Сашка прав, она не была плохой. Просто одинокой и напуганной, коротающей долгие года наедине со своим горем. В отличие от меня, ей просто не повезло быть съеденной обитающим в кладовке монстром…
Под водой не было абсолютно темно. Озерная вода оказалась кристально чистой, мелкий мусор осел на дне, и благодаря этому сюда проникал лунный свет. Пересилив себя, я взяла девочку за руку, и мы устремились в том же направлении, что и стремительно проплывающие мимо тени.
Я не раз раздумывала над тем, как в действительности выглядит Нора. Похожа ли она на настоящую нору, или представляет собой что-то вроде портала, какие обычно присутствуют в фантастических фильмах?
Во всех своих предположениях я ошибалась. И, наверное, ошибся бы любой, кто попытался бы ее представить. Потому что внешнего облика Нора не имела. Ее как будто вообще не существовало, и все твари с «реверса» просто исчезали, достигнув определенной точки. Но нет, она была здесь – пусть невидимая для глаз, но зато осязаемая на каком-то другом, нематериальном уровне. От нее веяло холодом и пустотой.
Когда мы приблизились к Норе на расстояние пары метров, внутри меня всколыхнулся страх. К этому моменту в ней исчезли практически все низшие, и я испугалась того, что могу отправиться следом за ними. Но мне было необходимо помочь Нине, отправив ее на ту сторону, и я подплыла еще ближе. А затем, прежде чем успела отпустить ее руку, мимо нас пронеслась еще одна знакомая низшая – та самая, что напала на меня в школьном туалете. Я увидела злобный оскал и стеклянные, будто рыбьи глаза смазанной картинкой, и она исчезла.
– Тебе тоже пора, – забыв, что мы находимся под водой, сказала я.
Но, хлебнув воды, не начала задыхаться и внезапно осознала, что действительно могу свободно дышать. Хотя Егор предупреждал, что так будет, это все равно стало для меня удивительным и трудным для восприятия открытием.
Сейчас у девочки не было глаз – лишь черные провалы. Но, глядя в них, я не испытывала ни страха, ни отвращения, и мне казалось, я вижу в них облегчение. В двух направленных на меня бездонных безднах словно загорелись несколько светлых искр.
«Спасибо…», – прошелестело в моих мыслях, и тонкие холодные пальцы выскользнули из моей руки.
Девочка по имени Нина, умершая много лет назад, наконец, ушла. Я не знала, что находится на «реверсе» и как там все устроено, но хотелось верить, что она обретет покой. И воссоединится с теми, кто при жизни являлся ее семьей.
Когда я вынырнула на поверхность, все озеро покрывали выглянувшие из-под воды белые кувшинки. Кувшинки, раскрывшиеся среди стылого ноября…
– Марина! – встретил меня криком Егор, по колено вошедший в воду.
На его бледном лице отражалась такая палитра эмоций, что мне даже заплакать захотелось. И когда только я успела стать такой сентиментальной? Впрочем, еще одной истерики мне не избежать, но она наступит не сейчас, а позднее. Когда я осознаю все, что со мной произошло, и что случившиеся изменения необратимы. Что я теперь – нечеловек.
Обхватив мое лицо руками, Егор судорожно в него всмотрелся. А после буквально просканировал взглядом каждый сантиметр моего тела, желая убедиться, что со мной все в порядке. Когда он, шумно выдохнув от облегчения, крепко меня обнял, я обняла его в ответ и уткнулась носом ему в плечо. Куртка Егора осталась на берегу, а его рубашка промокла насквозь от воды, пота и крови. Но его неизменный запах – запах леса, затмевал все остальные, и я куталась в него, как в теплое одеяло. И отогревалась…
Герман Громов, о присутствии которого я успела забыть, демонстративно прокашлялся.
– Я, конечно, все понимаю, но может уже выйдете из этого чертового озера?
Немного смутившись, я отстранилась от Егора, и мы, держась за руки, вышли на берег. Затем я отошла в сторону и, скрывшись за кустами, переоделась в сухую одежду, которую мы предусмотрительно взяли с собой. Егор тоже переоделся, и настало время возвращаться домой. Откровенно говоря, я была готова оставаться на этом озере всю ночь. Плавать, нырять, любоваться круглой луной и снова плавать, плавать, плавать… это было не человеческое желание, а потребность пока еще необузданной русальей части. Но, к счастью, я давно научилась сдерживать себя и контролировать эмоции, поэтому сумела справиться с собой. В этом мне очень помогло твердое стремление не превратиться в монстра и не стать убийцей, а для этого следовало по максимуму себя ограничивать. Кроме того, Егор с отцом были измотаны, и я знала, что если решу здесь задержаться, то Егор останется вместе со мной. А им обоим требовался отдых.
– Ну, с днем рождения, Марина Балашова, – усмехнувшись, поздравил меня Громов старший, когда я к ним вернулась.
Очевидно, он имел в виду вовсе не мое рождение шестнадцать лет назад, а нынешнее – как русалки.
Не успела я поблагодарить, как он, стерев усмешку, добавил:
– Хотя на самом деле поздравлять здесь не с чем.
– Нора затянулась? – оставив его слова без ответа, я посмотрела на тихую озерную гладь.
– Да, – вместо отца подтвердил Егор. – Неокончательно, но, думаю, надолго.
Герман Громов неопределенно хмыкнул, будто ставил этот факт под сомнение, и кивнул на валяющийся у кустов мотоцикл:
– Если захочешь в очередной раз починить эту рухлядь, о помощи не проси.
Как оказалось, из строя вышел не только мотоцикл, но и мой смартфон. Вообще-то Егор предупреждал, что не нужно его с собой брать, но я бросила его в рюкзак чисто по инерции. Ну и ладно – все равно собиралась покупать новую модель…
Из-за поломки мотоцикла в поселок пришлось идти пешком. Вспомнилось, как однажды мы шли через темный лес с Данилой, и как неприятно и, что греха таить, страшно мне тогда было. Сейчас же страха не было совсем. Благодаря яркой луне, хорошо освещающей дорогу, создавалось ощущение, что сейчас не ночь, а раннее утро. Лес мирно спал, а в рассеянном, стелющемся по земле тумане больше не было ничего жуткого. Влажный, пахнущий мокрым можжевельником и тиной воздух перестал обжигать, и мне дышалось легко… хотя я ловила себя на том, что размеренно дышу скорее по привычке, чем из необходимости.
Егор крепко держал меня за руку, словно боялся, что я могу исчезнуть. Долгое время мы шли молча, но это молчание не было напряженным или неловким. Нам вдвоем было о чем молчать, о чем думать…
Только когда мы преодолели половину пути, Егор нарушил тишину:
– Меньше всего мне хочется тебя расстраивать, но так хорошо, как сейчас, ты себя долго чувствовать не будешь. Первые дни и даже недели после превращения – самые трудные, но мы со всем справимся.
Мне очень понравилось, как прозвучало это «мы». Еще совсем недавно я могла рассчитывать только на себя. Конечно, у меня всегда был понимающий Майкл, но все-таки это – немного другое…
– Спасибо, – я улыбнулась краешками губ. – За все.
Последовала недолгая пауза, которую снова нарушил Егор:
– Тебе удалось провести до Норы ту низшую?
– Да, – поняв, что речь о Нине, кивнула я. – Знаешь, ее ведь убила моя мать… я только недавно это поняла. Наверное, поэтому она так сильно привязалась ко мне и поэтому именно я могла помочь ей уйти.
– Что ж, это действительно многое объясняет. Обычно подобных низших на ту сторону отправляют черные стражи, но она просила о помощи именно тебя. Хотя… возможно, нас с отцом она просто боялась. Все же черные стражи больше склонны уничтожать, чем спасать.
– Вы защищаете простых людей, – заметила я. – Это дорогого стоит. Кстати, я тут еще вот о чем подумала… почему с девочкой смог общаться Сашка? Он ведь не просто ее видел.
– Дети более чувствительны к потустороннему, чем взрослые, – задумчиво произнес Егор. – Скорее всего, он к тому же имеет тонкую психическую организацию. Взять ту же Ингрид – еще до того, как стать русалкой, она тоже видела низших. Или же мы имеем дело с маленьким непроявленным черным стражем… время покажет.
Как-то так получилось, что меня всегда занимали мысли о русалках, и о черных стражах я Егора толком не расспрашивала. А когда еще давно пыталась заводить эту тему, он чаще всего отмалчивался. Но сейчас я знала, что он ответит на любые мои вопросы и уже собралась поинтересоваться, как вообще становятся черными стражами, когда Егор внезапно остановился.
– Что-то не так? – ощутив, как он напрягся, обеспокоилась я.
– Странно, – Егор был явно озадачен. – Ощущение, что где-то неподалеку сильная потусторонняя сущность. Но все низшие ушли…
– Может, ты чувствуешь меня? – полушутливо предположила я.
Он отрицательно качнул головой:
– Нет, здесь другое. Впрочем, ладно… наверное, я просто переутомился.
Он ободряюще мне улыбнулся, но осадок беспокойства после его слов у меня в душе все равно остался. Однако я понимала, что низшие действительно ушли на «реверс», мне удалось благополучно пережить превращение, и в этом отношении все закончилось благополучно. Наверное, во всем правда виноваты усталость и стресс. Все же такое, как этой ночью, испытываешь нечасто…
Когда мы подошли к моему дому, оказалось, что ребята до сих пор не разошлись – во всяком случае, в гостиной еще горел свет. Я уже собралась открыть калитку, когда боковым зрением внезапно увидела на дороге какое-то движение.
Это было как дежавю, ведь совсем недавно я так же видела бегущего к нам Сашку…
Машинально посмотрев в ту сторону, обнаружила, что к нам приближается тот, кого этой ночью я увидеть точно не ожидала.
Олег.
Причем шел он как-то странно – неровно, пошатываясь, едва не спотыкаясь на каждом шагу и сжимая в руках какую-то палку. Сперва я подумала, что он пьян, но затем меня охватило какое-то неконтролируемое, леденящее душу предчувствие. В этот самый момент при взгляде на него подумалось, что все-таки интуиция черного стража Егора не обманула. И проблемы на сегодня не закончились.
Переглянувшись, мы с Егором двинулись Олегу навстречу и, поравнявшись с ним, увидели, насколько ужасно тот выглядит. От былого лоска не осталось и следа – густые каштановые волосы были спутаны, лицо осунулось, под глазами пролегли глубокие синяки, а кожа сделалась сухой, с отчетливо видимыми шелушениями. То, что я издалека приняла за палку, являлось бейсбольной битой. Кажется, Анжелика как-то упоминала, что он увлекается бейсболом… но зачем он таскает с собой биту среди ночи?