А потом настал момент, где мне отводилась сольная партия.
Я оказалась в центре сцены, окруженная легким полумраком и дымом, создаваемым дым-машиной. Время внезапно растянулось. Всего несколько аккордов – и музыка стихнет, чтобы мой голос зазвучал а капелла. Я была готова поднести к губам микрофон, когда горло сдавил знакомый спазм.
Ледяной ужас стремительно растекся по телу.
Нет, пожалуйста, только не сейчас!
Мир перед глазами покачнулся. Я все еще видела заполненный зрителями зал, подсвеченные желтыми фонарями праздничные тыквы, легкую, окутывающую меня дымку, но сознание ускользало. Казалось, я вот-вот упаду в обморок, разрушив все Алисины надежды на фееричный номер… но не упала.
Я запела.
Все происходило, словно во сне. Я будто грезила наяву, телом находясь здесь, а сознанием – в другой реальности. Множество лиц все так же стояли перед глазами, стелился подсвеченный синим туман, вокруг висела гробовая, прорезаемая лишь моим голосом тишина…
Я пела.
Пела, забыв слова и ноты. Пела, не понимая, что за звуки вырываются из моей груди, но наслаждаясь ими. Как завороженная смотрела в зрительный зал, откуда на меня так же завороженно смотрели десятки и десятки глаз. Казалось, все присутствующие, глядя на меня, чуть покачиваются из стороны в сторону, создавая легкую волну. И еще казалось, что я чувствую их. Каждого. Что льющаяся из меня мелодия соединяет нас невидимыми нитями, оплетает всех слушателей, привязывая их ко мне.
Я продолжала петь.
Забыв не только слова и ноты, но и где нахожусь. Кем являюсь. Кто все эти люди, смотрящие на меня, точно загипнотизированные. Сжавшееся ранее горло расслабилось, и звуки выходили свободно и легко, словно только и ждали, чтобы их выпустили наружу. Меня переполняло странное и необъяснимое чувство, делающее тело невероятно легким. Дарящее ощущение, что крылья за моей спиной – настоящие, и я могу взлететь.
Но летать мне не хотелось. Мне хотелось… плавать.
Внезапно резанувшая по ушам громкая музыка едва не заставила меня упасть.
Она сбросила вуаль оцепенения и с меня, и со всех остальных. Лица, которые я видела перед собой, резко прояснились, и теперь на них было выражение недоумения и легкой рассеянности.
Переведя взгляд на стойку с музыкальным оборудованием, за которой стоял Кир, я увидела Егора. Это он перемотал а капельную часть, на всю громкость включив окончание фонограммы.
Алиса сориентировалась быстрее меня и ловко подхватила свою партию. А я… я машинально заставила одеревеневшее тело двигаться, но была не в силах больше выдавить из себя ни звука. Совершенно не понимала, что только что произошло, и это выбивало меня из колеи.
Как номер подошел к концу, я даже не заметила. Кажется, благодаря Алисе нам все-таки удалось закончить его на высокой ноте – причем, в буквальном смысле, – подтверждением чему стали бурные овации. Растерянность и недоумение схлынули с лиц зрителей так же быстро, как пришли.
– Убью Кира! – гневно возмутилась Алиса, когда мы оказались за кулисами. – Сто раз же все репетировали! Ну вот скажи, как можно было так накосячить?!
– Да ладно тебе, – неуверенно вставила я. – В итоге все вышло неплохо…
Алиса явно собиралась разразиться гневной тирадой, но передумала и просто шумно выдохнула. И, тряхнув головой, неожиданно задумчиво произнесла:
– Странно, но у меня такое чувство, как будто я проспала все твое соло. Вообще не помню, как ты пела а капелло…
Я застыла.
Она не помнит… да я и сама не помню!
Уже через пару минут мы вновь стояли на сцене вместе с остальными участниками концерта, которые выходили один за другим и отвешивали поклоны зрителям. Затем Алиса побежала переодеваться, а я, не мешкая, спустилась в зрительный зал с одной единственной целью: найти Егора.
Искать его не пришлось – он подошел ко мне сам. В отличие от остальных школьников, на нем вместо костюма были надеты простые темные джинсы и черная толстовка с капюшоном.
– Привет, – как ни в чем не бывало поприветствовал он.
Захотелось его стукнуть. Сильно.
– Привет? – я с трудом держала себя в руках. – Ты же видел, что когда я пела, произошло нечто странное. И ты знаешь, что именно! Не просто так включил музыку! Ничего не хочешь объяснить?
– Знаешь, – все так же спокойно произнес он, – Если бы я хотел получить от кого-то нужную информацию, то был бы с этим «кем-то» повежливее. Например, начал бы с ответного приветствия и непринужденной беседы.
Я открыла и закрыла рот.
Его глаза смотрели насмешливо, но отчего-то казалось, что эта насмешливость – показная. Что на самом деле он серьезен и даже напряжен.
– Хорошо, – поддержала я его игру. – Кого ты сегодня изображаешь?
Я думала, он замешкается, но Егор, не стирая усмешки, ответил незамедлительно:
– Можешь звать меня Хароном.
– Хароном? – я даже не стала скрывать скепсис и, выразительно посмотрев на его ноги, осведомилась: – По-твоему, перевозчик душ умерших носит джинсы?
Егор неожиданно шагнул ближе, оставив между нами совсем крошечное расстояние, и, глядя на меня сверху вниз, произнес:
– Почему нет? Те, кто мог бы это опровергнуть, давно пересекли реку Стикс.
Возразить на это было нечего. И вместо того, чтобы, прекратив препираться, вернуться к действительно важной теме, я почему-то молчала. Просто неотрывно смотрела в направленные на меня, слегка прищуренные глаза. За те дни, что мы с Егором не виделись, я часто о нем думала. Представляла, что скажу, когда мы встретимся, и как буду себя вести. Но сейчас все заготовленные фразы выветрились, не говоря уже о расхождении в поведении. Стоять и молча на него смотреть в мои планы точно не входило.
– Спасибо, что пришли на наш концерт, – тем временем произнесла со сцены Алиса, успевшая сменить платье на длинное и украшенное черными перьями. – Приглашаю всех угоститься тематическими закусками и «страшными» коктейлями, которые специально для нас приготовили в «Водяном»! А также напоминаю, что в «Водяном» вас, глубокоуважаемые учителя, дожидается отдельный праздничный стол!
Далее все происходило стремительно, но организованно. Из колонок полилась зажигательная танцевальная музыка, освещение приглушили, и люди стали расходиться, кто куда. Большая часть народу, попробовав закуски, двинулась к выходу, а остальные, наоборот, стали подтягиваться к центру.
Роль ведущей для Алисы на сегодня была закончена. И когда ряды присутствующих заметно поредели, на сцену выскочил Данила, напяливший костюм дьяволенка. Пока он вещал об окончании официальной части и начале настоящего движа, а все одобрительно гудели, мы с Егором отошли ближе к фуршетным столам.
– Не желаете испить крови? – поинтересовалась тут же поравнявшаяся с нами «зомби-официантка» с подносом в руках.
Никогда не была фанаткой томатного сока, но коктейль взяла. Очень хотелось пить.
Сделав пару глотков, едва его не выплюнула, с трудом заставив себя проглотить.
– Кровавая Мэри? – понимающе усмехнулся Егор.
– И как только умудрились пронести? – удивилась я вслух.
Пришлось съесть тыквенный маффин, чтобы перебить отвратный для меня вкус.
Я даже не заметила, как динамичная музыка сменилась медленной, и тем более не заметила, как к нам подошел Данила.
– Потанцуем? – сходу предложил он, протянув мне руку.
– Сожалею, но Марина уже согласилась потанцевать со мной, – опередив меня, ответил Егор.
Данила недобро прищурился:
– Ты еще кто такой? – скользнув по нему презрительным взглядом, бросил: – Деревенщина.
Заметив, что Егор по привычке сжал кулаки, что не предвещало ничего хорошего, я вмешалась:
– Ребята, успокойтесь. Данила, я правда обещала потанцевать с Егором. Извини. Может, в другой раз?
Пока мы с Егором покидали зону столов, я чувствовала прожигающий наши спины взгляд. И вот вроде же с Данилой все обсудили еще тогда, в машине, и я четко обозначила свою позицию, а он опять за свое… Мне совсем не хотелось его обижать.
Рука Егора оказалась сухой и теплой, а огоньки насмешливости исчезли из карих глаз, как только мы начали танцевать. Я пыталась убедить себя, что согласилась на этот танец, только чтобы они с Данилой не переругались, но тщетно. Глупо обманывать саму себя. Я просто хотела танцевать с Егором, вот и все.
– Что ж, по крайней мере, теперь тебе сбегать некуда, – хмыкнула я, демонстративно сжав его пальцы. – Может, все-таки объяснишь, что произошло во время нашего с Алисой выступления?
– Разве не логичнее было бы задать этот вопрос самой себе? – резонно заметил Егор. – Не я пел мимо нот.
– Я вовсе не…
Резко осеклась, поняв, что он просто снова меня дразнит.
И куда только этим вечером подевалась вся моя выдержка? Всегда считала себя человеком уравновешенным, рассудительным, способным держать эмоции под контролем. Но рядом с Егором это не работало. Я по-прежнему его не понимала. Не понимала, почему он то появляется, то исчезает; почему то обещает что-то рассказать, то молчит.
Глядя на него, я сознавала, что в настоящий момент расспрашивать его бесполезно. Он точно что-то знает, но не расскажет по каким-то своим причинам. Будет иронизировать, уводить разговор в сторону, или вообще молчать.
Не дожидаясь окончания танца, я резко выдернула руку и, развернувшись, зашагала в сторону выхода. Еще недавно мечтала о том, чтобы его увидеть, а сейчас внезапно захотелось побыть одной. Множество смотрящих на меня, ничего не выражающих лиц, все еще стояли у меня перед глазами. Я не понимала, что случилось на сцене, помнила все очень смутно, и это приводило в смятение. Вдобавок, от переизбытка волнений этого вечера слегка кружилась голова, и мне требовалось выйти из душного зала, чтобы глотнуть свежего воздуха.
Глава 14
У входа я заметила Марью – как мы называли Марию Викторовну, – разговаривающую с Анжеликой. Причем, Анжелика выглядела довольно-таки напуганной, а Марья улыбалась.