А потом, отбросив прочь потерявшего сознание «сыночка», развернулся к постанывающим подельникам.
— Пиздец тебе, малой! — Как ему казалось, грозно, заявил тот, кому я слегка повредил ногу. И, невзирая на собственное, прямо скажем, незавидное положение, принялся угрожать. — Да мы тебя из-под земли достанем!
— Считай, что уже «достали», чучело! — Весело заявил я. — И, обведя рукой окрестности, констатировал. — Вот он я. Один. И даже без оружия. И вот вы втроём! Так что давайте! Действуйте!
— Урод! Да ты знаешь, с кем связался? — Попытался взять на голос мой, по какой-то причине, не очень-то и спешащий действовать, визави.
— Да, похуй! — Равнодушно пожал плечами я. И, копируя их приблатнённую манеру, сплюнул и припечатал. — Обсос — он и в Африке обсос.
— Ты кого обсосом назва… — Встрепенулся было всё ещё не растерявший апломба подонок.
Но дальше разглагольствовать я ему не дал. А просто врезал ногой по морде. Качественно вырубая и, тем самым, подводя итог этому, совершенно бесперспективному и не несущему никакого конструктивизма, разговору.
Ну, а хули? Я ж не Мать Тереза. И даже не детская комната милиции. Хотя, по возрасту, по всем троим давно самая настоящая тюрьма плачет.
В которую, кстати, благодаря всё тому же «папе», засадить троицу с первого раза не получилось.
Вспомнив о «большом советском начальнике» я загрустил. Сынок-то, похоже, меня признал. И, не факт конечно, но с очень большой долей вероятности, может пожаловаться. Чтобы выместить злобу за оба раза и рассчитаться.
Походя отоварив по кумполу держащегося за живот третьего я невольно призадумался о том, что же мне делать.
Опять вызывать милицию? Так на сто процентов уверен, что пользы будет ноль, а привоз в отделение закончится с тем же результатом. Со мной снова проведёт беседу бравый блюститель порядка в чине майора. А «немного пошаливших ребят» пожурят и отпустят домой.
Кстати, в прошлый раз проводивший со мной беседу майор клятвенно (ну, почти) обещал, что оставшиеся двое получат по пятнадцать суток. А эти — глянь ты! Гуляют на свободе и не похоже, что чем-то сильно обеспокоены.
У одного, правда, рука в гипсе. Что не помешало ему, образно говоря, «выйти на большую дорогу» и, по несчастливой для них случайности, найти на свою жопу приключений.
При упоминании «пятой точки» и «скучности бытия» я слегка призадумался. И в моей безбашенной бестолковке мигом созрел нахальный и, в чём-то даже унижающий человеческое достоинство, план.
Наказать-то уродов надо? Естественно! Закон же, ну, по крайней мере, на данный конкретный момент, здесь помочь не может.
Членовредительством, подобно тому, как я поступил с их незадачливыми «коллегами» в парке, заниматься себе дороже.
Но «сделать внушение», хочешь или не хочешь, а просто жизненно необходимо. А бы даже сказал, архиважно.
В общем, не долго думая насчёт правового аспекта, я нагнулся над лежащим передо мной бессознательным телом. Ухватил того за пояс брюк и, сильно дёрнув, вместе с ремнём разорвал их.
Кстати, морально-этическая составляющая занимала меня в последнюю очередь.
Окончательно превратив в клочья нижнюю часть гардероба жертвы, я содрал то, что недавно было штанами и отбросил прочь. Брезгливо поморщившись, избавил козла от трусов и перешёл к следующим.
Ни о каком аккуратном снятии, разумеется, не шло и речи. Вот ещё! Буду я руки марать, шнурки им развязывать и грязную обувь без хирургических перчаток трогать.
Проделав такую же операцию с двумя оставшимися субчиками я огляделся и, не найдя чего-нибудь, похожего на ржавый гвоздь, подобрал с земли небольшой, размером с пятикопеечную монету, кусок бетона подходящей формы. А именно, с острым краем и как можно большим числом шероховатостей и зазубрин.
А затем, по причине нерешительности откладывая экзекуцию, попробовал остриё пальцем и зачем-то произнёс то и дело лезшие в голову слова.
— Я — свободный разумный. Я волен в своих поступка ни всегда готов ответить за них!
На душе вдруг стало легко, а перед внутренним взором промелькнул образ юной девушки-женщины. Со смеющимися но, почему-то, иногда принимающими очень «взрослое» выражение глазами. И весело скачущей и, судя по бесенятам, жившим своей, особенной жизнью в её хитрющих глазёнках, всегда готовой на любую проказу, девочки лет пяти-шести.
Ну а потом, сплюнув от отвращения, наступил на спину первому ухарю и, крепко зажав в пальцах колюще-режущий осколок камня, начертил у него на ягодице круг. И не надо, пожалуйста, путать со Святым Кругом, при помощи которого я благодарю Создателя.
Аккуратненький такой кружочек. Диаметром сантиметров семь и с довольно большой точкой а, скорее даже, пятном в центре.
Хотя… В определённых кругах это изображение тоже имело некое сакральное значение. И определяло касту или, как говорят лица, проведшие некоторое время в местах не столь отдалённых, «масть», реципиента.
Брызнула кровь, испачкав жопу чмошника. И даже немножко попало на мой ботинок.
Поморщившись от отвращения, я вытер пятнышко об одежду наказуемого и, так как тот от боли пришёл в сознание, легонько стукнул его ногой по затылку.
Буквально чуть-чуть, ибо трупы, как вы понимаете, мне совсем не нужны. К сожалению и глубоко удручающей меня правде, эти пернатые мне пока не по зубам. Да и плодить мертвецов, всего в паре десятков метров от жилого массива, тоже, скажу я вам… Такое…
Полюбовавшись на дело рук своих, я отошёл на несколько шагов и поднял с земли оброрелую до состояния головешки дощечку. Явно кто-то грелся зимой. А остатки кострища убрать поленился. Да, мне в общем-то пофигу. Ему ж тут жить. И мне, в сущности, задачу облегчил.
Вернувшись к болезному, бросил давно потухший уголёк на землю и растоптал его. Выпачкав подошву и превратив чёрный кусочек сгоревшей древесины в мелко крошево.
Вроде, для моих коварных и далеко идущих целей, должно подойти.
Ступня правого ботинка была достаточно вымазана. Поэтому, не заморачиваясь дальнейшими приготовлениями, я не стал мудрствовать лукаво а, в который уже раз за сегодня брезгливо кривя морду лица, повозюкал грязной обувью по только что нанесённой ране.
Не особо заботясь о равномерности покрытия и, само-собой, наплевав с высокой колокольни на правила гигиены.
Здесь вам не тату-салон. И я даже не зоновский кольщик. Так что, перетопчется как-нибудь. Вернее, перетопчутся. В множественном числе. Ибо останавливаться на достигнутом я не собирался.
Не спеша проделал точно такую же процедуру с оставшимися двумя. Заметив при помощи «Альтер эго», что на ткань арендованных джинсов попало несколько капелек крови. Да и на правой манжете куртки тоже оказалось небольшое количество пятнышек.
Спасибо тебе, терзающая меня периодическими болями, беспокойная интуиция. И, я уверен, что ты не дашь мне опростоволосится и, если забуду, напомнишь постирать одежду или, что в общем и целом будет правильным, сегодня же избавится от неё.
Безусловно, в хорошем смысле слова. Отдам-ка я её законному владельцу, да и дело с концом!
Вряд ли кто свяжет фарцовщика с сегодняшней экзекуцией. Да, хотя бы потому, что не станут, косящие под блатных и совершающие мелкие преступления уроды обращаться к кому бы то ни было.
Ни в милицию не пойдут. Ни, тем более, к смотрящему за районом или городом. Если он есть, конечно. Да и хрен с ними со всеми! Не моего, не слишком-то и прошаренного ума, дело.
Наехали козлы? Получили ответку! И кто им злобный Буратино, что ублюки, благодаря заступничеству «папы» совершенно ничего не боятся?
А наказать чертей было надо. Может, поймут мой тонкий намёк на толстые обстоятельства. Задумаются. Хотя, вряд ли. Не озлобились бы, уроды. И не захотели выместить злобу на ком-нибудь, совсем уже беззащитном.
Тут, на фоне всё больше и гуще темнеющего неба, над крышами гаражей мелькнули проблески мигалки. Шум мотора я расслышал несколько секунд назад. А, то и дело возникающие фиолетовые сполохи ясно давали понять, что вызванные кем-то коллеги прибыли по мою душу.
«Хрен вам, дорогие товарищи»! — Не согласный с такой постановкой вопроса, пробормотал я.
А затем разбежался и, подпрыгнув, ухватился за край укутанной рубероидом плиты. Потом подтянулся, сделал выход силой и оказался на крыше гаража. Ползком перебрался на соседний ряд и спрыгнул вниз. Но только для того, чтобы повторить процедуру ещё раз.
И, уже через пару минут я был отрезан от прибывшего наряда двумя проездами. Им, чтобы добраться сюда, снова петлять понадобится. Да и то, лишь в том случае, если догадаются, что убежал я «вверх».
Что, в общем и целом, для среднестатистического индивидуума было бы весьма и весьма проблематично.
К тому же, скорее всего, не будет милиция устраивать полноценный поиск. Вызовут скорую, потом составят протокол. В общем, пусть делают, что хотят. А мне давно пора быть дома.
На квартиру я добрался минут через пятьдесят. Снял с себя сослужившие мне такую хорошую службу шмотки и, отряхнув рукой и долю секунды посомневавшись на тему «постирать бы», быстренько пришёл к выводу, что «и так сойдёт».
В самом деле… Моя немудрящая попытка замести следы, у серьёзного эксперта-криминалиста вызовет лишь снисходительную усмешку. А вот то, что принесу вещи мокрыми, заставит подозрительно задуматься уже фарцовщика.
Хочу я того, или не хочу, но весть о «беспредельной расправе» в скором времени распространится по всему городу. Раз уж дело дошло до милиции и медицинской помощи. А связать два и два, пусть и без доказательств, барыга сумеет.
Вдруг, сболтнёт ещё кому. То, да сё…
А, где я буду лишние и, что самое главное, не планируемые трупы, закапывать?
Шутка.
Короче я набрал номер фарцовщика и, предупредив, чтобы никуда не уходил в течении ближайшего часа, наспех перекусил и двинул к нему.
Шмотки он принял с видимым облегчением. Мельком оглядел на предмет повреждений и отдал мою расписку.
— Спасибо — Вполне искренне поблагодарил я. И, очень при этом рассчитывая, что он никогда не воспользуется образовавшейся возможностью, предложил. — Обращайся, ежели что.