— Почему я искрю, а у тебя все спокойно?
— Нестабильная магия. Так всегда бывает в первые месяцы.
Месяцы?!
— Сейчас твой огонь следует за моим как ведомый. Тебе нужно научиться вести его самой. И контролировать — это самое сложное.
— Контролировать пламя? Разве это возможно?!
— Возможно, иначе города пришлось бы оберегать от иртханов.
Сдавленно фыркнула, хотя от его шуточки снова стало не по себе. То есть умом я понимаю, что, пока Рэйнар рядом, ничего страшного не случится. А когда его рядом нет? Что, если я все-таки что-нибудь подпалю? Или кого-нибудь? Не могла эта стихия проснуться чуточку позже, хотя бы после прослушивания? Мало мне было ментальной магии и приказов, с ними еще не разобрались.
— А случаи самовозгорания — явление частое?
— Нет. Обычно те, кто наделен такой силой, умеют ей управлять.
Меня определенно настораживает слово «обычно».
И вообще, мог бы сказать, что такого не бывает.
Ведь не бывает же?
— Леона…
— А? — зачем-то обернулась, хотя спокойно могла посмотреть ему в глаза через стекло, в ясное холодное небо.
— Посмотри на себя.
Медленно подчинилась. Подняла взгляд и увидела иртханессу. Радужка плескалась огненно-рыжими переливами, разгораясь и переходя в раскаленное золото. Зрачок медленно вытягивался в вертикаль. Сказать, что это завораживало — значит, ничего не сказать.
— Ох…
— Ты прекрасна. — Голос Рэйнара, согретый его дыханием, будоражащей лаской прокатился по шее.
Пальцы иртхана скользнули по моей скуле, потянулась за ними и замерла.
Не мигая, смотрела на бьющийся во мне огонь. Пляшущий в ладонях, отражающийся в глазах цветом. Мой огонь, огонь моего рода. Но… Если моя магия настолько сильна, как он говорит, значит ли, что…
— Это поможет найти моего отца?
— Скорее сузит круг поиска. Подозреваю, что в твоем роду были правящие.
Правящие?! Нет, я, конечно, собиралась покопаться в истории иртханов-аристократов, но не настолько глубоко. Правда, тогда я думала о Рагране, но может статься, мой отец вообще из Аронгары. Или еще откуда-нибудь. Зингсприд — столица, которую ежегодно посещают миллионы туристов. В том числе и высокородных.
— Несколько поколений назад либо их прямые потомки. Определить, к какой именно ветке ты относишься, пока невозможно. Разве что сличать кровь каждого с похожим огнем. Твоя мать по-прежнему главный ключ к твоему происхождению. Узнаем ее имя — узнаем все.
— Погоди, но разве я должна управлять огненной стихией? Ведь желтый…
— У твоего пламени не изначальный цвет.
— То есть?
— В прошлом браки заключались по цветам пламени, но потом в результате массового переселения после цунами, полностью поглотившего материк Хтарра, огни начали смешиваться.
О чем-то таком я тоже читала. То есть читала о том, что сейчас у иртханов главное — чистота крови, именно на нее смотрят при заключении династических браков.
— Хочешь сказать, что я и здесь серединка на половинку?
Да, это многое объясняет. Потому что желтое пламя — это воздух и пески, о которых я помнила из файлов Вэйлара. Есть в этом что-то ненормальное. Что-то, что все время хочет разделить меня на две части. То есть я наполовину иртханесса, а теперь еще и наполовину алая, наполовину желтая.
— Не совсем так. Если два равных по силе огня постоянно смешивать, постепенно они сольются в один. Алые и желтые так часто образовывали пары, что возник новый огонь. Его называют рыжим, или цветом истинного пламени.
С рыжим у меня отношения как-то не складываются, так что цвет истинного пламени мне нравится куда больше. Перевела взгляд на пляшущие над нашими ладонями язычки. И правда в пламени Рэйнара было больше алых оттенков, в моем — рыж… в общем, цвета истинного пламени.
— Из-за двойственной природы стихий, которые ему отзываются — огня и воздуха.
Двойственной?! Мне бы с одной для начала разобраться.
Зато теперь я точно знаю, как выглядит вспышка на солнце. В памяти мелькнуло смутное воспоминание. Вспышка на солнце, вспышка на солнце… ох да, точно! Кажется, именно это пришло мне в голову, когда я подумала про волосы Вэйлара. Волосы волосами, а огонь? Неужели такой же, как у меня? Тогда понятно, почему он меня почувствовал на юбилее! Или нет?
— У Вэйлара такое же пламя?
Вопрос сорвался с губ раньше, чем я успела его остановить. Согревающее тепло подпалило кончики пальцев. Языки пламени взметнулись выше, напоследок предупреждающе ласково лизнули запястья и растаяли. Глаза Рэйнара сверкнули алым.
— Да. Сильнейший истинный Аронгары. После отставки Аррингсхана займет место правящего в Зингсприде. В столице много сильных семей, но вряд ли кто-то осмелится бросить ему вызов. Если бы не возраст, Рингисхарр вполне мог бы претендовать на Председателя Совета.
— Вызов? Зачем?
— Магический поединок был и остается единственным способом проверки сильнейшего. В случае если на место правящего два претендента набрали одинаковое количество голосов и они равны по силе, Совет может назначить такое решение вопроса. А теперь, если мы закончили с посторонними вопросами, — голос его похолодел еще на несколько градусов, — перейдем к практике.
С посторонними, так с посторонними. Наш разговор, вообще-то, начался с моей семьи, ну да ладно.
— Сосредоточься. И приступай.
Развернула ладони вверх и посмотрела на них: ладони как ладони. Только подрагивают слегка. Мысленно вернулась к ощущениям, с которых все начиналось: тепло. Кажется. В холодном поту сложно управляться с огнем, но придется постараться. В конце концов, если я не справлюсь с этим страхом сейчас, не справлюсь уже никогда! Давай, Леона, соберись. Подумаешь, всего-то один раз большого дракона напугала. Чуть не подпалила себе джинсы и костюм Рэйнару. Это было давно, почти вечность назад, то есть вчера. Я сказала, соберись, трясущееся получешуйчатое!
Завтра на прослушивании ты будешь одна. И на сцене тоже.
— Любой огонь начинается с эмоции.
— Разве я не должна держать эмоции под контролем?
— Если хочешь заставить пламя отступить.
Хм. О чем бы таком подумать?.. А, вот. О том, что посторонними вопросами великих учителей отвлекать нельзя. Стоило задуматься, как в центре ладоней слабо запульсировало. Отлично, я на верном пути! Потянулась за этим чувством, прикрыв глаза, и руки начали разогреваться. Тепло покатилось по пальцам, перепрыгивая с одного на другой, потекло в запястья, перекинулось на плечи. Я развела ладони в стороны, представляя, как загорается мой первый самостоятельный огонек. Все у меня получится, и…
— Театральностью увлекаться необязательно.
— Ай!
С рук сорвались две огненные змейки, спиральками взмыли в воздух и растаяли с легким пшиком.
— Обязательно было язвить?
— Обязательно сосредоточиться на том, что ты делаешь. — Иртхан обошел меня и прислонился к стене. — Никак не на язвительных замечаниях. Когда работаешь со стихийной магией, даже если вокруг тебя рушатся горы, отвлекаться нельзя. Огненная суть — суть дракона, вспоминай Ррайза. Все сначала.
У-у-у, драконище!
«Все сначала» повторялось бесконечно. Я взмокла, как набл пред раскрывшим пасть драконом, — не столько потому, что меня каждый раз потряхивало, сколько потому, что все мои провалы и косяки замечал он. Не просто замечал, сообщал о них с такой непробиваемой физиономией, так жестко, как будто я вообще не старалась.
Как будто я только и делала, что каждый день начинала с легкой разминки в виде искорок и заканчивала вихрями огня, оборачивающимися вокруг Лаувайс кольцами. Обида вспыхнула с новой силой, и очередная попытка создать крохотный костерок обернулась в рванувшийся ввысь пламенный сноп. Тот не долетел до потолка только благодаря Рэйнару, я же похолодела и вросла в пол.
Впрочем, этого никто не заметил.
— Ужасно, — отчеканил иртхан. — Никакого чувства огня.
Разумеется, никакого! Я готовилась сдерживать эмоции, а не фонтанировать ими. И уж тем более не командовать пламенем.
— В чем оно заключается? Руки у меня каждый раз горят одинаково.
— Импульс, который ты подаешь, когда отпускаешь его вовне, — именно в нем. Сила, которую вкладываешь во всплеск.
Моя и без того невысокая иртханесская самооценка стремительно ползла вниз, как шкала термометра в фервернских снегах. Тем не менее я продолжала пробовать: пару раз у меня получились огненные шарики, которые лопнули и рассыпали искры, едва успев родиться. Еще были фонтанчики и один недоязычок, из которого вполне могло бы получиться что-то сносное. Если бы я на радостях не наклонилась его рассмотреть, а он не попытался лизнуть выбившуюся из хвоста прядку, после чего Рэйнар его затушил и объявил перерыв.
— Когда в следующий раз надумаешь заняться самосожжением, — резко заметил он, — наклоняйся быстрее.
После такого самооценка заползла в уголок и свернулась клубочком. С другой стороны, я была искренне рада небольшой передышке. Сейчас у меня уже тряслось все: не от страха, от напряжения. Кофточка напоминала свежевыстиранную, из машинки, в которой сломался отжим. По крайней мере, мне так казалось, пока мы шли на кухню.
Там нас ждал накрытый стол и нормальный обед — оказывается, пока мы занимались, в квартире появилась домработница, все приготовила и так же бесшумно испарилась. А ведь я даже не почувствовала запаха жаркого с приправами и овощами и ароматной кислинки чудесного литтонового десерта, которыми сейчас наслаждалась.
Точнее, пыталась наслаждаться: параллельно впитывая вводный курс лекций по управлению стихийной магией. В частности, о том, что остужается огонь так же, как голос, — постепенно и медленно, ни в коем случае не резко. Основой здесь было именно умение почувствовать, когда он зарождается. Еще до того, как тепло перекидывается на руки. Со временем я должна буду научиться его ловить на эмоциональном уровне. К счастью, выяснилось, что со временем огонь «успокоится» и появляться будет только по моему приглашению, а не во время сильных потрясений. Чтобы справиться с ним сейчас, мне предстояло применять навыки ментальной магии. То есть эмоциональное гашение.