Окончательно убедившийся, что «кина больше не будет» и, чего греха таить, изрядно подуставший от подпевания и танцев народ, начал потихоньку рассасываться.
А глава города, обернувшись к нам, похвалил.
— Молодцы! Такие хорошие и, главное, нужные песни играете!
После чего пожал руки мужской части нашего коллектива и расцеловал в щёчки девичью.
Видя такое дело, Семён Яковлевич и приснопамятный товарищ Мячиков, так же последовали его примеру.
— Поздравляю! Отличное начало. — Заулыбался директор ДОФа.
И парторг с телевидения тоже присоединился к нему.
— А что, как считаешь, Семён Яковлевич? — Обратился к Стрелочникову мой а, скорее, теперь уже «наш» высокий покровитель. — Заслужили артисты награду? По комсомольской, — тут Борис Николаевич окинув внимательным взглядом довольно взросло выглядевших на нашем, с Верой и Оксаной фоне, остальную часть ансамбля, — и партийной линии?
— Безусловно, Борис Николаевич! — Горячё заверил партаппаратчика директор. И грамоты дадим, и премии обязательно выпишем!
— Вот и славно! — Заулыбался глава города. А затем, потирая руки, неожиданно то ли спросил а, скорее, даже предложил или скомандовал. — Ну что? А теперь по маленькой? — И, видя смущение на всех, окружающих его лицах, благодушно заверил. — По чуть-чуть и чисто символически. А то ведь, такой успех, да не отметить… Большой грех, понимаешь…
Желающих возразить а, тем более отказаться, вполне закономерно, не нашлось.
Семён Яковлевич тут же отдал распоряжение работникам ДОФа. А немного обеспокоенный целостностью и сохранностью вверенной ему аппаратуры Сергей, подробно проинструктировал работяг, что, куда и, главное «как», ставить.
После чего мы загрузились в машины и поехали в ресторан.
Места в горкомовских Волгах для нас, естественно, не нашлось. Но, по команде одного из помощников Бориса Николаевича и с помощью нашей доблестной, и всегда готовой прийти на помощь гражданам милиции эта, проблема разрешилась, словно по мановению волшебной палочки.
Мы вдевятером разместились в служебных УАЗиках. А, не пожелавшие пропускать такое ответственное мероприятие Юля и вездесущий товарищ мячиков, «сели на хвост», забравшись в личные жигули Семёна Яковлевича.
Таким образом, уже через пять минут (а что вы хотите, центр города всё-таки), мы остановились… нет, не угадали. Не у какого-нибудь ресторана, в которых, несмотря на будний день, могло и не оказаться свободных мест. А у горкомовской столовой.
И, в самом деле… Негоже партийной элите «принимать на грудь» в местах общественного пользования. Да и, безболезненно и без инцидентов размесить такую ораву — для администрации заведения тот ещё геморрой.
Так что, мы вошли в уютное и пустующее место «для своих». И с удивление обнаружили, что работники кухни уже сдвинули столики, организовав один большой, общий стол.
Как по мановению волшебной палочки, появилась еда и напитки и мы, несколько ошарашенные таким неожиданно тёплым приёмом, заняли предназначенные для нас места.
Народ немного робел. Да, чего греха таить, я тоже, несмотря на знакомство с главой города и недавнее пребывание у него в гостях, тоже чувствовал себя не в своей тарелке.
Официантов, как понимаю, в этом заведении предусмотрено не было. Так что, эту функцию взяли на себя представители общепитовского руководства. А директор столовой лично взял на себя обязанности сомелье. Если, конечно, это слово применимо к человеку, наливающего большому боссу простую русскую водку.
Но, несмотря на, казавшуюся на первый взгляд, «спонтанность» решения, видно было, что подобные мероприятия здесь не в диковинку.
Да и, происходило всё, на мой взгляд, достаточно скромно. Во всяком случае, никакого разухабисто-купеческого разгула не было.
Так… Заехали люди после трудового дня. Выпить по маленькой, отметить-поговорить. А, заодно, и порешать кое-какие назревшие вопросы.
Произнеся первый тост за нас, Борис Николаевич погрузился в разговор с директором ДОФа. То и дело о чём-то советуясь с устроившимися неподалёку помощниками и напряжённо раздумывая.
«Наверное, прикидывает, как подать нас „повыше“ и, куда ж без этого, получить с возглавленного мероприятия „заслуженные“ дивиденды». — Вяло размышлял я.
Заодно прикидывая, чем лично мне грозит такая вот, неожиданная «слава».
Не, я само-собой знал, что песни у нас получились забойные. Но, вот честное слово, не думал, что прогремим с такой, сравнимой разве что с ебической (феерической и воодушевляющей, в переводе на общеупотребляемый культурными людьми, литературный язык) силой.
Думал, ну, сбацаем танцы, получим одобрительное похлопывание по плечу от директора да и… продолжим своё тихое-мирное существование.
Но, благодаря внезапному появлению внучки Подгорного, съёмкам телевидения и неожиданному визиту на выступление Бориса Николаевича открывались совсем другие перспективы.
Вопрос только, к добру это или к худу?
Хотя, с самого начала, едва я пришёл в себя в госпитале, всё происходило… ну, как бы помимо моего участия. Не то, чтобы я не прикладывал усилий. Но и особо рвать жилы не понадобилось.
Карьерный рост на службе обеспечил неведомый, сидящий внутри меня «сатрап». Возникающие прямо в голове песни — вообще из разряда мистического и необъяснимого.
А, ежели присовокупить сюда потерю памяти и полное незнания собственного прошлого, то моё нынешнее положение вообще больше напоминает сказку.
Про золушку.
Той тоже ворожила добрая фея и бедной девушке нужно было лишь немного подождать.
Вот на этом, кстати, я предпочёл и остановиться. В конце-концов, события развиваются хоть и неожиданно но, как ни крути, в мою пользу.
Вон, с самим главой города, опять же, второй раз бухаю. Чем не повод задрать нос, и немножечко позазнаваться?
Правда, если меня возьмут за жопу за мои, в общем-то случайные и совсем-совсем с моей стороны непреднамеренные преступления, отмазывать меня он не станет.
Да и, виновато смотреть в глаза окружающим, я не стану. Подамся в бега, да и чёрт (прости, Создатель, за упоминание имени врага Твоего) с ним.
Не по закону поступил, каюсь. Зато по справедливости. Не нужно оставлять в живых всякую мразь. Тем более, имеющую на себя во-от такенный зуб и, в перспективе, грозящую причинить огромные и, самое главное, не совместимые с жизнью, неприятности.
Жизнь свою я люблю. И, хотя, за исключением последних двух недель, ничегошеньки про неё не помню, отдавать её за просто так, да ещё каким-то, невесть что возомнившим о себе уродам, не буду.
Посиделки, к счастью, не затянулись. Ещё раз выпив за успех наших славных начинаний, глава города встал. И, давая понять, что «пора и честь знать» коротко попрощался.
И мы, выйдя через заднюю дверь, оказались предоставленными самим себе.
Развозить нас по домам, конечно же, никто не собирался. Много чести, да и вообще…
Милицейские УАЗика отчалии, как только мы захлопнули дверцы.
Стрелочников остался что-то «перетирать» с одним из подручных главы города. Кстати, Юля Подгорная тоже решила, что разговоры с местным начальством ей сейчас важнее общения с мелкотравчатыми нами.
Так что, нам оставалось лишь пожать плечами и, так как других вариантов не было, направиться к ближайшей остановке общественного транспорта.
Правда, у меня мелькнула мысль заказать всем такси. Благо, наш второй гитарист имел прямое отношение к этому, во всех отношениях замечательному, советскому сервису. Мог оказать содействие и вообще…
Но, здраво рассудив, и вовремя вспомнив, что денег у меня сейчас, вроде как «нету», я благоразумно засунул свой благородный порыв в… В общем, оставил эту, не очень и продуктивную и весьма опасную идею, и молча поплёлся вместе со всеми.
Глава 25
Первыми отчалили трубачи. Потом подошёл автобус, нужный Оксане и Вадиму и Сергей с Викой решили, что проедут пару остановок с ними. Чтобы, добраться но перекрёстка, где проходил ещё один, подходящий им маршрут.
— Ну что, пока? — Немного дрожащим голосом, спросила у меня Вера, когда вдалеке показался идущий к её дому ей троллейбус — Разъезжаемся?
— Да, Верунь, до завтра. — Поспешил попрощаться я.
Но потом, прикинув, что давно наступала темнота, всё-таки решил составить ей компанию. А то, как-то не по человечески получается. Все наши разошлись парами а я, из каких-то своих, прямо скажем, эгоистических соображений, отправлю девушку одну.
— Давай, провожу. — Надеясь, что в хорошенькой головке несостоявшейся подруги, что это не вызовет совсем ненужных мне надежд и мыслей, предложил я. — Время позднее, да и вообще…
— Спасибо. — Поблагодарила и одновременно радостно согласилась малышка. И, когда прибывший транспорт гостеприимно распахнул двери, по-хозяйски взяла меня под руку. — Поехали?
Придерживая под локоток, я «помог» Вере войти в практически пустой салон и, наш почти персональный, «лимузин» тронулся.
— Классно мы сыграли. — После нескольких минут молчания, прервала тишину Вера. И, достав из сумочки послуживший импровизированной повязкой платок, протянула мне и поблагодарила. — Спасибо.
Я повертел в руках испачканный небольшим пятнышком крови кусок материи и, слегка поморщившись, сунул его в карман пиджака.
— Да, Верунь. — Согласился я. И, поддерживая этот странный и какой-то скомканный разговор, похвалил. — Все мы молодцы. А ты — в особенности. Хорошо пела, да и вообще. Держалась молодцом!
— И, что теперь будет? — Рисуя тонким пальчиком по стеклу, не глядя на меня, поинтересовалась Вера. А затем, переплетя наши руки и прижавшись к моему плечу, предалась «вопросительно-сомнительным» мечтаниям. — Нас ведь покажут по телевизору?
— А хрен его знает. — Честно ответил я.
Причём не только на последний, вполне конкретный вопрос. А, так сказать, на заданный вначале и имеющий в виду «вообще».
Ибо будущее для меня, собственно, как и для всех жителей планеты Земля, было покрыто мраком.