— Ты говорил, что с Каракулем был еще один. Этот?
— Не знаю, — опустил тот углы губ вниз, выражая тем сомнение. — Может, и он. За их спинами бушевал огонь, лица темные были. Каракуля по голосу узнали, а второй молчал.
— Кто такой Каракуль? — спросил Вадим растерянно. Он Каракуля мог не знать, потому что не входил в число приближенных к Адаму людей, которые везде сопровождали патрона и были в курсе всех дел.
— Свободен, — сказал Адам охраннику. — Ты, Вадик, тоже иди. И помни, что ты очень плохо себя вел. Но я прощаю тебя. Иди. Позже поговорим.
— И все? — удивленно спросил Каракуль, когда Вадим закончил рассказ. — Больно просто получилось. Не расслабляйся, предупреждаю. Раз они достали утопленников, значит, и тебя искали. На их месте я предположил бы, что ты помог мне проникнуть на пойловку. Потом плавал в подвале, выбрался со мной и убежал. Они считать умеют. Или тебя Гоги сдаст, на это и рассчитывает Булькатый. Гоги расскажет ему другую басню, тогда из тебя жилы вырвут за обман. Смотри в оба, наверняка будут следить за тобой.
— Гоги? — глаза Вадима недобро сузились. — Гоги в больнице без сознания, головкой стукнулся сильно. Я ему припомню крыс и ледяную воду. Утопил своих же.
— Я бы тоже вас утопила вместе с Гоги, — вдруг рассвирепела Лия.
— Слушай, девчонка, я прошу у тебя прощения. Я пьяный был, не соображал, что делал. Как-то все глупо вышло, мне сейчас стыдно. Я такого никогда не делал…
— Но хотел сделать! Ты такой же, как они! — прорычала она, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в лицо Вадима ногтями. Каракуль дернул ее на себя, одной рукой обхватил за плечи, второй зажал рот.
— Так не сделали ж, — пожал плечами Вадим. — Вон его благодари, а меня уж прости. Чем я могу еще помочь?
— Пока ничем, — ответил Каракуль, Лия вырывалась, мычала, а он держал ее крепко.
— Учти, если надумал бежать, то только лесом. Но это невозможно, в глубине дебри непролазные. По побережью тоже нет пути. Остается переждать.
— Ты пока выясняй, что к чему, мне завтра доложишь в это же время здесь же. Возьми трубку, только проверь, она под водой плавала.
— Был бы аппарат, а наладить сможем, — вертел в руках мобильник Вадим. — Батарейки заменим, почистим…
— Звони, если что срочно, — сказал Каракуль. — Да, вот еще. Возьми деньги, оплати сразу три номера, найдешь их в записке.
— Купи мыло, пасту и три зубные щетки, — наконец вырвалась Лия.
— Вот, — кивнул Каракуль, — купи. Еще одежду Лии.
— Для меня приготовил? — кивнул в сторону пулемета Вадим. — Ну, вообще-то правильно, я бы тоже подготовился. Ладно, пока. Не сердись, девчонка, все обошлось.
Вадим сбежал вниз, а Каракуль и Лия, теперь не торопясь, пошли назад в лес. Она несла пакеты, он пулемет. Каракуль, как всегда, не знал, о чем с ней говорить. Когда приходится действовать, слова сами собой находятся, а в спокойной обстановке не было ни слов, ни темы, из-за чего злился на себя. И Лии было неловко идти молча.
— Что ты собираешься делать? — спросила.
— А, кстати! — остановился Каракуль, положил пулемет на землю, достал мобильник. Заговорил неуважительно: — Алло! Хачик? Это Захар Быкин.
— Ты спятил! — ахнула Лия, но он только подмигнул ей.
— Эх, Хачик, слова своего не держишь. Нехорошо это, не по-мужски. Я же говорил: не мешай, а ты с легавыми листовки расклеил… Ах, не ты клеил? Ну, так вот, Хачик, Лия у меня. А бумаги теперь ищи сам, раз меня поставил вне закона… Нет, ты! Ты же меня ментам сдал… Бабки? Это хорошо — бабки, но ведь опять надуешь. Ладно, я подумаю.
— Он за меня деньги предлагал? — спросила Лия, когда Каракуль взгромоздил на плечи пулемет и зашагал по дороге.
— За бумаги Алекса. Тебя, если ты ему попадешься, просто убьет. Думаю, и меня прикончит, когда доставлю ему папку. Знаешь, сколько обещал? Триста «зелени». Тысяч!
— Но у меня нет папки! — В голосе Лии послышалось отчаяние и недоверие, она даже отстала.
— Я знаю, — повернулся к ней Каракуль. — Но бумаги надо достать. Лия, не смотри на меня так. Помни, что было ночью, это главнее. Неужели ты мне и сейчас не доверяешь?
— Доверяю, — с сомнением произнесла она. — Но зачем тебе эти проклятые бумаги?
— Пойми, меня разыскивает милиция. Тебя тоже. Мы убежим, а за нами хвост потянется, розыск объявят по стране. Мы не сможем жить спокойно. На мне уже четыре трупа и побег из ментовки. Так вот, я хочу с этим дерьмом рассчитаться раз и навсегда, поняла? Я не хочу прятаться. В тех бумагах наши жизни.
— Как ты рассчитаешься? Их так много, — пессимистично вздохнула она.
— Подумаем. Да не бойся ты, — и неожиданно для себя обнял ее за плечи. Лия не стряхнула руку, как делала это раньше, наоборот, слегка прильнула к Каракулю, подстраиваясь под его шаг. — Не бойся, Лия, выплывем, как из бассейна в подвале.
— Я слышала, как Тимошенко и Адам в охотничьем доме договаривались против Хачика. Эти тоже хотят найти бумаги, думают, они у меня. Я подтвердила, надеялась, что не тронут меня из-за них. А они говорили, что убьют меня, когда я отдам бумаги. Нас теперь будут все искать, все. Захар, ты хоть веришь, что мы выберемся?
Он давно, сколько жил здесь, не слышал своего имени. Да и сам лишь недавно вспомнил, что он Захар Быкин, человек, а не овца с кличкой Каракуль. Еще подумал, что жизнь только начинается, и он не даст ей закончиться на самом интересном месте. Каракуль задержался на дороге, сжимая Лию за плечи, задумчиво сказал:
— Так ведь нельзя не верить. Но смотря во что. Однажды к нам в часть прибыло подкрепление, и был там парень двадцати одного года. Как-то не могли мы выбить боевиков из пятиэтажки, залегли вокруг, головы не высунуть — снайпера снимают. Вдруг он орет: «Прикройте!» — и выскочил на площадку перед домом, стал поливать окна из автомата. Как в кино, ты, наверное, такое видела. А снайпер из окна — пух! И наповал. Прямо в лоб. Тот парень верил в геройские сказки. А я, Лия, не выскочу под прицел зарабатывать славу героя. Чтоб меня, как того пацана снайпер? Нет уж. Я знаю, с кем имею дело, поэтому постараюсь перехитрить их.
Он заглянул в ее красивое лицо, притягивающее настолько, что тут же отстранил Лию, скрипнув зубами.
— Тебе плохо? — беспокойно спросила она.
— Еще бы! — буркнул он, поднимаясь в гору.
— Давай перевяжу рану.
— Потом. Поспешим, а то смеркается.
Антошка обрадовался не столько их появлению, сколько картошке и хлебу. Отломив горбушку, принялся грызть ее с блаженством, словно ел пирожное. Пока картошка пеклась в золе, Лия обработала Каракулю рану йодом, перевязала бинтом, смазала многочисленные ссадины на своем теле. Поужинав, улеглись в джипе. На этот раз и Радж предпочел залезть в машину, потеснив людей. Каракуль не спал долго, все думал, как и с чего начинать действовать. Первое — это обеспечить пути отступления.
— Дайте закурить, — попросила Инна.
Артем протянул пачку, Руслан поднес зажигалку. Пребывание в СИЗО отразилось на ней самым печальным образом. Лицо осунулось, без косметики вообще выглядело блеклым, под глазами обозначились мешки, а волосы, потеряв форму без ухода, неопрятно повисли, расползлись отдельными прядями по плечам и потускнели. Подавленный вид тронет кого угодно, только не товарищей из органов. Артем приступил к допросу:
— Вы добивались встречи. Что хотите нам сообщить?
Инна не сразу ответила, курила, рассеянно глядя перед собой, видимо, подбирала слова, чтобы не наговорить лишнего. Но вот подняла глаза на Артема:
— Я не могу больше находиться в тюрьме.
— Это пока не тюрьма, а следственный изолятор, — сказал он. — К вашему сожалению, мы не можем вас отпустить. Причины вы знаете.
— Но я не убивала Алекса. Не забирала ничего из сейфа. Я здесь не была два года.
— Охотно верю. Но все против вас. Вы единственная, кто знает, где сейф. А из сейфа пропали документы в день похорон Алекса. Вы одна из немногих, кто знает, что в этих бумагах. Из-за них начались проблемы не только у вас. Наконец, у вас нет алиби.
— Я понимаю. И действительно не могу доказать, что не отлучалась из дома восемнадцатого апреля. Но и вы поймите, моя мама в больнице. Ее скоро выписывают, кто ее привезет домой? Ей нужна помощь. Насчет меня вы заблуждаетесь, я не имею никакого отношения к тому, что произошло, — и расплакалась.
Руслан поднялся, прошелся по кабинету и встал у Инны за спиной, подавая знаки Артему. Одним выражением лица следователь показал: не понимаю. Тогда Руслан вторично сложил по два пальца обеих рук крест-накрест, образовав окно, затем изобразил крест руками, а потом потер пальцами, как это делает Булькатый. Артем догадался, что нужно предложить Инне.
— Ну, есть один вариант… — медленно проговорил он. — Скажите, в этом городе найдется человек, который внесет залог?
— Залог? Какой залог? — оживилась она.
— Кто-то должен внести деньги, тогда мы отпустим вас.
— А какую сумму нужно внести?
— Это как решит прокурор, — сказал Артем. — Думаю, не меньше ста тысяч.
— Сто тысяч?!! — с усилием выговорила Инна. По всему было видно, что сумма произвела на нее впечатление. Тем не менее она не упала духом окончательно, а сосредоточенно вспоминала, кто сможет помочь. Наконец в ее глазах промелькнула надежда. — А нельзя ли мне устроить встречу?
— С кем? — насторожились не только Артем, но и Руслан с Севой.
— Думаю, Адам Рудольфович согласится помочь мне.
Сева заерзал на стуле, а Руслан, оставшись стоять у нее за спиной, выпятил нижнюю губу и покачал головой, что означало — раскололась. Один Артем, словно не услышав имени и отчества, довольно равнодушно поинтересовался:
— А что вас связывает с Адамом Рудольфовичем?
— Да какая разница? Вам деньги, мне свобода, разве этого не достаточно?
— Понимаете, Инна, мы знаем, что Алекс не ладил с Адамом Рудольфовичем. На каком основании он станет вносить залог за жену врага? Или у вас были тесные взаимоотношения, о которых ваш муж не подозревал?