — сказал Каракуль, хмыкнув. — Ему сроду намордник не надевали.
— Я не прихватила ружье, — растерялась она и обратилась к Кизилу: — Вам надо съездить и привезти. Медсестра должна быть на месте. Я боюсь к нему подойти.
— Кизил, ты дятел? — набросился на напарника Каракуль. — Ты че не посвятил ее? Вали теперь и вези пушку с медсестрой на пару, понял?
Зато дог оказался не дятлом. Подозревая, что люди затеяли против него заговор, угрожающе рычал и передней лапой время от времени ударял по полу, предупреждая: если кто вздумает приблизиться — пожалеет. Когда Кизил привез медсестру и так называемое ружье — длинную трубку, сконструированную по типу духового ружья папуасов, — ветеринарша, заряжая его ампулой с иглой, спросила совета у хирурга:
— Может, ему двойную дозу? А?
— Ну уж не знаю, — развел тот руками, — собаки по вашей части. Но чтоб трупом лежал.
— Тогда тройную, — вздохнула она.
— Граждане врачи, погодите! — выступил Каракуль. — А после вашей тройной дозы он не того?.. Не окочурится?
— Это всего лишь обездвиживающее лекарство наркотического свойства, а не яд, — успокоила ветеринарша и протянула штуковину Каракулю. — Будьте добры, у вас, видно, есть опыт стрелять на расстоянии. Это просто, направляете на пса и резко дуете в противоположный конец.
Каракуль дунул несколько раз. Радж ощерился, показывая клыки, но лекарство подействовало быстро. Вскоре пес лежал на боку. Каракуль воскликнул:
— Готов! Прошу вас, граждане врачи, не стесняйтесь.
— Вы сначала убедитесь, что он спит, — перестраховался хирург.