— Да, я в этом признаюсь, — молвил Кел с нескрываемой гордостью. — Некромантия. Магия смерти. Я встретил одного старика в Рианоте, он обучил меня основам этой науки. Тогда шло мое шестнадцатое лето, и я совсем недавно ушел из дома. Когда мне было семнадцать, он умер. — Кел посмотрел на нее и на призрак собственного отца. — Но к тому времени я уже овладел его приемами, и я знал, как разыскать тех, кто помог бы мне отточить свое мастерство. Видишь ли, у меня обнаружились способности к этому самому черному из всех черных искусств. Возможно, я унаследовал этот дар от тебя, матушка. Я знаю, что те сказки, что ты мне рассказывала, — правда и что ты когда-то была ведьмой.
Она осторожно подошла к своему мужу и встала рядом настолько близко, насколько ей хватило решимости. Все ее существо изнывало от страстного желания обнять его, дотронуться до него, поцеловать. Но она не посмела.
— Ты — мой возлюбленный, — глухим голосом вымолвила она. — По-прежнему и навсегда, ты мой единственный.
Кимон не ответил, и в глазах его, прежде таких проницательных, она больше не могла ничего прочесть.
— Он не может ничего сказать по собственной воле, — объяснил Кел, — только ответить на единственный вопрос, который я ему задаю. За каждый палец — по одному вопросу.
— Ты насильно удерживаешь душу своего отца. — Голос ее был полон страдания и одновременно презрения, которого она не скрывала. — И пусть ты мой сын, я навечно прокляну твое имя за это. Раскрой свой кулак, я знаю, что у тебя там.
Его рука разжалась. На ладони лежал один из отрубленных пальцев Кимона.
— Я ненавижу тебя, — снова прошипела она. Ей вдруг представилось, что в ее сердце, в том самом месте, где когда-то хранилось имя Кела, образовалась пропасть, которая все росла. — Я буду ненавидеть тебя вечно, все времена без конца, и, когда мы оба окажемся в аду, я не перестану ненавидеть тебя.
Она перевела взгляд с искалеченного пальца на руку мужа и заметила с некоторым удовлетворением, что он вернул себе два пальца.
— Задавай свой третий вопрос, — сказала она сыну, — и отпусти его. Сомневаюсь, что он жаждет общения с тобой больше, чем я.
Кел подошел к ней:
— Четыре пальца — четыре вопроса. Отдав первый палец, я спросил, правдивы ли сказки про Жало Демона. Отдав второй, после того как ты отказала мне, я спросил, где спрятан кинжал. — Он положил руку ей на плечо.
Она снова отодвинулась от него.
— Зачем? Почему это было так важно?
Она не могла отвести глаз от своего мужа. Она боялась, что, если она хоть на мгновение посмотрит в сторону, он может исчезнуть. И она, в который раз, останется наедине со своим чудовищем сыном.
Глаза Кимона тоже неотступно следовали за ней, когда она двигалась.
— Мне были нужны предметы, обладающие силой, — ответил Кел. — Я ведь колдун, а не ведьма или волшебник. Мне обязательно нужно иметь источники, чтобы использовать их магию, тексты, руны и талисманы, чтобы вбирать их энергию для собственных целей. Жало Демона обладает невероятной мощью. Сказать по правде, за несколько последних месяцев я собрал немало таких вещиц, но нет среди них равных по силе Жалу Демона.
— И ты рыскал по Келед-Зарему в поисках этих предметов?
Он кивнул:
— Однажды, в недалеком будущем, я буду править Келед-Заремом и всеми странами по соседству. Я собрал свои сокровища во многих землях, но Три Артефакта спрятаны именно в этом королевстве. Я все здесь обыскал, чтобы найти их. И как только они будут у меня, с помощью Ороладиан, — он пристально посмотрел на нее, глаза его вспыхнули, — я буду обладать могуществом не только в области некромантии, но и в неисследованных сферах настоящего колдовского искусства.
Стужу внезапно пробрала дрожь, и она обхватила свои плечи под одеялом, чтобы согреться. Кел так похож на нее, но было ли в нем хоть что-нибудь от нее на самом деле? Ее сын оказался совсем чужим. Ей вдруг пришло в голову, что, может быть, он прав и она действительно его упустила. Да и вообще, знала ли она его когда-нибудь?
— Ороладиан… — Она повторила за ним это имя. — Кто он?
— Это не он, — сурово поправил он. — Ороладиан — великая колдунья, и я сяду к ее ногам, чтобы узнать от нее многое. Она уже многому меня научила. Но для того, чтобы продолжить уроки, я должен принести ей Три Артефакта.
Она медленно пошла на своего сына, испытывая некоторое удовольствие от того, как он пятится от нее.
— Ты уже говорил об этом раньше. Что это такое? Составные части какого-то заклинания?
— Что ж, тебе полезно будет узнать, — высокомерно ответил Кел. — Не одно поколение сменилось с тех пор, как жрецы древнего Кондоса спрятали три предмета в этой стране. Они выбрали Келед-Зарем потому, что из всех стран в мире именно эта земля явила свету меньше всего чародеев. Здесь, думали они, предметы будут в большей сохранности и их не обнаружат. — Он говорил, засунув руки в свои широкие рукава. — Этими предметами были Три Артефакта, необходимые для заклинания, которое способно возвращать жизнь мертвым, и не просто видимость жизни, а настоящую жизнь. Ты ведь слышала о том, что жрец Кондоса, достигший высот своего мастерства, мог противостоять смерти и, победив ее, воскреснуть из мертвых? — Он подождал, пока она кивнет в знак согласия. — Ну так вот, для заклинанья, о котором я говорю, не требовалось особых усилии. По сути дела, это очень простая магия. Всякий, имея в своем распоряжении Три Артефакта, мог сделать это. И в то же время из-за своей простоты это знание становилось опасным, так как ради него разные братства жрецов готовы были перегрызть друг другу глотки. В конце концов, для того чтобы избежать гражданской войны в Кондосе, им не оставалось ничего другого, как избавиться от Трех Артефактов. Из каждой общины было выбрано по одному жрецу, они взяли по одному Артефакту, и каждый из них втайне от других ввез их в эту страну, спрятал и затем, чтобы не выдать под пытками их местонахождение, покончил с собой. — Он помолчал, потом стал расхаживать по камере. — Сами Артефакты стали легендой: Лампа Нугарила, Глаз Скраал и Книга Шакари.
Стужа слышала какие-то рассказы об этих предметах. Но то, что они часть великого заклинания, она не знала. Считалось, что каждый из них в отдельности таил в себе огромную силу; волшебники и колдуны нескольких поколений тщетно пытались их разыскать.
— И ты пообещал эти вещи какой-то потаскухе?
Кел резко повернулся и занес было руку, чтобы жестоко ударить ее. Он с трудом справлялся с собой.
— Придержи свой мерзкий язык! — Спустя мгновение он опустил руку и выдавил из себя слабую улыбку. — Два предмета — уже у меня. Лампа была спрятана в полом камне, в торце старого дома в Соушейне. Глаз находился на дне колодца в Дакариаре. Каждый Артефакт излучает свои флюиды, и с помощью колдовства их посредством можно выйти на следующий. Теперь, когда два Артефакта в моих руках, я смогу найти третий, он будет моим уже через три дня.
Ей не удалось скрыть свою заинтересованность.
— И потом?
Его улыбка расширилась. Он помахал пальцем перед ее носом:
— Ах, матушка! Я мог бы тебе рассказать о таком, от чего содрогнулась бы даже твоя холодная душа. — Он притворно сдвинул брови и сложил руки перед собой. — Но я дал обещание хранить некоторые тайны, поэтому довольствуйся тем, что я уже рассказал.
У Стужи возникло желание ударить его, и она не смогла себе в этом отказать. Тыльной стороной руки она, почти не задумываясь, стукнула его по губам. Брызнула кровь.
Кел опешил. Он дотронулся до разбитой губы и посмотрел на кровь. Она увидела на его лице выражение боли и злобы и улыбнулась этому. Столько мук и страданий он принес этой земле. И вот теперь она с удовольствием узнала, что и он может страдать.
Кел отвернулся от нее и обратился к призраку своего отца. Кимон все так же терпеливо и молчаливо ждал, стоя посреди комнаты.
— У меня нет вопроса к тебе, — с горечью произнес Кел. — Возвращайся в…
— Подожди! — резко оборвала его Стужа. — Ты же не хочешь потерять один из своих драгоценных вопросов, ведь так? У тебя останется только один после этого. Уверена, тебе есть о чем спросить своего отца, разве нет? — Она схватила сына за руку и дернула, побуждая. — Вот тебе подходящий случай, Кел, если только кишка твоя не тонка. Он ведь должен говорить правду. Давай, трус, спроси его.
Слова ее были жестокими, издевательскими. Она и не подозревала, что может ненавидеть так, как ненавидела в эту минуту. То, что Кел был ее сыном, не имело значения. Она хотела ранить его поглубже, чтобы боль проворачивалась в нем до тех пор, пока он весь изнутри не истечет кровью.
— Спроси его, — настаивала она. — Спроси своего отца, любил ли он тебя.
Кел застыл на месте, глядя на отца.
— Нет, — произнес он сдавленным шепотом.
— Спроси его! — Ярость ее наконец вырвалась наружу. Она замолотила кулаками по его груди, чуть не свалив с ног. Он поймал ее руки, оттолкнул от себя и отошел в дальний угол. Она кричала ему: — Такая возможность! Узнай правду и пойми, какое безумие сотворила твоя ревность. Он любил тебя! Спроси его!
— Нет, черт тебя побери! — гневно вскричал он. Резко махнул рукой отцу: — Дух, возвращайся в ад. Уйди!
Но прежде чем Кимон исчез, Стужа бросилась к нему и обхватила руками шею мужа. В отчаянном поцелуе она прижалась губами к его губам.
— Прекрати! — приказал Кел, но это было бесполезно.
Она обнимала его, и сердце ее радостно билось, но кровь, казалось, стыла в венах, а воздух в легких стал колючим. А потом все прошло. Ее руки держали пустоту, Кимон исчез.
Горе болью отозвалось в ней, но одновременно она испытала злорадство.
Кел сердито смотрел на нее.
— Теперь он тебе неподвластен, — сказала она, ликуя. — И не важно, сколько у тебя еще осталось частей его тела, ты никогда больше не сможешь вызвать его. Я освободила его.
Лицо Кела было воплощением злобы. Он шагнул к ней, схватил ее руку и насильно раскрыл ее. После чего он положил ей на ладонь отрубленный палец Кимона и сжал ее руку в кулак.