Я попытался найти хоть какие-то ориентиры, но тут позади меня раздался писклявый голосок:
– А ты всегда бежишь за незнакомцами?
Я оглянулся. Мальчишка сидел на сломанном дереве, свесив ноги.
– Я больше в эти игры не играю, – пробормотал я, ощупывая ушибы. – Пока!
– И ты просто так уйдешь? – в голосе мальчишки послышалась обида. – Упал и напугался?
– Не пойду, это бессмысленно: ты все равно на мои вопросы не отвечаешь и я ничем не могу тебе помочь.
– А я думал, мы вместе доберемся до моего дома.
– Никуда я не пойду, – с раздражением повторил я, собираясь двигаться в обратном направлении. Но я даже не представлял, где нахожусь, и мысленно прикидывал, сколько времени может занять путь до дома.
Я развернулся, чтобы двинуться прочь отсюда, и на несколько секунд остолбенел. Передо мной была главная дорога, та самая, которая вела к родительскому дому через пустошь, а потом и по зеленому склону холма.
– Как мы сюда попали? – прошептал я и оглянулся, но мальчишка уже исчез.
Я сощурил глаза в поисках моего спутника.
– Эй, где ты? Погоди… – позвал я парнишку, но громкий звон разбитого стекла не дал мне договорить.
Что еще такое?
– Черт, – прозвучал тихий и разочарованный голосок. – Кажется, я разбил бутылку саке. Ну и ладно. Новую возьму из запасов.
– Саке, – медленно проговорил я, надеясь, что у меня слуховые галлюцинации.
– Дядя-человек! – окликнул меня мальчишка, выделяя второе слово. – Я проводил тебя до твоего дома. Дважды. Может, ты тоже кого-нибудь проводишь однажды? Бывай здоров!
А потом наступила тишина.
25. Такуми
Полтора месяца спустя
Воскресное утро в офисе можно описать одним словом – умиротворение. Раньше просторные кабинеты со стеклянными стенами были всегда в распоряжении сотрудников, которые кропотливо трудились на благо компании. Но с недавнего времени я запретил им работать в выходные.
Вот и сегодня офис пустовал. Здесь не было никого, кроме меня и охранника, который не приставал с расспросами, почему я приезжаю сюда в субботу и ухожу только в понедельник.
На столе был приготовлен стандартный набор: бутылка корейской водки соджу и большая кипа бумаг, которую оставил секретарь на подпись. Иногда мне не хотелось просить водителя отвезти меня домой из-за выпитого алкоголя, поэтому лучшим решением было ночевать на офисном диване. Юри ничего не волновало, подготовка к свадьбе занимала практически все ее свободное время, наверное, невеста даже не замечала, что я отсутствую, но, думаю, так даже лучше.
Я не понимал, в какой конкретно момент все пошло не так. Мы с Юри были почти счастливы, хотя и оказались обременены обязанностями перед нашими семьями, но меня вполне устраивал подобный расклад. Кстати, судя по тому, что Юри постоянно присылала мне фото с цветами для украшения свадебного зала, ее занимало исключительно будущее торжество.
Сделав пару глотков соджу прямо из горлышка бутылки, я решил принять душ, чтобы смыть застоявшийся запах пота. Расстегнув рубашку и брюки, а затем сбросив одежду, я заметил что-то лежащее на полу у моих ног. В глазах двоилось из-за алкоголя, но я сумел разглядеть предмет.
Омамори. Амулет я забрал из дома родителей.
– Наверное, выпал из кармана, – пробормотал я, проверяя содержимое мешочка.
Я увидел рисунок лисы, тот же самый, что и пятнадцать лет назад. Естественно, он не изменился.
Айуми покинула окия полтора месяца назад. Это было неожиданно и даже озадачило майко и матушку окасан. По словам девочек, Айуми перестала приходить в окия, но сообщить мне об этом решили только на третий день.
Я сильно встревожился и тотчас предположил, что с ней стряслась беда. Связавшись с Макото, я рассказал о внезапном исчезновении девушки. Выяснилось, что он тоже не знал, куда запропастилась Айуми. Она никого не предупредила и ничего не говорила.
Парень заявил, что она просто уехала из Токио. Даже Лили не была в курсе, где ее подруга.
Минуло столько времени, неужели близким друзьям Айуми до сих пор ничего не известно о ее местонахождении? Спрятав листок в мешочек омамори, я принял душ.
Горячая вода обжигала тело, оставляя на коже красные следы. Если Айуми уехала, не попрощавшись со мной, зачем ее искать?
Сколько же я простоял в душе: час, два или больше?
Раздался гром, в воздухе запахло дождем. Храм Мэйдзи-дзингу, где я в последний раз видел Айуми, располагался в центре Токио, в лесопарке. Я не был в синтоистском святилище уже год. Бросив монетку и помолившись, я отправился на поиски служительниц храма – мико. Скорее всего, они смогут подсказать, как встретиться с каннуси – настоятелем.
Направившись к табличкам эма, развешанным на досках у высокого дерева, я заметил одну из мико. Распознать ее среди обычных посетителей храма оказалось легко. Одеждой служила белая рубаха с широкими рукавами и длинные, широкие ярко-красные штаны хакама.
– Извините, можно ли мне поговорить с настоятелем храма?
Девушка подметала землю, убирая засохшие грязные листья.
Вопрос отвлек мико от работы, однако она пристально посмотрела на меня.
– Я передам настоятелю, что вы желаете с ним пообщаться, но вы должны оставаться здесь, пока я вас не позову.
Утвердительно кивнув, я проводил ее взглядом: мне хотелось удостовериться, что она действительно выполнит мою просьбу. Чтобы скоротать время, я принялся рассматривать висящие таблички эма.
Свою последнюю табличку я вешал перед школьными экзаменами в Осаке и уже не помню, что конкретно тогда написал. А тут люди загадывали самое разное: от желания иметь детей до удачного свидания.
Мое внимание привлекла одна из табличек, на ней был изображен петух и врата тории, а надпись гласила по-японски:
«Я очень скучаю. Надеюсь, мы еще увидимся».
Как странно… Я отошел от заинтересовавшей меня таблички и принялся бродить взад и вперед, пока не увидел мико.
– Настоятель согласился с вами побеседовать, – проговорила она, поклонившись, и показала, куда идти.
К моему изумлению, каннуси был одет в простую одежду, как и другие служители храма, хотя я воображал, что он будет в ритуальном белом кимоно и в традиционном головном уборе канмури.
Я представился и сел на предложенное место.
– С каким вопросом вы пришли, Такуми-сан?
Еще по дороге в храм я думал, как лучше все сформулировать.
– Меня терают муки выбора между долгом перед семьей и тем, что я действительно хочу. А еще… – я сделал паузу. – Вы встречали когда-нибудь настоящих ёкаев? – Собравшись с духом, я поведал о непонятных ночных событиях, которые приключились в этом году и пятнадцать лет назад.
Настоятель слушал меня сосредоточенно, лицо его было совершенно бесстрастным и ничего не выражало.
Когда я умолк, он заговорил:
– Синтоизм не отвергает наличие ками и ёкаев в повседневной жизни. Как вы знаете, наша религия издавна была напрямую связана с поклонением природе и многочисленными племенными божествами. В древности синто уделял внимание обрядам, связанным с колдовством, и шаманским практикам. Мы считаем, что границы между измерениями вселенной размыты и проницаемы. Тануки обладает пытливым нравом и не прочь поддразнить смертного. Но ведь в каждой шутке есть доля правды, верно, Такуми-сан? Ничего в мире не происходит просто так.
Я положил ладони на затылок и, запрокинув голову назад, раздраженно выдохнул:
– Почему все говорят одну и ту же фразу?
– А вы не согласны? Знаки, присутствующие в нашей жизни повсюду, помогают людям познать окружающий мир. Любой представитель фауны и флоры может стать для нас важным символом. Взять, к примеру, вашего тануки… Вы сказали, что обратили внимание именно на саке. Если бы ёкай хотел, чтобы вы сразу же разгадали его магическую сущность, разве он бы такое допустил? Он немного поводил вас за нос. А саке и есть символ, который вы, образно говоря, считали. Верно?
Я кивнул, признавая, что слова настоятеля не лишены смысла.
– Хоть некоторые и утверждают, что ёкаи – это злые духи, тануки вряд ли желал причинить вам зло. Вы упомянули, что видели его в лесу дважды. Нам известно, что ёкаи привязаны к одному месту, в конкретном случае – к лесу возле родительского дома. – Настоятель помолчал, а затем продолжил начатую мысль: – Допустим, тануки наблюдал за вами, когда вы были еще ребенком. Возможно, он следил за вашим взрослением. Наверное, его проказы – вовсе не злой умысел, он действительно хочет вас как-то поддержать… Однако в итоге помочь себе можете только вы.
Внезапно у меня возник вопрос:
– А способны ли ёкаи предсказывать будущее?
– Есть мнение, что они наделены этим даром, но увы!.. После предсказания ёкаи умирают. Ваш тануки, вероятно, не собирается расставаться с жизнью, зато явно пытается вам помочь.
– Взгляните на омамори, пожалуйста, – попросил я, доставая мешочек, и начал развязывать веревочку.
Настоятель прервал меня:
– Вы хотите показать мне содержимое? Но тогда желание не сбудется.
– Я уже делал это и раньше, – отмахнулся я на замечание. – Дело в том, что амулет изначально не был моим, он появился у меня после первой встречи с тануки.
– Хм… – пробормотал настоятель, рассматривая листок под разными ракурсами. – Лисица с голубыми глазами, таких в природе не существует, но рисунок искусный. К сожалению, больше мне нечего добавить.
Поблагодарив служителя за уделенное время, я покинул храм через ворота тории с ясной головой и трезвыми мыслями.
26. Айуми
– Ни одна цветущая сакура не сравнится с твоей красотой. – Постоянный клиент источал в мой адрес комплименты.
Я сидела с ним за столом уже несколько часов.
На самом деле было приятно осознавать, что завсегдатаи окия не могли оторвать от меня взгляд и проявляли невиданную щедрость. Но раз за разом, после прослушивания одних и те же поэтических метафор о красоте, мне начинало казаться, что именно посетители развлекают меня, а вовсе не я – их.