— Руслан, твой шпион не знает, где Лия? — спросил Артем.
— Нет, — ответил Руслан. — Судя по звонку Каракуля, она у Хачика. Этот из лап ее не выпустит, даже если вернут ему бумаги. Черт, а мы ничего не можем сделать!
— Можем, — убежденно произнес Артем. — Нужны бумаги. Без них мы пробатрачим вхолостую плюс набьем шишки. Но жена Алекса может помочь, я почему-то уверен, что она завязана с заказчиком. Возможно, и бумаги у нее.
Каракуль позвонил Хачатуру на самом деле:
— Это Захар Быкин, Хачик.
— Не знаю такого, — Хачатур Каренович сделал вид, что не узнал его.
— Каракуль я, Каракуль, — подсказал тот. — Слушай внимательно. Лию увезли Тимоха и Булькатый. Сейчас же звони и предупреди, чтоб с ее головы ни один волос… ну, ты понял. Взамен я обязуюсь добыть тебе бумаги. Еще раз предупреждаю: если ее тронут хоть пальцем, заказывай и себе траурный марш. Все заказывайте. Это обещает Захар Быкин.
— Зачем угроза? — проговорил с обидой Хачатур Каренович. — Ми всэгда можем договориться. Давай встрэтимся, поговорим…
— Ага, встретимся, — заржал Каракуль. — Я еще не заказал себе белых тапочек. Вот когда закажу, тогда и встретимся. Так ты понял? Звони немедленно!
Хачатур Каренович заметно помрачнел, пальцы его постукивали по столу. Он был растерян, огорошен, озадачен. Взглянув на присутствующих, бросил хмуро:
— Всэ вон отсюда!
Оставшись один, набрал номер, нежно заворковал:
— Адам? Здравствуй, дорогой. Как спаль?.. Хорошо, да? А кушаль как!.. С аппетитом, да? Это хорошо. Адамчик, стало известно, что ти пирячешь Лия… Ти помолчи пока. Лия у тебя, я знаю, — нежный тон Хачатура Кареновича плавно перетекал в жесткий. — Не трогай ее. Ни пальцем. Ти понял?.. Адамчик, ти не хочешь на кладбище? И я не хочу. Так вот, пускай Лия будет у тебя, никто не должен причинит ей вред! Пока не должен. Сделай ей двойной охрана. Я все сказаль! Да, надо поговорит срочно. Когда и где?.. Ах, у тебя? Сегодня? Хорошо… Поздравляю. Я буду. До встречи…
Положив трубку у себя в офисе, Адам Рудольфович заметался по кабинету:
— Ах ты, сучонок! Ах, пидор вонючий! Насексотил Хачику! Сдал! Ах ты, гнида! Я ж тебя, плесень, из твоих матрацев зассатых хотел вытащить, а ты Хачику… Ну, гад ползучий, я тебе сделаю, — и, кинувшись к телефону, стал лихорадочно тыкать пальцем в цифры. Услышав ненавистный голос, заговорил нежно, на манер Хачика: — Тимоха? Здравствуй, дорогой. Хочу пригласить тебя на день рождения. Да, у меня сегодня большой прием, будут сюрпризы… Нет, нет, я нарочно не предупреждал, чтоб не обременять тебя лишними хлопотами. Приезжай без подарка. Приедешь?.. Ну, тогда до вечера. Очень жду. — Только после этого, опомнившись, позвонил своим боевикам в горы: — Отменить дознание. Не трогать девчонку.
— Так уж приступили, как вы велели…
— Ты что, оглох? Я сказал, отменить! — заорал так, что охранник завода резко отнял от уха мобильник. — Чтоб она была как новая, если шкуры дороги!
Охранник рванул к подвалу.
А ребята развлекались. Им не сказали, какого признания должны добиться. Просто приказали немножко побить, немножко попугать, мол, девушка сама догадается, поэтому и начали с плеточки. Один бил, двое наблюдали, лениво попивая пиво. Бил не сильно, так, дурачился. Но девушка очень испугалась, издавала короткие вскрики, когда плетка жгла ее спину, а это горячит кровь. Девушка красивая и такая слабая, что невольно потянуло продемонстрировать мужскую силу. Нечаянно вошли во вкус. Покончив с шутками, повалили ее на голый цемент, двое схватили за ноги, третий расстегивал «молнию». В них уже не было лени и равнодушия, родилась похоть, которая росла с каждым новым порывом жертвы вырваться. А Лия отбивалась и кричала, хотя понимала, что это бесполезно. Но где-то в душе не верила, что это происходит с ней, надеялась на чудо, поэтому кричала. Ворвавшийся охранник растолкал парней:
— Не трогать! Все пошли вон! Поступил приказ! Быстро!
— Скажем, что поздно поступил приказ… — разозлился тот, кто намеревался первым взгромоздиться на Лию. Из брюк его торчал возбужденный член, а сам он был красный и с налитыми кровью глазами.
— Сходи отлей! — гаркнул охранник. — Нам за нее Булькатый головы снесет. Он только что звонил. Тебе жить надоело? Да? Вон, я сказал!
Парни, нехотя и злобно ругаясь, убрались. Лия вся тряслась. Она отползла к стене, натянула рваные колготки, отдышалась. Вдруг накатило жгучее желание умереть, это был бы выход. Только чем себя убить? Разве что крысы ночью загрызут. Но такой смерти Лия тоже не хотела. А Антошка? Что его ждет, если ее не станет? Детский дом, а потом всякое отребье возьмет под крыло? Нет, так нельзя, она обязана жить, что бы с ней ни случилось. Лия выстроила груду ящиков у стены, где расположено окно, и принялась упорно долбить стену.
Каракуль выждал час и снова позвонил Хачику:
— Что с Лией?
— Все хорошо, — сказал Хачатур Каренович. — Откуда ти звонишь?
Вопрос может вызвать удивление, но Каракуль хорошо изучил местных жителей, поэтому не удивился. Здесь люди часто задают наивные до глупости вопросы, и поначалу Каракуль думал, что они действительно глупы. Но позже, прожив какое-то время среди местного населения, понял: подобные вопросы как раз и предназначены для дураков. Человек готовится к сложным сплетениям фраз и мыслей, продумывает заранее ответы, а ему лепят прямо в лоб: «Откуда ти звонишь?» И человек, поставленный в тупик дурацким вопросом, вдруг начинает сдуру говорить правду. Ранее Каракуль покупался на эти дешевые трюки, но, раскусив их, посмеялся над собой и взял на вооружение тактику «простаков».
— Я звоню из автомата, — елейно проговорил он, подбрасывая в костер ветки. — Теперь слушай. Бумаги я тебе добуду, если ты не будешь мешать. Они ведь нужны тебе? Нужны. Так вот: мне Лия, а тебе бумаги. Будем меняться?
— Каракуль, эсли тебе нужен женщина, я дам сто таких, как Лия. И много бабок. Много!!! Зачем тебе Лия?!!
— Хочу, — коротко ответил тот.
— Но я не держу Лия!
— Знаю. Она у Булькатого.
Мысленно взвесив Тимоху и Адама, Каракуль пришел к выводу, что забрал ее все же Булькатый. Тимоха слишком жидкий, чтоб отобрать у Адама добычу, но уверен не был. И сейчас, разговаривая с Хачиком, он тоже прибегнул к хитрости, дабы по его словам и интонации определить, у кого конкретно искать Лию, чтобы не тратить зря времени. Сработало, потому как Хачик траурным голосом ответил:
— Он не даст ее.
— А ты попроси, — подхватил Каракуль. — Эти бумаги нужны и Булькатому. Но я отдам их тебе, помни мою доброту. И постарайся, чтоб милиция не сидела у меня на хвосте, а то папку могут перехватить твои недруги. Ты меня понял?
Каракуль отключил телефон и подмигнул Антошке. Мальчик ел копченую колбасу и запивал ее кипятком с размешанной в нем сгущенкой. Радж, получив свою порцию свиного окорока, проглотил ее сразу и теперь не отрывал глаз от колбасы в руке Антошки, незаметно подползал ближе. Они переночевали в машине, которую с утра замаскировали ветками. Каракуль все предусмотрел, надежно прячась, ведь у Хачика есть даже вертолет, а с высоты птичьего полета искать их удобней.
— Мне надоело есть без хлеба, — вздохнул Антоша.
— Да где ж его взять, — развел руками Каракуль, затем вскрыл ножом рыбные консервы. В это время Радж одними губами вытащил из руки Антоши кусок колбасы и тут же проглотил. Каракуль напустился на него: — Ты что, гад, делаешь?! А ну пошел вон!
— Не надо ругать Раджа, я уже не хотел колбасы, — сказал Антон. Пес виновато прижал уши. — Можно, я доем сгущенку?
— Ешь, — проворчал Каракуль. — Если мы здесь будем долго отсиживаться, эта лошадь и нас сожрет.
— Не сожрет, — гладил пса мальчик. — Он хороший. А ты настреляй ему птиц.
— Знаешь, сколько этому слону надо птиц? Патронов не хватит. Ладно, сейчас не о нем надо думать. Я вечером пойду в город, а ты…
— Я с тобой.
— Антон, это опасно. Ты даже не знаешь, как опасно.
— Каракуль, пожалуйста, не оставляй меня здесь одного, — куксился мальчик.
— Ты ж не один будешь, а с Раджем. Залезешь в джип…
— Ну, пожалуйста, Каракуль. Я не буду тебе мешать, честное слово.
— Эх, Антошка. — Каракуль взъерошил ему волосы и притянул к себе. — А джип кто будет сторожить? Нет, не спорь. Я не могу тебя взять. Ты же хочешь вернуть маму? С тобой я не смогу этого сделать. Да и Радж увяжется за нами. Ну куда с таким бегемотом? Его за километр видно, нас сразу заметят. Давай лучше поспим.
Он лег в джипе, проспал почти до самого вечера. Антон поддерживал огонь в костре, играл с Раджем. Они поели, и Каракуль приступил к сборам. Два пистолета, патроны и гранаты рассовал по карманам, «узи» повесил на шею, надел куртку. Прихватил и веревку, аккуратно свернул ее и засунул за пазуху. Вечера холодные, еще апрель, так что никого не удивит кожаная куртка, а днем люди уже ходят налегке.
— Ты на войну собираешься? — поинтересовался Антон.
— Всякое может быть, — проговорил Каракуль, сунув за голенище нож и тщательно зашнуровывая армейские ботинки. — Ну, бывай, Антон.
Он протянул пятерню, мальчик ударил по ней своей ладошкой и надел рюкзак.
— А рюкзак зачем? — нахмурился Каракуль.
— Так мы же на войну идем.
— Антон, — строго сказал Каракуль, присев перед ним, — это не игра. Я не могу тебя взять с собой, пойми. Я вернусь, обещаю. И найду твою маму. А ты лезь в джип.
— Ну ладно, — неожиданно согласился тот. — Иди.
Уходя, Каракуль несколько раз оглянулся. Антон опустил рюкзак на землю, глядел ему вслед у дымящегося костра. Очень скоро за деревьями и кустарниками его не стало видно. Вечерело. Каракуль поспешил выбраться на дорогу, по лесу в сумерках идти трудно, сумерки в зарослях превращаются в ночь. По лесным тропам охотников бродить в вечернюю пору не сыщешь, да и днем здесь редко кого встретишь, поэтому не опасался людей. Добравшись до дороги, Каракуль побежал спортивной трусцой, когда сбилось дыхание, перешел на быстрый шаг. Но вскоре уловил ухом, что не один в лесу. Он тут же свернул с дороги, спрятался, выглядывая из зарослей. И точно. Вскоре показались… Антон с рюкзаком за плечами и Радж! Каракуль выскочил из укрытия, взбешенный до такой степени, что готов был снять ремень и отходить мальчишку как следует: