Лия была в ярости, вернувшись домой, решила снова поставить Антона в угол. Вмешался Захар, сказал, что за одну провинность не наказывают дважды. Он поговорил с Антоном по-мужски без Лии. О чем они говорили, она так и не узнала, но жалобы на Антона прекратились. Каракуль вообще сделал много для нее и Антона, а она лишь принимала помощь. Да, он тоже тянул ее в постель, предлагал это прямо и грубо, ну и что? В лесу дошло, что для него она не девочка на час. Один эпизод приносил неприятные воспоминания — в курилке. Но и у того поступка была причина, значит, его стоило забыть. При внешней браваде и грубости Каракуль нежный, тонкий человек, доказал это во время их близости. Правда, Лия скорее со страху пошла на связь, боясь потерять верного защитника, которому могли надоесть опасные приключения. Да, очевидно, Каракуль и есть ее судьба, которую чуть было не пропустила. Лия почувствовала себя сильной, способной принимать решения и бороться. Ее уже не пугали Хачик и прочие, а родилось желание быстрее все закончить, отвоевать свои жизни и жить. Без Захара она давно сдалась бы.
— Я люблю тебя. Ты слышишь? — прошептала Лия, приложив его руку к своей щеке.
Он слышал, потому что слегка сжал ее пальцы. Возможно, Лия слукавила, потому что чувство только зарождалось, и в основе его была благодарность, но оно уже было.
Артем поднял трубку среди ночи, включив настольную лампу.
— Ты, мурло мусорное, — раздалось злобное пыхтение. Артем поспешил включить магнитофон, подключенный к аппарату. — Будешь нос совать, нюхалку откусим, понял? Замри в своей конуре, легавый.
Артем прослушал магнитофонную запись. С чьей стороны поступил звонок? Со стороны Хачика или Шкалика? «В тот раз, — думал Артем, — организовал звонок Хачатур, сам же позвонил из Швейцарии, надеясь таким образом обелить себя. А это кто? Зря поинтересовался у Шкалика высотой его роста, он мог догадаться о подозрениях. Ну а Хачатур, как я понял, уверен, что не на крючке. Но голос-то, голос один!» Вдруг Артем подскочил. А «жучки»? Ведь Руслан и Сева обнаружили «жучок» в кабинете. Каждый день начинался с обследования, правда, больше «жучков» не находили, но вчера забыли обыскать кабинет. Если допустили промах, считай, сами на мушке очутились. Из-за маленькой оплошности все дело можно завалить! Тут уж не до сна. Артем поплелся на кухню, поставил чайник.
Радж нашел лазейку в соседнее домовладение, оттуда через брешь в заборе пробрался на улицу, когда в районе погасли огни в окнах и настала тишина. Он бежал к тому дому, в котором прятался человек с кладбища. Достигнув цели, Радж запрыгнул на бревна, заглянул во двор. Там никого не было, а в окнах горел свет. Прошло время, и свет погас. Радж ждал, что человек выйдет. Ждал почти всю ночь. А ночи становились заметно короче. Чуть небо посветлело, Радж завыл. Он выл протяжно и угрожающе.
Самвела разбудил вой, он подскочил в тревоге, припал к окну…
Глава 27
Через три дня после операции Каракуль уже сидел, рвался вставать, уверяя, что на нем все заживает, как на собаке. Запал кончался, стоило войти в палату строгому дедушке — хозяину положения, перед которым Каракуль пасовал, и тому было несколько причин. Во-первых, старик не простил ему Раджа. Нет, он не упоминал о принудительной операции, просто в его поведении, взгляде читалось: ты силой заставил меня резать какую-то псину, и я тебя за это терпеть не могу. Во-вторых, дед залатал его, а это достойно уважения, значит, Каракуль из уважения робел. В-третьих, когда потребовал у Руслана привезти пулемет, а тот привез автомат, хирург случайно увидел оружие, орал до синевы:
— Как посмели из больницы сделать бандитскую сходку?! Да я вас… я из вас евнуха сделаю, когда вы спать будете! Оккупировали больницу и еще свои порядки устанавливают! Я вам покажу — порядки!
Вот Каракуль его еще и боялся! Вдруг осуществит угрозы и превратит в евнуха? Мечтал выбраться из больницы и бежать подальше от дедушки-инквизитора. Вадим тоже шел на поправку, но медленно, главное — переступил рубеж между жизнью и смертью, жизнь победила. Лия сутками находилась здесь же, пару раз Руслан возил ее проведать Антона, который целыми днями торчал у видика и скучал по школе. К концу четвертого дня, когда Лия кормила Вадима, Каракуль спорил с Севой о несовершенстве законодательства — последнее время это больная тема для Захара, — в палате с серьезными лицами появились Руслан и Артем, который, подсев к Каракулю, бросил ему фотографии:
— Узнаешь?
— Кажется, Васильич… — перебирал фото Захар. — Нет, правда Васильич, только без усов… и помоложе. Да, это он.
— Бегунок! — торжествующе улыбнулся Руслан. — И никакой он не Васильич, а… отгадай, кто?
— Выкладывай без отгадок, — нетерпеливо сказал Каракуль.
— Васька Бутыль. А еще точнее — Василий Бутылкин. Пять лет назад бежал из колонии строгого режима. Осужден был за разбойное нападение и убийство. Бежал не один, а с товарищем Евгением Бабичем, который из своих тридцати пяти лет в тюрьме провел семнадцать, или всю сознательную жизнь. Жека является постоянным обитателем зоны. Залеты начались со школьной скамьи, и, как водится, одно преступление влечет за собой другое, более тяжкое. Так и Жека совершенствовался в видах преступной деятельности, кончил двумя убийствами, хотя, скорее всего, на его счету их больше. Его местонахождения мы не знаем, а вот Васька Бутыль, или Бут, работал водителем у Алекса.
— Погоди, — разволновался Каракуль, — выходит, Петя Шкалик и…
— Да, — перебил Руслан, — братья! Вашему Васильичу пятьдесят шесть, внешне тянет на десяток годков больше. Средний брат был убит в драке, а Шкалик — младшенький, маленько недоделанный, но все же братец, родная кровушка. Родом они то ли из Казанского ханства, то ли из Удмуртии, во всяком случае, и там, и там наследили еще в юные годы. Сидел и средний братец, сначала получил год условно, затем схлопотал трояк, опять же из-за драки, нанес увечья приятелю. Петя до сегодняшнего дня был чист.
— Ну, дела-а, — протянул Каракуль. — Стоит копнуть глубже, и в каждом населенном пункте найдешь правящих бандюг. Как им удается бабки делать, даже в кресла залезть?
— Наше время тем и знаменательно, — заговорил Руслан, любовно перебирая снимки, — что, попадая на уровень выше остальных, человек ломается. Его главной целью становится урвать, не брезгуя средствами. Примеров много, когда вор становится олигархом, преступник — борцом за справедливость, отъявленный бандит — политическим деятелем. Он понимает, что наказания можно избежать, были б бабки. Вот и принимается за дело. Естественно, завязывается с мошенниками и уголовниками. Одни ему помогают идеями, вторые — осуществить их, притом каждый получает долю. Так и попадают в зависимость друг от друга, так сколачиваются банды нового типа, к которым часто невозможно подобраться, как у нас. И от этого никуда не денешься.
— Не нагоняй тоски, много людей порядочных, а не одни дармоеды и жулье, — возразил Артем. — У вас в городе, кстати, власть в параличе. Всем заправляли и пока заправляют могучие кучки.
— Как раз у нас в городе то, о чем я только что говорил, — категорично заявил Руслан. — Чиновники в креслах подчинены кланам, а не парализованы. Разве нет? Они исполняют волю могучих кучек, покрывают их, даже органы правопорядка на их стороне. И не бесплатно это делают. Примитивное сращивание криминала и властных структур. Вот вам и беспредел. Ужесточило бы правительство меры, а нам существенно увеличило б зарплаты, глядишь, и беспредел уменьшился бы. С ними надо так: украл — пошел в тюрьму, убил — получай пулю. Депутат, чиновник, политик, мент — получи заработанное. Тогда и будет порядок.
— На критике правительственных мер поставим точку, — сказал Артем. — Должен обрадовать, наша работа увенчалась успехом. Теперь нам станут помогать, вернее, мы поможем взять товарищей мафиози. Приказ свыше! А сколько с кресел полетит…
— И когда решено это сделать? — оживился Каракуль.
— Скоро, — ушел от ответа Артем. — Я внес нашему перепуганному насмерть начальству кое-какие предложения, оно воскликнуло: «Одобрям!» Своя же рубашка ближе к телу, вот и готовы сдать Хачика, Шкалика и всех, кто с ними был хотя бы знаком. Каракуль, ты через недельку сможешь встать?
— Я сейчас могу.
— Ну-ну, полежи, отдохни. Ранение все же. Всему свое время, — сказал Артем и стал прощаться. — Обещаю настоящий карнавал. А что, гулять так гулять!
Каракуль ничего не понял из загадочных слов Артема, стало только ясно, что готовится заключительный акт, значит, скоро можно будет выйти из подполья. Да можно ли? Артем пока ничего не говорил, но побег и несколько трупов по-прежнему висели на Каракуле.
Днем Самвел не выходил, поэтому, лежа на кровати во флигеле, от нечего делать курил. Сегодня запрещено даже выглядывать в окно. К Дудину пришла медсестра, она не должна видеть посторонних. Почему, собственно, Дудин скрывал Самвела от глаз людских? Что в том особенного, если его увидят соседи? Мало ли кто приехал к нему. Эти вопросы Самвел задавал компаньону. Тот обычно уходил от ответа или приводил малоубедительные доводы, один из которых — никто не застрахован от провала, посему лучше не светиться, чтобы кто-то не сказал: я их видел вместе, они сообщники. Если вдруг один погорит, второго за собой не потянет. Ну, в общем-то правильно, Самвел соглашался, а все ж надоело в затворниках жить. Он испытывал острую нужду в общении не с одним Дудиным, человеком замкнутым. Ему хотелось сходить в бар, погулять у моря, снять девушку и оторваться — вполне нормальные желания для молодого человека.
Дудин вытащил его из скверной переделки. Однажды Самвел участвовал в ограблении, втроем напали на парочку, гуляющую ночью. А мужик оказался не из пугливых, дал отпор сразу троим, и здорово дал. У него же не было написано на лбу: всем ребра переломаю, вот и случилась промашка. Самвел ткнул его ножом, а баба его успела милицию вызвать. Дудин, как потом выяснилось, наблюдал сцену ограбления, помог бежать, привел в свой дом. А затем принялся обрабатывать: мол, есть способ заработать сразу много, а не трясти прохожих, в карманах которых часто одна пыль вместо бабок. Самвелу хотелось много денег, и не важно, каким путем их достать. Родился он от смешанного брака, в их русско-армянской семье вечно царил недостаток, родители тянулись и тянутся из последних сил, а толку нет. Самвелу не нужна такая жизнь, он понадеялся взять все и сразу, как делали некоторые. Нынешнее затворничество поддерживали лишь картины будущих благ: он за рулем крутой тачки, имеет роскошный дом, загорает на пляжах Европы, оставляет в ресторане за легкий перекус целое состояние. Самвела вновь одолели фантазии…