Рок-самиздат
С середины 50-х в Советском Союзе не сажают за политические анекдоты, даже за вольные разговоры о вождях и политическом строе. «Слово не воробей – вылетит не поймаешь», а вот что написано пером – совсем другая история. Создание, распространение и размножение любых неофициальных текстов – зона повышенного политического риска. Подпольная рецензия на подпольный концерт – дважды крамола. Как только появляется рок-музыка, начальство нутром чувствует: что-то в ней не так.
Александр Градский:«Ритмически мощно организованная музыка взламывает эмоциональный барьер, если человек его устанавливает, причем не спрашивает разрешения. Бах, и неожиданно человек начинает свободно разговаривать, размахивать руками, доказывать свою правоту, причем коллективно».
Рок-музыку в Советском Союзе не крутят по радиоточкам, музыкантов не показывают по телевизору. Все, что есть, – прорывающиеся через помехи неземные звуки на короткой волне и контрабандные грампластинки. Рок-музыка распространяется как народное творчество, из уст в уста, от гитары к гитаре.
Борис Гребенщиков:«Я шел просто по улице Сестрорецка и увидел, как сидят два человека в беседке пионерлагеря, играют вдвоем на две гитары и поют Леннона – Маккартни. И так хорошо и слаженно у них это получалось, что я понял, что должен с ними познакомиться, войти в эту компанию сейчас. С этого всё началось».
Сотни молодых людей берутся за гитары и создают русский гаражный рок. Поют, как на Западе, по-английски, но при этом не об авторах, не об истории групп, а о том, как, собственно, происходят рок-концерты, они почти ничего не знают.
Александр Градский:«У нас были только фотографии. Маккартни в такой позе, Джинжер Беккер там в такой позе. И поскольку движения не было, видеоизображения не было, приходилось дискретно предполагать, что может делать музыкант, находясь сначала в такой позе, а потом в другой, как он должен дискретно двигаться отсюда сюда».
Следом за рок-музыкой с Запада приходят первые образцы рок-журналистики: прямо из Лондона, но на чисто русском языке.
«Есть такой обычай на Руси вечерами слушать Би-би-си». ВВС, «Голос Америки», Deutsche Welle слушали через рев глушилки для того, чтобы узнать политические новости.
А вот с 1977 года на ВВС начинает выходить первая программа для любителей рок-н-рола. Сева Новгородцев, советский музыкант из группы «Добры молодцы», уезжает в Лондон и, понимая тягу советской аудитории к этой новой музыке, начинает впервые, что называется онлайн, рассказывать о том, что происходит на рок-сцене Лондона и Нью-Йорка.
«Добрый вечер, друзья! Скоро уж конец января, не за горами февраль. Февраль, надо сказать, – горячая пора, для хлеборобов австралийщины, тосманищины и всякой ново-зеландщины. Труженики полей там закончили косовицу, окучивание клубневых и заготовку сочных кормов, а теперь готовятся широким потоком пустить зерно в закрома своей капиталистической родины. Так, товарищи, обстоят дела у наших антиподов. Мы же с вами перенесемся туда, где еще не взопрели озимые, почитаем письма, послушаем заявки».
Альтернативы у передачи Севы Новгородцева не было, она выходила в эфир целых 27 лет – до 12 июня 2004 года, и принесла известность ее автору в Советском Союзе и рыцарское звание в Англии. Остроумные вступления к передачам содержали, кроме того, слегка завуалированный антисоветский подтекст.
Федор Столяров: «У нас была дыра подходящая в „железном занавесе”, которую Сева Новгородцев проделал, эмигрировав. Мы же знаем, он проделал эту дыру и снабжал нас через вражеские голоса информацией».
Владимир Болучевский:«У Курехина в комнате помещался громадный приемник, где он ночами слушал ВВС, Севу Новгородцева и прочее. Стоял инструмент, то есть пианино, возле стенки, а кровать уже не помещалась».
Первыми живыми носителями знания о рок-среде стали представители московской «золотой молодежи». Папа – дипломат, музыкант, чекист; сын – с детства читающий по-английски, квартира на Арбате, проигрыватель Grundig.
Андрей Макаревич:«Во-первых, что-то привозил отец, но не много, он не так часто выезжал, где-то раз в полтора года. Он привозил джаз хороший, у кого-то что-то появлялось, тут же это становилось известным, тут же собиралась шобла».
В Ленинграде или Свердловске – другая жизнь. Здесь знания и пластинки приходится доставать немыслимыми путями: через барыг, фарцовщиков в 6-й копии, в затертой записи. Всякий знаток – на вес золота, каждый новый аккорд или журнал – опасное приключение.
Вячеслав Бутусов: «Были такие специалисты, которые возили, например, там из стран социализма или из Финляндии порнографические журналы, и у них рука набита была провозить всю эту литературу, эту „желтую прессу”.
Иногда их просто просили, они сами увлекались вопросом этой музыки, и они провозили. Ну как, разрезаешь просто всё на мелкие кусочки, складываешь по спичечным коробкам и провозишь, дома склеиваешь, все».
Евгений Мочулов: «Каждый очередной альбом Beatles, Rolling Stones – они все появлялись в городе у продавцов, тогда их называли спекулянтами, стоили в районе студенческой стипендии, 35 рублей диск. И вообще-то они у всех у нас были».
Из официальных средств массовой информации в 80-е годы единственный конкурентный ВВС источник информации о западной музыке – журнал «Ровесник». Комсомольский орган печати должен быть чуть свободнее партийных, иначе молодежь его просто читать не будет. И благодарные читатели во всех библиотеках страны вырезают статьи о рок-н-ролле из «Ровесника». Там печатается сразу ставший знаменитым Артемий Троицкий.
Артемий Троицкий:«Я начал печататься в такой официальной советской прессе, сначала это был журнал „Ровесник”, потом пошли еще всякие издания. Печататься я начал с 76-го года, то есть я был реальным тинейджером. Стал я писать статьи о западных группах, потом о наших группах тоже. К сожалению, выяснилось, что в 78, 79-м, в 80-х я не мог опубликовать в советских СМИ даже статьи о группе „Машина времени”».
О ленинградских рок-группах не пытаются даже писать. Для официальной прессы их как бы не существует, сами рокеры на известность не претендуют, лишь бы не посадили. Они живут в параллельном мире, общаются «со своими», играют «для своих». Сами для себя решают выпустить первый рок-журнал, методом самиздата.
Первый в Советском Союзе рок-самиздатный журнал – ленинградский «Рокси». Ручная работа: печатная машинка, заправляется 6 страниц папиросной бумаги, они перекладываются копиркой. Каждая страница печатается столько раз, сколько нужно, чтобы ни одной ошибки, потому что не было никаких затирок. Всё нужно делать абсолютно точно. Потом закладка вынимается, тексты брошюруется в скоросшиватель, на каждую страницу, где нужны изображения, аккуратно клеится фотография. И готов продукт, даже журналом его трудно назвать, похоже на иллюминированный средневековый манускрипт.
Первые номера «Рокси» делают сами музыканты. В редакцию журнала вошли Борис Гребенщиков, Николай Васин, Юрий Ильченко и Наталья Васильева.
Обложка журнала «Рокси», № 9
Александр Андреев:«Мы печатали на машинке пять экземпляров под копирку, как полагается, переплетали его как-то там, вклеивали фотографии и распространяли среди своих знакомых, а дальше они уже копировали сами, и дальше уже всё распространялось без нашего участия».
Сергей Семенов:«Из рук в руки передавали, читали, переписывали, ксероксы были запрещены, печатные машинки были номерные, всё было достаточно сложно».
Анатолий «Джордж»:«„Рокси”, конечно, как любой самиздат не был не регулярен. Мы напишем, на машинке всё печатаем, поэтому выходили в среднем полтора номера в год. Немного, но такая была реальность».
Журнал «Рокси» появился на свет в 1977 году и стал очередным атрибутом замкнутой группы ленинградского рок-сообщества: коллективным организатором, агитатором и пропагандистом.
Артемий Троицкий:«Им хотелось на самом деле выстроить такой полноценный свой полуигрушечный, но в чем-то и очень серьезный рок-мирок, вместе даже с каким-то подобием вот этого рекорд-бизнеса. Поэтому они интересовались звукозаписью, они делали фотосессии, они стали выпускать рукописные рок-журналы, которых в Москве вообще не было на протяжении всех 70-х».
Круг первых авторов и потребителей рок-журналистики был исключительно узок. Посетители кинотеатра «Спартак», где показывали коллекцию Госфильмофонда, выпускники знаменитых ленинградских школ, таких как 239-я или английские. То есть мальчики, которые с детства знали английский, читали Кастанеду и разбирались в дзен-буддизме.
В основном обмен музыкальной информацией происходит в студенческой среде. В самом центре Ленинграда располагается «Сайгон», место встречи длинноволосых неприкаянных интеллектуалов.
Владимир Рекшан:«Прямо как в Париже, кафе „Де Флор” в меньших объемах, но у нас происходило одно и то же, что и на Западе».
Сергей Семенов:«Перед концертом можно было зайти на угол Владимирского и Невского проспектов, выпить кофе и поговорить со своими знакомыми о музыке, совершенно спокойно, в непринужденной обстановке».
Александр Старцев:«У них в „Сайгоне” всегда было скучно и тоскливо. Я не люблю эту тусовку вообще, как явление, и мне гораздо интереснее сидеть за пишущей машинкой».
Журнал, который издается на голом энтузиазме, не может существовать вечно. К 1984 году создатели «Рокси» переживают творческий кризис, и тогда редактором журнала становится Александр Старцев.
Александр Старцев: «Сначала я просто стал писать туда статьи, и потом так получилось, что я стал редактором. Это был 84-й год. Самый большой тираж, он был 50 экземпляров точно».
С приходом Александра Старцева, «Рокси» перестал выглядеть как небрежно напечатанный курсовик. В журнале, как в дембельском альбоме, появляются иллюстрации и концептуально оформленный титульный лист. Герои статей – ленинградские музыканты, переводные материалы из западных журналов, описание фестивалей.