Может, Джек ночью пробрался ко мне в комнату, повалялся у меня в ногах и наследил? Мы старались не выпускать его за ворота, но он мог найти какую-нибудь лазейку и сбегать к пруду… Но тогда почему нацеплял на лапы только песок, а не уличную грязь?
Отправляясь на пробежку, я позвала Джека, но тот не отозвался. Иногда он любил подремать в комнате Майкла, поэтому я не особо встревожилась и, заперев за собой калитку, побежала по окутанному утренними сумерками поселку. Со дня кросса я не бегала в сторону леса, и сейчас тоже выбрала противоположное направление. По дороге решила заскочить в супермаркет, чтобы пополнить запасы минералки и леденцов, к которым в последнее время пристрастилась.
Супермаркет располагался на территории новостройки, недалеко от моста. Но ходили в него не только жители нового, но и старого поселка. На втором этаже еще шел ремонт, а через пару месяцев там должно было состояться открытие мини-кинотеатра и боулинга. Но даже сейчас около магазина постоянно собирался разномастный народ… Правда, не с самого утра и не в таком количестве, как сейчас.
Увидев немаленькую, собравшуюся у входа толпу, я замедлила бег. Судя по гомону и взбудораженному состоянию всех собравшихся, что-то произошло.
Приблизившись, я наткнулась взглядом на Павла Карамзина, с недовольным видом разговаривающего по телефону. А неподалеку от него стояли Ник и Кир, тоже между собой переговаривающиеся. Недолго думая, я подошла к ним и, не тратя времени на приветствия, спросила, что случилось.
– Да мужик один утонул, – поделился новостью Ник. – Из рабочей бригады.
– Как утонул? – в ступоре выдохнула я.
Ник пожал плечами:
– Как-как… надрался с дружками и среди ночи в пруд полез. Они на берегу бухали.
Я словно оцепенела. Тут же вспомнились прочитанные в интернете статьи и слова Майкла о том, что здесь в прошлом погибло много людей.
– Да что вы понимаете, молодой человек! – встряла в разговор бабка из «деревенских». – Не сам он утоп – нечисть его сгубила! Этой ночью ведь пруды пели…
Я, как человек всю жизнь проживший в крупном городе, была далека от суеверий и «бабушкиных баек». Но сейчас почему-то ощутила озноб. Показалось, что даже зловонием повеяло…
– Вот-вот! – поддакнула первой бабке вторая. – Я своими ушами слышала, как от Дубков пение доносилось… это снова началось!
– Что за Дубки? – поинтересовался Ник.
– Место у одного из прудов, – пояснила жительница старого поселка. – Там у воды два дубка растут, от них и название… только сейчас там позарастало все, мы туда носу не кажем. А эти вон полезли…
– А собутыльники погибшего? – уточнил молчавший до этого Кир.
– Так участковый наш допрашивает, – охотно поделилась еще одна местная сплетница. – Только что он у них узнает-то? Говорю вам, нечисть их водная заморочила…
В этот момент Карамзин старший закончил телефонный разговор и, раздраженно сунув смартфон в карман, с неменьшим раздражением одернул любителей почесать языками:
– Прекратите нести околесицу! И толпиться здесь тоже не надо. Вы находитесь на частной территории, хотите устраивать сборища – идите на другую сторону моста.
Та самая бабка «номер два» подбоченилась и, с вызовом глядя на Карамзина, воскликнула:
– Нет, ну вы гляньте! Понаехали! Понастроили! И коренным жителям даже поговорить спокойно не дадут!
Карамзин недобро взглянул на нее из-под густых бровей и холодно бросил:
– У вас есть ко мне какие-то претензии?
Под его суровым взглядом она как-то мигом утратила весь боевой запал и сникла, пробормотав нечто невнятное себе под нос. Связываться с важной городской шишкой никому из местных явно не хотелось, и они, в конце концов, начали расходиться.
А меня словно дернуло что-то нагнать эту старушку и, невольно понизив голос, спросить:
– Извините… вы сказали, что это снова началось? Что значит это?
Обернувшись, она вперилась в меня внимательным взглядом и, всмотревшись в мое лицо несколько долгих мгновений, внезапно перекрестилась.
Я даже отреагировать не успела, как она вновь развернулась и спешно засеменила за своими престарелыми подружками.
– Не обращай внимания, – ко мне подошел Карамзин. – Мы с твоим отцом перед тем, как здесь строиться, все о местных жителях узнали. Это Галина Ересеева, у них в роду все с психическими проблемами были. Она безобидная, но не стоит принимать ее слова всерьез.
Бабка и впрямь показалась мне сумасшедшей. В тот момент, когда она смотрела на меня… эти светло-серые, словно бы выцветшие глаза наполнял граничащий с безумием ужас.
– Может, в «Водяного»? – предложил нарисовавшийся рядом Ник. – Позавтракаем.
– Я лучше домой, – отозвалась я и, кивнув на супермаркет, добавила: – Сюда еще зайти хотела.
Кир промолчал, словно бы и не услышал предложения друга. Зато в супермаркет вошел вместе со мной и заглянул в отдел чипсов, где, как мне показалось, взял первую попавшуюся пачку.
На кассе мы стояли вместе. Расплатившись, я уже собралась уходить, когда он вновь меня нагнал и спросил, можем ли мы поговорить. Меня насторожили его обеспокоенный вид и чрезмерная бледность, и на разговор я, разумеется, согласилась.
Он отвел меня в пустой, ведущий к туалетам коридорчик и, нервно теребя кожаный браслет, посмотрел в окно.
– В чем дело? – устав ждать, я заговорила первой.
– Не знаю, стоит ли об этом рассказывать, – произнес он, не отрывая взгляда от окна. – Это просто глупость, зря я себя накручиваю…
– Кир! – оборвала его я. – Раз решил – говори.
Перестав терзать браслет, он застыл, погрузившись в свои мысли, а после признал:
– Не могу перестать думать о том вечере… когда Оля упала в бассейн. Я же сидел рядом с ней. Смотрел на нее в тот момент. Всего какая-то секунда – и она в воде. Ее как будто схватил кто-то… мне тогда показалось, что в бассейне что-то было… лицо… или скорее рожа, не знаю.
Я непроизвольно вздрогнула.
– Я-то уже потом подумал, что напился до чертиков, хотя пьяным вроде не был, – отведя взгляд от окна, Кир посмотрел на меня. – А ты же вообще не пила. Еще и в бассейн прыгнула, а когда Даня тебя вытащил, перепуганная была. Поэтому я хочу спросить, не заметила ли ты тогда чего-то… странного?
Заметила. И не только тогда. Но мертвая Оля, которую я увидела в воде, точно являлась галлюцинацией, поскольку сама Оля в настоящий момент была жива и здорова. Рассказать об ощущении на себе чьего-то взгляда? Прозвучит несерьезно. О плеске? Еще более глупо. Вдобавок, мне хотелось как-то успокоить Кира, а не пугать его еще больше.
И я снова соврала:
– Нет, ничего такого. Хотя, знаешь, в последнее время я часто испытываю странное беспокойство, иногда мне действительно что-то мерещится. Думаю, это от нервов…
– От нервов, – заторможенно кивнув, эхом повторил Кир, после чего уже более уверенно и оптимистично произнес: – Пожалуй, ты права. Не бери в голову и забудь о том, что я тебе сказал.
Он уже собрался уходить, когда я, немного поколебавшись, снова его окликнула.
– Я тут лазила в интернете, искала информацию об этих местах… так, интереса ради. В девяностых годах здесь обнаружились залежи газа, из-за которого у местных возникали галлюцинации. Отсюда и байка про «поющие» пруды. Если хочешь, могу скинуть ссылки, почитаешь. Или у папы спроси – он вроде как перед застройкой этим вопросом занимался.
Сойдясь на том, что я сброшу ему информацию, мы с Киром разошлись. Я увидела, как он о чем-то заговорил со своим отцом, но тот, ответив ему что-то резкое, буквально затолкал его в машину.
Все выходные оба поселка стояли на ушах, но к понедельнику шумиха утихла. Следствие сочло гибель рабочего предельно ясной, и дело быстро закрыли. Джек где-то пропадал всю субботу, чем заставил меня изрядно поволноваться, а вернулся он грязным и каким-то усталым. Даже от еды отказался, что заставило меня беспокоиться вдвойне. На его шерсти обнаружились комки грязи, какие-то колючки и… тина. Так что дело о появлении песка и тины в своей комнате я тоже посчитала закрытым.
К счастью, в воскресение Джек пришел в себя, и мы с Майклом облегченно выдохнули. Я-то уже собралась звонить папе и везти Джека в ветеринарную клинику – о здоровье любимца всегда переживала больше, чем о собственном.
В понедельник я пришла в школу очень рано. Эту неделю мы с Анжеликой были назначены дежурными по школе, а поскольку моя напарница внезапно заболела – точнее, симулировала болезнь из-за сегодняшней контрольной, – мне предстояло стоять на посту одной.
Пара ребят из параллельного дежурила в вестибюле, а я встала на втором этаже – около лестницы, неподалеку от учительской. На дворе висела непроглядная темнота, лишь слегка разбавленная желтыми огнями фонарей. Из-за этого казалось, что сейчас не утро, а глубокая ночь. В окна скреблись почерневшие ветки и ударялись тяжелые капли начавшегося дождя. В другом конце коридора не горел свет, из-за чего он утопал в полумраке.
Приколов к джемперу бейджик с надписью «дежурный», я подавила зевок. Как-то машинально подумалось, что школа напоминает вымершую. Даже в учительской сейчас никого не было – спрашивается, зачем заставлять дежурных приходить в такую рань?
Внезапно в том самом, утопающем в полумраке конце коридора, раздался скрип. Обернувшись в ту сторону и всмотревшись в темноту, я увидела, как слегка приоткрылась дверь последнего кабинета. Она покачивалась, словно от сквозняка, и скрип петель походил на чей-то приглушенный плач.
Странно, все кабинеты ведь на ночь запираются…
В следующее мгновение мне показалось, что около нее промелькнул силуэт, а затем раздался шлепок. Как если бы откуда-то сверху что-то упало на пол. У меня возникла ассоциация с выброшенной на берег рыбой, бьющей хвостом по мокрому песку.
Стало не по себе.
Что, опять? У меня снова начинается приступ?
Но ни боли, ни жажды, ни каких-то иных симптомов я у себя не наблюдала.
Дверь продолжала поскрипывать, действуя на натянутые нервы. И я, подавив страх в зародыше, решительно направилась к кабинету биологии, намереваясь закрыть клятую дверь.