— Нет.
— Точно?
— Угу… Все в норме.
— Понял, — Герасим как-то неопределенно хмыкнул, покачал головой и крутанул ручку стоявшего на подоконнике ТА-57,[35] соединенного с узлом связи.
— Кто сегодня ДЧ?[36] Голиков? Отлично. Скоммутируй меня с продскладом… Здорово, Иваныч. Сделай одолжение, подгони припас на разок присесть… Двое… Нет, хорошо присесть… Да, пройдет. Как-нибудь разочтемся. Бывай…
— Припас? — Сергей наморщил лоб. — В каком плане?
— Тебя это не волнует, — Герасим наполнил чайник, воткнул провод в розетку. — Обожди маленько — сейчас…
Помолчали. Монотонно гудели котлы, привычно подмигивал плафон в углу, из приемника на столе лилась тихая незатейливая мелодия, навевая ностальгические воспоминания о таком хорошо забытом чувстве, как полная безопасность… Вечность бы сидел вот так, не покидая эту замечательную котельную. Толстенные стены, железные ворота, высокий забор, боец на вышке, единственное средство общения с внешним миром — коммутатор. Источник новостей — приемник. Как в бункере… Кстати, о приемнике.
— Что передают?
— Да ничего хорошего, — Герасим ухмыльнулся уголком рта. — Киллеры, говорят, оборзели. Средь бела дня, в центре города… На глазах у возмущенных прохожих, блин…
— Средь бела дня… Да, распоясались… — выдавил Сергей, прищурившись в узкое оконце-бойницу. — Житья не дают.
— Ага, — кивнул Герасим. — Ночи им мало!
— Еще что передают?
— Насчет? Погода, политика, музыка?
— Да нет же-… Про киллеров ещё говорят что-нибудь?
— Говорят. Говорят — профи высочайшего класса, — Герасим хмыкнул. — Якобы — двое.
— Двое?!
— Ага. Очевидцы, типа, так утверждают.
Так-так… То ли опербайка, то ли подслеповатая бабка. Возможно, напутала — чечена с «береттой» приняла за второго нападающего. Если так — это очень даже хорошо. Это ему только на руку…
Пришел упитанный розовощекий боец с пакетом. Молча выгрузил на стол «припас»: две водки «Урожай», один хлеб, две тушенки, банку огурцов, шмат сала, три луковицы. Молча глянул на Герасима — тот кивнул, молча ушел.
С упитанным бойцом пришел не менее упитанный Муму — его на продсклад определили, в надежде вырастить крысодава. Вслед за новым хозяином не поспел — дверь захлопнулась, бестолково ткнулся в разные стороны, добрался до ног Сергея и, обнаружив знакомый ботинок, деловито ухватил мелкими зубками шнурок. И давай таскать в разные стороны, смешно вскидывая толстым задом да рыча, как заправский баскервиль!
— Помнит крестника, — хмыкнул Герасим. — Шнурков не напасешься…
Сергей потрепал щена за холку, замер вдруг, спрятав лицо в ладонях и, мелко дрожа плечами, принялся громко всхлипывать.
— Гав! — Муму даже шнурок бросил от удивления — склонил голову набок, гавкнул на большое существо, из дающее такие странные звуки, и от любопытства высунул розовый язык с двумя черными пятнами.
— Вв-выххх-ых-ых!!! — горестно рыдало большое существо. — Вых-х-ххх!
— Гау? — Муму неуклюже привстал на задних лапах, оперся передними о голень существа и принялся скулить в унисон. Сочувствовал.
Герасим молча разложил «припас», вскрыл банки, нарезал хлеб, сало, лук, сполоснул кружки, развинтил «Урожай». В истерику ученика не вмешивался — видимо, не в первый раз, приходилось ранее созерцать нечто подобное.
— Он… Он на Муму был похож… — давясь слезами, прошептал Сергей. — А в бинокль — нормально вроде… Он… Вы-ыыы!!!
— Угу, — Герасим прогулялся до входа, запер дверь на щеколду, вернулся к столу. — На Муму… Такой же волосатый и толстый?
— Ыы-ыыы! — пуще прежнего взрыднул Сергей. — Салага… Ых! Ых! Совсем салага… Он сказал — «БРАТ»… Вы — ыыыхх!!!
Минут пять стены котельной сотрясали горестные стенания и сопельные всчмоки безутешного диверсантыша. Быстро взять себя в руки как-то не получалось — парня нашего трясло и водило по топчану, словно дрель на малых оборотах с безнадежно тупым сверлом, да ещё и в руках пьяного неумелого работника.
— Все люди — братья, — сообщил Герасим, терпеливо выждав, когда всхлипы стали стихать. — Я, конечно, в этом деле тупой, но… помнится, был такой брат — Каин.
— Каин?
— Ага. Был?
— Был, — Сергей примолк, достал платок, стал шумно сморкаться. — Но… Гхм-кхм… Это же ведь притча. Библейский сюжет.
— Ни хрена оно не сюжет, — уверенно возразил Гера сим. — Это по жизни так. Все мы братья. И все равно: мочили, мочим и будем мочить друг друга. Это в натуре человечьей. За двадцатый век на всей Земле в войнах укокошили более ста пятидесяти миллионов человек. Ты прикинь!
— Так это за век, — Сергей прерывисто вздохнул. — И по всей планете…
— Так это же сто пятьдесят миллионов! Это же население целой России! Прикинь — взяли и укокошили… Давай, мойся и за стол.
Сергей поплескался у гидранта, утерся чистым солдатским полотенцем и покаялся:
— Я слюнтяй. Разнылся, как барышня…
— Ты мужик, — покачал головой Герасим. — Три часа держался. Вел себя как надо. Ты — молоток. Садись, молоток.
— Что-то я раньше не замечал за тобой… — Сергей ука зал глазами на водку.
— А я — за тобой, — Герасим разлил водку по луженым армейским кружкам, себе — немного, гостю — почти поло вину.
— Думаешь, стоит? — Сергей с сомнением взял кружку, понюхал, непроизвольно поморщился.
— Чего тут думать? Дураку ясно — надо.
— Ну, раз надо — давай… За что?
— За тебя, — Герасим негромко стукнул своей кружкой о борт посудины Сергея. — С боевым крещением, брат…
Московские СМИ на это происшествие реагировали примерно одинаково:
«…Сотрудники правоохранительных органов считают, что акция была тщательно подготовлена… Нет никаких сомнений, что киллеры — профессионалы высочайшего класса… Как и следовало ожидать, розыск преступников по горячим следам оказался безрезультатным… В графе „нераскрытые преступления“ — ещё одна жирная запись… Похоже, у наших славных правоохранительных органов становится „доброй“ традицией беспомощно разводить руками после очередного заказного убийства…»
— И в чем тут «высочайший класс»? — недоумевал Сергей. — Катнул гранатку по аллее, выпустил магазин, забрал деньги — и свободен…
Либеральный Интернет, как обычно, слегка подискутировал на заданную тему, сомневаясь в предложенных официальных версиях.
«Война кланов???!!!»; «Белая стрела» снова на тропе войны???!!!»; «Наши „братки“ обиделись на чеченцев???!!!» и в таком духе — три десятка предположений, со всех сторон обложенных вескими аргументами специалистов в области слухов. И везде почему-то — по три вопросительных знака. Наверно, для тех, кто в танке — чтобы сразу прониклись всей остротой и серьезностью проблемы.
Гипотеза насчет «войны кланов» заставила Сергея надолго задуматься. Какая неожиданная и интересная идея! Правильно говорят великие мира сего: нужно почаще прислушиваться к мнению народа. Иногда такое можно почерпнуть — волосы дыбом становятся! И на голове — тоже…
Была и другая оценка произошедшего.
«…Один из авторитетнейших руководителей чеченской диаспоры — Рустам Аликперов, заявил, что любой, кто предоставит достоверную информацию об убийцах, может рассчитывать на щедрое вознаграждение…»
Сумма вознаграждения указывалась: двести тысяч долларов. Тут же теснился целый выводок телефонов, по которым могли звонить потенциальные информаторы. Кроме того, дополнительно сообщалось, что любому оперуполномоченному, следователю или иному сотруднику правоохранительных органов, который в порядке исполнения служебного долга первым «вычислит» злобных налетчиков, будет мгновенно выплачены премия — сто тысяч долларов.
Таким образом хозяин «Мэдисон-Кавказской» отреагировал на гибель младшего брата. Про похищенные с места происшествия деньги, кстати, нигде не упоминалось.
— Значит, неправильные денежки, — отметил Сергей. — Положительный момент…
Деньги пересчитал на второй день: объем добычи составил шестьдесят две тысячи долларов и около полумиллиона рублей. В итоге — без малого восемьдесят «штук» «баксов».
«Это что — выручка за один день? — удивился Сергей. — А если это — норма… получается, что за месяц больше двух „лимонов“ „зелеными“ выходит?! Вот это вы, ребята, устроились! Понятное дело — обратно в родные горы вас трактором не затащить…»
Объявленные гонорары Сергея особо не беспокоили. Свидетелей, способных дать полезные показания, — нет, а сотрудников правоохранительных органов, хотя бы отдаленно напоминающих Шерлока Холмса, в природе не существует (все эти напоминающие давно устроились в более приличных местах, где лучше платят).
Насчет Герасима, который был в курсе, Сергей почему-то не беспокоился. И тот факт, что для инвалида двести тысяч — целое состояние, его совершенно не волновал. За полгода тесного общения юноша достаточно хорошо изучил молодого ветерана малых войн и был в нем уверен. Сдать Сергея чеченам Герасим не может — это настолько противоестественно для его личностных установок, что о таком варианте даже и говорить не стоит…
Про чеченского парнишку, величавшего своего убийцу «братом», старался не думать. Гнал от себя это щемящее воспоминание, как жуткое наваждение. В этом плане слегка помог Герасим, который никакой хитрой цели психопрофилактического порядка не ставил, а просто высказал свое личное воззрение:
— Понятно — враг контужен, ползет, беззащитен… Кровь там, и все такое прочее. А если враг совсем молодой — тогда вообще. Усугубляет, блин… Ну а когда ты — связан, ранен, сидишь над ямой, которую только что сам вырыл… А этот враг — пацан шестнадцати лет, щерится в ухмылке и целит тебе в башку… Он в этот миг на Муму не похож?
На момент высказывания сей незамысловатой сентенции Сергей был пьян в жуть — прецедент, между прочим, такого с ним ранее никогда не случалось. Однако высказывание запомнил, ухватился за него, как за некое божественное откровение, и частенько потом повторял про себя.