— Ладно, — сказал Райннон так, словно считал ниже своего достоинства продолжать спор.
— А где бы был ты? — Шериф не мог не сказать что-нибудь в свое оправдание, потому что мучился смущением и злостью, однако не испытывал никакого чувства вины. — Где бы был ты, если бы не нашел это место и я бы не отдал его тебе?
— Ладно, заткнись! — рассеянно сказал Райннон. Он скатал сигарету и стучал пальцами по столу.
— Ты вечно мной недоволен, — пожаловался шериф. — Будь я проклят, если не устал от этого! Никто другой не говорит ни слова против. В газетах только и пишут, как я его взял. Никто не имеет ничего против того, что я за эту работу получаю деньги. А ты недоволен! Почему? Потому что ты был по другую сторону баррикады! Так?
— Заткнись, ради Бога. Давай больше не будем об этом, — сказал Райннон.
Он еще больше ушел в себя. Шериф смолк, но ерзал на стуле, пытаясь подавить, рвущиеся с языка слова.
— Кстати, о Морганах, — продолжал Райннон, не в силах сознаться в своем намерении бросить ферму. — Ну… о Морганах. Ты о них знаешь?
— Ты имеешь в виду банкиров? — спросил шериф. — Конечно, знаю. Кто еще смог бы вложить мои средства, и не маленькие? В последний раз, когда я был в старом добром Нью-Йорке, зашел в их контору и погрузился в ковер по самые шпоры. Зашел я в кабинет к главному спросить о моих доходах и говорю ему…
— Заткнись, — устало сказал Райннон.
— Ты же сам спрашивал о Морганах, — сказал шериф, усмехаясь.
— О здешних Морганах. Я спросил о Морганах, которые живут в холмах, а ты вообразил, что на вечеринке рассказываешь толпе о своих подвигах, болван!
— А ты и есть толпа, — откликнулся Каредек. — Будь я проклят, если знаю, как тебя воспринимать. У тебя больше лиц, чем я видел в любой толпе. Морганы? Здесь нет никаких Морганов.
— Ты уверен?
— Ни одного. Со времен скотоводческой войны.
— Все убиты?
— Всех уложили в рядок. Пойди на кладбище и посмотри. Они хвалились, что ни один из них не умрет в своей постели.
— Кто их убил?
— Ди. Кто же еще?
— Значит, Ди? Ну, а что представляют из себя Ди? Ты недавно говорил, что уважаемые люди.
— А разве не заслуживает уважения одно-другое убийство? — спросил шериф. — Боже, Эннен, с тобой трудно разговаривать.
Он вдруг поднялся и подошел к двери.
Затем вернулся.
— Этот Ричардса ходит почти неслышно, — пробормотал он.
— А что насчет него?
— Опять на заднем дворе. Видел, что я подхожу, и сделал вид, что просто проходит мимо.
— С ним все в порядке? — бесстрастно спросил Райннон.
— С ним? Конечно, нет!
Райннон сурово посмотрел на друга.
— Поэтому ты послал его ко мне?
— Ну да. А почему нет? Честные люди слишком мягкие. А преступники иногда попадаются крутые. Я знал, что ты заставишь его работать. Поэтому и послал.
— Понятно, — угрюмо произнес Райннон.
— Но после того, как я его нашел, — продолжал шериф, — я узнал, что его приглашали работать и другие. А некоторые предлагали даже более высокую плату, чем плачу ему я. Но он отказался.
— Да? — пробормотал Райннон. — Ему так понравился шериф, что он пошел на него работать почти задаром, а?
— Вообще-то, Эннен, у него была чертовски весомая причина поехать именно сюда. А ты о чем?
Райннон пожал плечами.
— Минуту назад он тихо ходил на заднем дворе, откуда наш разговор можно подслушать достаточно ясно. Что ему нужно?
— Не знаю, — ответил Райннон. — Но уж конечно, я его вряд ли интересую, поскольку не делал ничего такого, что могло бы вызвать вопросы. Всегда был честным работягой.
— Так ли? — тихо спросил себя шериф. — Если так… если так…
Он искоса взглянул на своего друга, но тот широко зевнул.
Глава 12
— Насчет Морганов, — сказал Райннон.
— Почему они запали тебе в голову?
— Просто спрашиваю. У меня лучше получается спрашивать, чем отвечать, — сказал Райннон. Так что давай продолжай.
— Морганы, — объявил шериф, — были такими людьми, от которых лучше держаться подальше. Стреляли, ругались, вечно нарывались на неприятности — вот такие они были люди.
— Да, да, — сказал Райннон, полузакрыв глаза.
Он пытался сопоставить это описание с испуганной красивой девушкой, встретившейся ему в темноте. Он постарался учесть значительную разницу между поведением женщин и мужчин, но и тогда она едва подходила под то, что сказал Каредек.
— У шерифа из-за них было много работы?
— Морганы в свое время убрали городского шерифа, окружного и его помощника.
— Давай дальше. Как они выглядели?
— Великолепно! Ребенком я знал некоторых из них. Это было до того, как приехали Ди и всех повывели.
— Они были красивые?
— Ясное дело. Самая красивая семейка, которую я видел.
— Крупные?
— Нет, маленькие. Все голубоглазые, с соломенными волосами. Все Морганы были одинаковыми. Все были похожи один на другого, как близнецы в одной семье. И все занимались одним и тем же. Хорошо ездили верхом, хорошо стреляли и хорошо врали…
— Что?
— Поразительно, да? Я говорю то, что было. Они все прекрасно ездили верхом, прекрасно стреляли, а во вранье им равных не было. Врали из любви к искусству. Врали, потому что это им нравилось. Талантливо врали. В этом они преуспели. Не могли сказать правду, даже если их спрашивали, какая сейчас погода. А когда они говорили с тобой, вроде как улыбались уголками глаз.
— Никого из них не осталось? — мягко спросил Райннон.
— Да.
— И мужчины, и женщины, и дети?
— Детей у них почти не было, — сказал шериф. — Не хватало на них времени. Когда одному из парней исполнялось четырнадцать-пятнадцать лет, он шел добывать себе человека. Как индейцы, они не имели права менять короткие штаны на длинные, пока не снимали парочку скальпов. Очаровательный был клан, эти Морганы в прежние дни.
— Хотелось бы мне встретиться с кем-нибудь из них, — сказал Райннон. — И их никого не осталось?
— Ты знаком с Ди, сынок?
— Я знаю Чарли.
— Чарли. Да. Но никто не знает Чарли, кроме того, что он крайне умен. Но ты не знаком с Ди. Тогда вот что я тебе скажу: Ди — обстоятельная семейка. Они начинают снизу и добираются до самого верха.
— Ага. Я это понял.
— В самом начале Морганов здесь было несчетное количество, они были богаты, и у них было много друзей. Если тебе не нравились Морганы, и ты об этом заявил во всеуслышанье, ты должен иметь желудок, способный хотя бы пару раз в день переваривать свинец. Ну, когда здесь появились Ди, они с самого начала принялись твердить, что Морганы им не слишком нравятся. Мы все ждали, когда же Морганы сметут их с лица земли. И те попробовали это сделать. Они предприняли массированную атаку. Ди обложили изнутри стены дома мешками с песком. Когда явились Морганы, Ди просто повыбивали их из седел. После этого они стали ходить маленькими группами, и как только такая группа встречала одного из Морганов, она шла по его следу, и в конце концов, уложили почти всех, кроме немногих, которых как-то ночью согнали за здание школы возле леса и перестреляли. Потом ходили и добивали раненых выстрелом в голову. И это было концом Морганов.
Шериф рассказывал эту историю достаточно эмоционально и не мог не добавить:
— В те дни стоило жить на свете, сынок. Я был свидетелем заката. Видел всего лишь отблески настоящего огня. Но тогда была настоящая жизнь. Чтобы почувствовать ее вкус, не обязательно было становиться шерифом!
При этих словах он рассмеялся, но в его голосе не слышалось ни тени веселья.
— Значит, все Морганы исчезли?
— Именно так, как я рассказывал. Почему ты улыбаешься?
Райннон не ответил. Но он мог бы рассказать шерифу о голубоглазой девушке с «соломенными» волосами по имени Нэнси Морган. Однако он думал не о том, кем же была эта девушка. Странно, что шериф о ней не знал. Она не из тех, кто будет прятаться или кого можно спрятаться. Она была словно огонек, который притягивал мужчин, как мотыльков. И тем не менее мудрый Каредек не имел ни малейшего представления о ее существовании.
Это означало, что она тайком путешествовала из какого-то отдаленного пункта и приезжала сюда, в холмы, по причине, известной только ей и, очевидно, Ди.
Над тайной, которая влекла ее к дому врагов, он не хотел размышлять. Райннон лишь понимал, что ей угрожала какая-то опасность, и он, Райннон, никогда ее больше не увидит. Никогда, даже при мгновенной вспышке спички!
Он несколько раз повторил это себе, но утверждение не имело смысла — все равно, что он объявил бы себе, что никогда больше не увидит голубого неба или желтого осеннего поля.
Он думал и о других вещах. Как сказать шерифу, что он устал от такой жизни?
Каредек протянул руку и тронул его за плечо.
— Да, — задумчиво сказал Райннон.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Каредек.
— Мне?
— Когда у человека едет крыша и он кидается на окружного шерифа, да к тому же у него криминальное прошлое, — усмехнулся Каредек, — ему пора отдохнуть, если он не хочет очутиться за решеткой!
— Хочешь, чтобы я взял отпуск, Оуэн?
— Отвлекись от всего этого, а когда вернешься, начнешь работать не как бешеный, одержимый единственной идеей, а как человек, который хочет нормально жить, нормально работать и нормально смеяться!
— Это вряд ли, — сказал Райннон.
— Дозволь мне подумать за тебя, сынок.
— Слушаюсь, — сказал Райннон. — Если ты будешь за меня думать, я, пожалуй, выдержу. Только… только…
Голос его замер. Шериф ждал, не говоря ни слова. Его терпение было напоминало терпение лисы — или кошки.
— У меня серьезные неприятности, Оуэн.
— Да, — сказал шериф.
— И никто, кроме тебя и Господа, не может мне помочь.
— Да, — сказал шериф так же спокойно.
Райннон хотел было что-то сказать, но не смог.
— Женщина, — наконец предположил шериф.
— Да, женщина.
— Ну и что? — спросил Каредек сделав широкий жест рукой. — у тебя есть самая замечательная ферма в холмах. Ты можешь вдвое расширить дом. Нет проблем. Можешь привести женщину в дом, при виде которого она больше чем образуется. Что тебя пугает при мысли о женщине?