Стужа не обращала на него внимания. Она думала о том, что в то время когда Кел творил свои злодейства в Соушейне, стояли сумерки, в Дакариаре он тоже появился в сумерках. Три дня, — хвастался он ей в своей башне. — Через три дня он раздобудет Третий Артефакт, и тогда он поднесет в дар колдунье Ороладиан все предметы, необходимые для магической формулы.
— Книга Шакари, — произнесла она вслух.
Терлик, сидевший на земле, поднял на нее глаза, думая, что она еще что-то хочет сказать. Но, поскольку она молчала, он пожал плечами и продолжал массировать ноги.
В эту самую минуту, когда солнце садилось за далекими деревьями и на востоке сгущался вечерний сумрак, она представила себе, как ее сын протягивает огненную руку, чтобы овладеть своей желанной добычей. Известно, что Книга Шакари содержит все тайные знания этого древнего бога. Это книга о колдовстве и священных доктринах, малопонятных для человека. Зачем Келу потребовалась подобная книга?
«Чтобы оживить мертвых», — говорил ей сын. Но кого он собирался воскресить? Точно не Кимона и, уж конечно, не Кириги. Кого же? Может, это кто-то, кого хочет возродить Ороладиан?
Так много вопросов и так мало ответов.
Так мало времени, — постоянно стучало в ее висках.
Ненасытная ночь поглотила полнеба. Если Кел еще не раздобыл книгу, он скоро сделает это. Она нащупала карту у себя под туникой. Та нагрелась от ее тела и была влажной от пота. «Где же, — гадала она, — находится Кел сейчас, в эту минуту?»
— А что если его здесь нет?
Стужа захлопала глазами, но потом поняла, что Терлик не имел в виду ее сына. Она слезла с седла и встала, возвышаясь над ним.
— Риотамус будет здесь. Кир — единственный крупный город в этих краях, и весть о Дакариаре уже дошла до Риотамуса. А уж если он решит, что существует возможность захватить Кела в плен, то ни за что не покинет эти земли.
— Но мы не видели дозорных отрядов, — напомнил Терлик.
— Дакариар на юго-востоке отсюда, Соушейн находится почти на одной линии между ним и Киром. Люди Риотамуса будут искать в том направлении.
— И ты полагаешь, он все еще здесь?
Стужа кивнула:
— Он — король. Я очень сомневаюсь, что ему по вкусу полевые работы. Кир не такой уж богатый город, но здесь есть места, где можно хорошенько повеселиться, когда не надо трястись целый день в седле и спать всю ночь на голой земле.
Он потер свою спину и сдвинул брови:
— В таком случае он, должно быть, умнее, чем ты о нем думаешь. — Он с трудом поднялся на ноги и подошел к Ашуру. Как и во время других коротких остановок, он поднес руки близко к его мерцающим глазам-огонькам и в очередной раз изумился тому, что они не обжигают. Почесал морду единорога и пригладил взлохмаченную гриву. Ее позабавило то, как Ашур тихо заржал и дал приласкать себя.
Терлик достал мех с водой из мешка. Он был почти пуст, но Терлик все же сделал маленький глоток и затем налил немного воды в согнутую ладонь. Единорог быстро выпил все. Роларофец даже не вздрогнул, когда могучий рог мелькнул совсем близко от него. Он налил еще, на этот раз щедрее, и держал руку, пока животное пило.
— За всю свою жизнь я сталкивался с магией только при дворе, когда шуты показывали свои скучные фокусы. — Он убрал руку из-под широкой морды Ашура и передал мех с водой Стуже. Она допила оставшуюся воду. До Кира рукой подать, и можно уже не думать о воде. — Но в эти несколько дней меня не оставляет такое чувство, будто я подошел к самому краю бездны и заглянул вниз. Огнедышащая рука Кела, твой молнии — все то, что, как я думал, под силу только демонам…
Он, хмурясь, сглотнул, и Стужа почувствовала, что он избегает ее взгляда. Он, наверное, заготовил эту речь, чуть ли не оправдываясь. И теперь говорил так искренне, что задел ее за живое.
— Когда я выглянул из-за твоего плеча и увидел… — он замолк и снова положил руку на голову Ашура, — эти необычные глаза, я подумал — какой же я болван, что доверился тебе, и вот теперь, в награду за это, ведьма на своем заколдованном звере уносит меня ко всем чертям. — Он провел пальцами по челке единорога и затем вверх по всей длине его черного рога. — Правда, потом я подумал, что, может, мне показалось и ты просто подстроила это, решив пошутить. — Он глубоко вздохнул и расправил плечи. Усталость как будто сразу же оставила его. — Но ведь он настоящий, правда? Мне так хочется, чтобы он был настоящим.
Стужа не отвечала. Не было необходимости говорить ему то, во что он сам уже поверил. И она видела это по выражению его глаз. Она вспомнила, как Терлик впервые подошел к ней в «Сломанном Мече». Вспомнила, как неуловимым движением он извлек откуда-то два минарина и выложил их перед ней на столе. Тогда это показалось ничего не значащим трюком, ловкостью рук, но сейчас она чувствовала, что за этим что-то скрывается. Она смотрела, как он гладит единорога, и все поняла.
Терлика уже давно тянуло к волшебству.
— Как ты назвала его? — спросил он ее через плечо.
Она снова сказала ему:
— Единорог.
Он повторил это наименование.
— Ты говорила, это зверь из очень старых эсгарианских легенд. Но как он достался тебе?
Она вернулась мыслями в прошлое. Когда-то эти воспоминания причиняли ей слишком сильную боль, и она гнала их прочь от себя, не желая думать о прошлом. Но по прошествии времени, исцелившего ее, эти воспоминания стали тем, что придает жизни смысл. В свое время она совершила великие дела, и о ней слагали песни. Одна из этих песен, пришедшая ей на ум, могла бы все ему разъяснить.
Но сейчас было не до песен.
— Тогда я была намного моложе, — начала она, — и в те времена была еще одна книга, обладавшая великой силой. Два мага, Алмурион и Зарад-Крул, соперничали за право обладать ею. Случайно я оказалась в самой гуще сражения. — Она подняла глаза вверх на разгорающиеся звезды, как будто вглядывалась в прошлое сквозь годы. — Как раз перед тем, как демоны Зарад-Крула сбили его с ног, Алмурион передал книгу мне на хранение, велев отнести ее в страну теней Кондос.
Терлик внезапно побледнел:
— Я впервые увидел тебя у Зонду, недалеко от границы с Кондосом. — Он резко вскинул голову. — Боги Роларофа! Я думал, что это какой-то дневник или простая учетная книга.
Она изогнула бровь и снисходительно улыбнулась:
— Ты же не мог знать, что выкрал Книгу Последней Битвы, где собраны все заклинания и магические слова, которые будут использовать силы Света, чтобы разбить силы Тьмы в Последней Великой Битве.
Он уставился на свои руки:
— Наши жрецы благоговейным шепотом говорили об этой книге. И я касался ее? Неудивительно, что ты вернулась за мной.
— А ты думал, что фокусы придворных шутов — это все, что ты видел из магии, — ухмыльнулась она, затем добавила задумчиво: — Волшебство есть повсюду, Терлик. Оно сопровождает нас всю нашу жизнь. Просто мы не всегда распознаем его.
— Должно быть, ты жалела о том, что у тебя отняли твои магические способности, — мягко произнес он.
Она покачала головой:
— Я была рада тому, что они исчезли. Ведь что такое волшебство в нашем мире — это когда в твоей руке есть еще кое-что способное помочь тебе в деле. Но за все надо платить, и не важно, насколько добры твои намерения. Самое худшее, что ценой за победу становится пропасть, отделяющая посвященного от всего человечества. — Она посмотрела на Терлика, и их взгляды встретились. — И тогда ему очень одиноко.
Он потянулся к ее руке. Их пальцы переплелись.
— Ты рассказывала мне о своем единороге, — напомнил он ей после неловкой паузы.
Она почти не слышала, что он сказал, но слова постепенно дошли до нее, и она убрала свою руку.
— Алмурион служил правителям Света, — продолжала она. — Он знал, что Зарад-Крул попытается преследовать меня, и поэтому передал мне два дара, и оба считались оружием. Один из них — кинжал под названием Жало Демона, который Кел у меня украл.
— Ашур был вторым?
Она размышляла, покусывая губу.
— Я всегда была уверена в этом. Он появился сразу же после того, как умер маг. Я тогда как раз попала в неприятную передрягу с одними бандитами, а тут он выскочил на дорогу, как немыслимый ночной кошмар. Он и вправду оказался кошмаром для нападавших.
— И он помог тебе против того мага, Зарад-Крула?
Она погладила единорога по холке:
— Да. После этого мы еще долго были вместе. А потом, когда мы с Кимоном окончательно осели, Ашур просто исчез. Я уже и не надеялась увидеть его когда-нибудь снова, даже просто узнать, что с ним приключилось. — Она обхватила животное за шею и зарылась лицом в его густую гриву. — Но в ту ночь, когда горел Соушейн, — она оторвалась от Ашура и дала ему лизнуть себя в руку, — я вдруг подняла голову и увидела его.
— Волшебство, — с трепетом в голосе произнес Терлик. — Как будто бы он узнал, что ты в беде.
Она задумалась над этим.
— Не знаю, как объяснить, — призналась она. — Ума не приложу, где он был все двадцать с лишним лет. — Она похлопала Ашура по носу. — Если честно, мне это теперь все равно, раз он снова со мной.
— Нельзя объяснить волшебство, — произнес Терлик, кладя свои руки на морду единорога рядом с ее руками. — Нужно просто принять его.
Стужа пристально посмотрела на своего спутника, пытаясь разглядеть в нем того молодого мальчика-мужа, которого встречала давным-давно. Он был вспыльчив тогда, беспечен, к тому же сквернословил; как ни посмотри — избалованный дворянский сынок.
Но как же время изменило его! Худенький юноша стал высоким и сильным. Вспыльчивость пропала, или, по крайней мере, он научился сдерживать ее. Терлик стал спокойным и мягким, что ни в коей мере не вредило его мужественности. Она могла только предполагать, какие испытания так изменили его, покрыли морщинами это лицо и припорошили снегом эти волосы; что превратило нахального глупца в мужчину, которому, она это чувствовала, можно доверять.
Она взглянула на свои собственные руки. Кожа ее была еще гладкой, не выдавала прожитых лет, но, сжимая пальцы в кулак, она ощущала скованность в суставах. Двадцать лет назад никакой скованности не было.