— Может, ты и не куришь? — Алена легонько толкнула Сергея на диван, залпом махнула бокал шампанского и, усевшись на колени своего свежевозлюбленного, обвила его шею руками
— Не курю, — кивнул Сергей, ощущая, как заворочался в чреслах ненадолго успокоенный пожар — Мирза, гад, понимает толк в женщинах!
— Кошмар! — едва прикрытая полотенчиком нимфа прижалась плотнее и, прикусив мочку уха юноши, принялась перебирать её зубами и посасывать. При этом она учащенно дышала и в паузах между причмокиваниями жарко нашептывала в ухо:
— Вот сокровище-то Не курит, не пьет, программист, спортсмен, с женщинами — ни-ни. Не врешь, что мальчик?
— А смысл? — Сергей преодолел нерешительность и принялся действовать шаловливой ручонкой, осторожно раздвигая бедра педиатрессы.
— Смысл… Смысл! Мужская логика… Приходит к тридцатилетнему мужику красавица восемнадцати лет… Такая юная, чистая, свежая… Ох… Дает штуку баксов и просит её дефлорировать… Ох-х! Ну и что — мужик откажется?
— Ну… Даже и не знаю!
— Да никогда в жизни не откажется! Ему и баксы не нужны — слюной изойдет от желания… Ох-ххх…
— Я тебя люблю, — сурово заявил юный партизан, и, не имея сил далее держать паузу прелюдии, решительно завалил благоухающую Алену на диван.
«…И все завертелось…»
И любил наш партизан соблазнительную педиатрессу неукротимо и мощно, с комсомольским задором малотраченного юношеского либидо и соответствующей амплитудой. И взбрыкивала ответно пылавшая огнем сумасшедшей страсти педиатресса, как необъезженная ковбойская лошадь на своем первом родео. И стонала так, что у самого лютого импотента волосы встали бы дыбом (и не только на голове!). А в конце крикнула жутко, будто её расчленяли заживо, судорожно выгнулась коромыслом, подбросив своего наездника, и, обмякнув, слезно прошептала:
— Спасибо, господи…
А юный партизан на возглас сей внимания не обратил, поскольку тотчас же бурно финишировал, и, не в силах сдержать кипящую волну затопившего его чувства, завопил подобно этому… как там его… Ну, помните, урод волосатый по джунглям слонялся — давно это было, на заре Советской власти, и совсем не у нас… А! Тарзан это был. Вот, подобно Тарзану он и завопил. Пронзительно и неистово. Благо звукоизоляция отменная! А то бы все секьюрити сбежались.
— Это было что-то такое… какой-то шквал… — еле слышно прошептала педиатресса.
— Угу, — буркнул Сергей, устало сползая на ковер и с каким-то запоздалым сожалением подумал вдруг:
«Похоже, Настя от меня что-то скрывала! Оказывается, это может быть не только разрядкой и приятным дополнением к релаксации, а чем-то гораздо большим. Чем-то таким, что даже и описать невозможно…»
«Однако пора и честь знать», — подумал Сергей и сообщил Алене:
— Пойду, это… носик попудрю.
— Мрр… — педиатресса, томно раскинувшаяся на дива не, даже говорить не желала. — Мрр…
Сауна была богатая. Можно сказать, и не сауна вовсе, а целый релаксационный комплекс для обслуживания оккупантов. Просторная дубовая парилка, десятиметровый бассейн, отделанный мрамором, две ванны-джакузи, два циркулярных душа со всеми мыслимыми «наворотами», брандспойты для «шарко», лежанки из натуральной кожи, которые можно равновероятно использовать как для массажа, так и для прочих непотребств.
Большой шкаф был под завязку набит дорогим парфюмом для умащивания и благоухания.
— Ну, привередливые вы, товарищи чабаны! — пробормотал Сергей, отыскивая взглядом рабоче-крестьянскую марганцовку. — Ну, разбаловались! Потную, немытую, носатую чернавку на бараньей шкуре — не желаем, значит? Подавай вам благоуханных белоголовых Афродит с голубыми глазками, да? Да уж… Ничего, уродцы вы мои ненаглядные, ничего — погодите немного… Ваши пастбища скучают без вас! Они взывают к вам — придите, чабаны мои разлюбезные, хватит на асфальт гадить, пора домой! Домой, домой…
Марганцовка таки обнаружилась — и в изрядном количестве. Осуществив процедуры гигиенического характера, наш юный философ осмотрел себя в огромное зеркало в полстены и неожиданно сделал вывод:
— А я, оказывается, нравлюсь дамам! Интересно… Хорошее дело — пригодится во благо борьбы за светлое будущее. В шпионских фильмах главный герой всегда — отпетый мачо. И это вполне способствует: дамы любят, трепетно отдаются, скрашивая суровый спартанский быт шпиона, и всемерно помогают. Этакая «пятая колонна» в тылу противника…
На прощанье Алена крепко обняла начинающего мачо, запечатлела на чистом челе долгий грустный поцелуй и сунула бумажку с телефоном.
— Приедешь из Италии — позвони. Если, конечно, за хочешь. Я тебя всегда приму…
— Конечно-конечно! Непременно… Обязательно…
— «Непременно»! — печально передразнила Алена, вытаскивая из гнезда на трюмо радиотелефон и набирая номер. — «Непременно», ага… Леша, помигай перед УГРом… Нет, через минутку. И чуть подольше — минуты две… Ладно? Ага, спасибо…
— Вот, как обещал, — Сергей достал доллары, положил на стол и между делом поинтересовался: — Что значит — «помигай»?
— Забери, дурачок! — Алена нахмурилась, сунула деньги обратно в барсетку. — За такое деньги не берут. А «помигай» — это помехи на камеры.
— Помехи?
— Угу. Леша что-то там с проводом делает, записывается рябь. У нас хозяин иногда просматривает записи. А он у нас такие вещи не поощряет, так что…
— Так ведь каждые сутки — сброс, и по новой, — выказал Сергей компетентность в рамках заявленного по легенде амплуа, а про себя подумал: «Да, хозяин твой, вне вся кого сомнения, не одобрил бы такого поведения. И в этом плане можно быть уверенным: что бы ни случилось, ты, красавица моя желанная, будешь молчать про нашу встречу, как рыба об лед…»
— Так ведь никто не знает, когда ему в башку стукнет смотреть эти дрянные записи, — в глазах Алены сверкнула слабо маскируемая неприязнь, адресованная явно не Сергею. — Ладно… Пора убираться. Выходи первый, иди спокойно, чинно — сразу в раздевалку. Я после тебя выйду — не надо, чтобы нас лишний раз видели вместе. Все — уходи…
Выскользнув в коридор, Сергей на миг замер в нерешительности. Зеленый огонек камеры приветливо мигал, приглашая распоряжаться пространством и временем по своему усмотрению.
«Черт… А не может быть такого, что ты тут мигаешь, а сам тем временем втихаря подсматриваешь? Вот интересно будет…»
Сергей вдруг живо представил себя… крысой. Этакой пакостной вероломной тварью, готовой в благодарность за обогрев и еду цапнуть благодетеля остренькими инфицированными зубками и наградить чумой. На тебе, благодетель членов, — не пускай кого попало!
«Время, — напомнил незримый глас сурового инструктора. — Чего растопырился?»
А рискнуть стоило. Уж коль скоро такая возможность представилась — надо проверить все, что доступно.
На цыпочках прокравшись к запасному выходу, Сергей бегло осмотрел массивную щеколду, обнаружил на верхнем косяке крохотный сигнализационный датчик на размыкание и запомнил на всякий случай тип замка. Затем осторожно толкнул дверь, расположенную справа от входа.
Увы — заветного спуска в подвал тут не было. А была тут тривиальная кладовка, в которой имелся стоявший у стены массивный стеллаж из швеллера, вполне годный для хранения противотанковых мин или ящиков с боеприпасами, массивный же моющий пылесос, набор швабр, ведер и тряпок. То есть сокровища почему-то положить забыли. И по этому поводу замок на двери отсутствовал вовсе.
— Ну и ладно, — буркнул Сергей, осторожно прикрывая дверь. — И без подвала обойдемся…
И, развернувшись, стреноженным зайцем проскочил по коридору к двери в общедоступные апартаменты.
Все. Рекогносцировку можно было считать успешной. Сенсационных открытий, увы, она не принесла, но была во всех отношениях полезной и приятной. А местами, если честно, приятной просто до умопомрачения. И вовсе не потому, что сурово и беспощадно отымел женщину врага ещё до боя, потешив тем самым свое воинское самолюбие. А в связи с тем, что познал нечто такое, мимо чего ранее спокойно проходил, считая это явлением ординарным и обыденным…
Автономно трудившийся через проспект от «Конверс-банка» сканер никто вниманием не удостоил.
«Нам, отчаянным, многое сходит с рук, — тихо порадовался Сергей, слушая тишину в офисе и перематывая между делом пленку. — А ведь мог и конфуз приключиться…»
Да, случись у банковских секьюрити внеплановый припадок бдительности, можно было запросто угодить в нехорошую историю с предсказуемыми последствиями. Вычислить по машине владельца — минутное дело!
«Нет, как ни крути — без команды не обойтись…»
Запись несколько подпортила радужное настроение. Помимо делового общения пленка зафиксировала небезынтересную беседу Мирзы с неким Женей — все по-русски, но не все понятно. Небезынтересна она была тем, что речь шла о вечере тридцатого, а непонятно — кого конкретно имели в виду.
— …Ты свой «в принципе» и «как бы» совсем убери, понял меня, да? Скажи прямо — это можно организовать?..
Видимо, первоначальный разговор с Женей имел место ранее — Мирза без обиняков, пробурчав приветствие, перешел к делу
— …Маладэц, бляд! Мудьжик!
Мирза доволен и шутит — по-русски он говорит хорошо, почти без акцента. Акцент используется, как игровой момент в общении на предмет шутки-юмора. А ещё он возникает в минуты сильного волнения или гнева (разок доводилось слышать).
— Так и скажи… Хорошо… хорошо — нет проблем… Да сколько хочешь! Нет, совсем «сколько хочешь» — не на до… Так… Скажи так — по десять штук на нос. Это пой дет?.. Нет, я понимаю — знаменитости. Но ведь совсем молодые, да? Начинающие, да? Ну вот, скажи — по десять. Это хорошие деньги для таких молодых — сорок штук баксов. За такие бабки я могу снять на ночь целую роту классных шлюх. Профессионалок… Ну и что не шлюхи? Они все готовы за деньги… Хорошо… Хорошо… В общем, так: два — три часа, роскошный ужин, никакой ебли — чисто посидеть в солидной компании, украсить, на фуй, уважение сделать… И — по десять штук на брата… э-э-э… на сестру. Безопасность я гарантирую. Скажи мне — кто их «кроет»?.. Что значит «никто»?!. Совсем никто? Женя, дорогой мой, так не бывает! Ты мне сказки не рассказывай, да! У всех есть «крыша», у всех… Кто такой «Филармония»? Такого вообще не знаю, первый раз слышу… А, филармония?! Ты шутишь, Женя?.. Слушай, совсем странно… Да я понимаю… Нет, обижать не буду… Ну, скажи тогда — осторожно скажи: одна, которая захочет, будет мал-мал ибатса. Сабсэм немного! Добровольно… Не понял?.. Да нет, скажи так: один сабсэм молодой, красивый, очень богатый. На стоящий дьжигит! Любит чистая девушка, не проститутка. Шлюх сабсэм не любит… Да-да, если добровольно никто не хочет — никто заставлять не будет. А за это — одна, которая ибатса, ещё десять штук сверху… Да-да, скажи — очень богатый и красивый. Скажи — миллианэр! Настоящий саудовский щщейх! Все сделает, золотом засыпет! Ну да, конечно… ну все, Женя, как пробьешь окончательно — звони… Пока, дорогой мой…