Алексей Рыбин:«Мы начали выпивать, говорить о музыке, потому что больше ни о чем не говорили тогда, в те годы, и нашли какие-то общие музыкальные приоритеты, да, какие-то любимые группы одни и те же у нас оказались. Потом выяснилось, что Витя играет на бас-гитаре».
Михаил Файнштейн:«Витя входил в группировку отъявленных панков, что в переводе на русский, язык – „хулиганы, „мерзавцы, „подонки. Туда входили такие люди приятные, как Свинья, Панкер, Пиночет, которого девушки ласково называли Пиня».
Алексей Рыбин:«Собственно, не было никакой группы, ничего не было – мы все играли вместе с Пановым, со Свином, все: Цой, я, Олег Валинский».
Игорь «Панкер» Гудков:«Первая песня, которую я услышал из Цоя, это „Когда ты был битником” дома у Паши Крусанова, Паша снимал квартиру тогда, и вот там Цой в первый раз ее сыграл, она ужасно всем понравилось, и тогда выяснилось, что у Цоя есть еще песни».
Павел Крусанов:«Что мы любили рок-н-ролл, будь то панк-рок или, скажем, буги-вуги, к чему склонялся часто Майк, но это всё равно был рок-н-ролл, и он нас объединял».
Рядом со Спасом на Крови находилось тогда Серовское училище. После 8-го класса Цой, который с детства занимался рисованием, поступил сюда, но учился недолго. Студент он был нерадивый и большую часть времени шлялся со своими приятелями по Невскому проспекту, бренчал на гитаре, пил вино, учебе внимания не уделял, и, в конце концов, его, естественно, выгнали.
Андрей «Вилли» Усов:«Он занимался некоторое время рубкой деревянных скульптур в каком-то садово-парковом хозяйстве. Вот можете себе представить, что работы Цоя стояли на детских площадках, всякие… Мишки, головы…»
Андрей Тропилло:«Кстати говоря, у Михаила Науменко дома была замечательной работы Вити Цоя пепельница в виде ступни человека, все пальцы, которого изображали пенисы, разных размеров. Так что резать он умел».
Виктор Цой и те, кто его окружал в начале 80-х, принадлежали, как сказали бы на Западе, к деятелям гаражного рока. Гаражей в социалистическом Ленинграде было не так уж много, чай не Америка, поэтому они играли в парадных и во дворах, гуляли по городским просторам и беспрерывно говорили о музыке. Они принадлежали к первому поколению мальчиков, воспитанных на музыке Гребенщикова и Науменко. Именно под влиянием творчества «Аквариума» и «Зоопарка» Виктор Цой и Алексей Рыбин создают свою первую группу «Гарин и гиперболоиды».
Борис Гребенщиков:«Рок-клуб – это серьезные длинные волосы, громкие гитары и громкий барабан. Вот люди, у которых этого не было, как бы они всерьез не воспринимались. И над „Аквариумом” все 70-е и особенно 80-е годы, в общем, все смеялись».
Алексей Рыбин:«Мы, поскольку любили группу „Аквариум” в силу того, что были такими же точно уродами, как „Аквариум”, не любили группы «Мифы” и „Россияне” и всегда хихикали над доморощенным хард-роком отечественного производства, который пел о том, что нужно открыть дверь, так сказать, впустить свет в этот мир, чтобы стали люди лучше, – вот об этом все пели. Борис Борисович об этом не пел, чем был нам мил, а Майк вообще пел про портвейн, баб, так сказать, и всё остальное, чем просто нас обаял. И мы не могли не подружиться с Гребенщиковым, просто не могли, потому что других людей не было».
В 1981 году слава группы «Аквариум» достигла апогея. И вот как-то Гребенщиков давал концерт в университетском городке в Старом Петергофе. Обратно домой возвращался на электричке, и к нему подсели два паренька с гитарами – явно хотели познакомиться.
Борис Гребенщиков:«Говорят: „Можно мы песню споем?” Я, хоть и был выпивший легкого вина, ну, интересно, и всё равно в электричке делать нечего: „Ну давайте”. Спели мне две песни: первая была никакая совсем – ноль, а вторая была бриллиант сразу: „Мои друзья идут по жизни маршем, и остановки только у пивных ларьков”. У меня челюсть отвисла».
Алексей Рыбин:«И Боря нам сказал: „Ребята, ”Гарин и Гиперболоиды” – это название не то, сейчас нужно называться одним словом, коротким, емким, ну вот, например, как ”Аквариум”, да, конечно, ”Аквариум”.” Вите сказал: „А вот ”Кино” как тебе?” Витя сказал: „Говно. Нет, не пойдет название. Это не название, безликое, абсолютно ничего за ним нет, ничего непонятно, какое кино”. Прошел день, прошел он в перебирании слов: „Космонавты”, „Ярило”. В общем, ничего не устроило никого, потом изможденный Витя сказал: „Хрен с ним, пусть будет ”Кино””.
Как известно, Гребенщиков находился в состоянии ожидания той молодой шпаны, которая сотрет его с лица земли. И вряд ли в тогдашнем Ленинграде кто-нибудь узнал о существовании Виктора Цоя, если бы не Борис Гребенщиков и Андрей Тропилло. Именно музыканты «Аквариума» вывели «Кино» на профессиональный уровень.
Алексей Рыбин:«Вся группа „Аквариум” устроила нам прослушивание с целью понять, достойны, ли мы записываться в настоящей профессиональной студии Андрея Тропилло. Мы сыграли весь репертуар, который был на тот момент времени, то есть практически весь альбом „45”».
Б. Гребенщиков, М. Науменко и В. Цой. Фото А. Толкачева
Борис Гребенщиков:«Я понял, что что-то нужно делать. И на следующий день поехал к Тропилло и начал его уговаривать записать не только нас, а вот чтобы он еще вот эту группу записал. А он: „Ну-ну, давай, давай попробуем”. И пришли двое ребят, которые совсем студию видят в первый раз – понятно, что не знают, чего делать. И мы с Андреем помогли записать эту штуку там. Я им на гитаре сыграл. В общем, мы контроль звука осуществляли».
Андрей Тропилло: «Я в то время исполнял роль нечто вроде директора группы „Аквариум”, делать им концерты, пытался в разных местах. Ну и я стал в эти концерты, подключать местами Витю Цоя с группой „Кино”».
В лучшим традициях лениградского андеграунда музыканты «Кино» отказываются от того, что в Советском Союзе называется нормальной жизнью, и становятся сторожами, дворниками, кочегарами.
Улица Блохина, дом 15, Петроградская сторона рядом с Князь-Владимирским собором. Здесь во дворе находится угольная кочегарка. Угольные кочегарки для тех, кто там работал, были хуже газовых: там приходилось подкидывать угля в топку. Но выбирать не приходилось. Место кочегара в середине 80-х – страшно модное. Оно позволяет заниматься чем хочешь: музыкой и литературой, и одновременно получать относительно немаленькую зарплату. И вот с 1984 по 1986 год в этой кочегарке, которую называли «Камчатка», работал Виктор Цой.
Виктор Цой: «Работа, так сказать, натуральная. То есть ты реально видишь плоды труда, у тебя нет никаких начальников и так далее. Это не то что там сидеть в конторах, бюро и чертить непонятно зачем. Ты кидаешь уголь в эту топку, вот, и людям, которые живут наверху, им тепло от этого».
Первый альбом «45» делает «Кино» группой, популярной в узких кругах. Второй, который в честь кочегарки Цоя назвали «Начальник „Камчатки”», продюсировал лично Борис Гребенщиков.
Андрей Тропилло:«Боря привел Курехина, привез вот такой маленький калькулятор с пищащим динамиком, там был встроен маленький-маленький синтезатор. И если кто помнит песню «Транквилизатор», там-та-там, та-та и всякие там эти попискивания, это как раз они издавались из этого самого микрокалькулятора».
Эстетически музыканты «Кино» – преемники творчества группы «Аквариум», но постепенно у них появляется собственный вкус и собственный голос. Они куда менее элитарны и в первую очередь ориентируются на своих сверстников. Они – зрители первых фильмов с Брюсом Ли в подпольных видеосалонах. Они – слушатели новой романтики – Duran Duran, The Cure, которая звучит из каждого окна. Главное для них не джинсы, а кожаное пальто. Дистанция между их модой и модой их слушателей гораздо меньше, чем у аудитории «Аквариума» и «Зоопарка».
Концерт группы «Кино»
Всеволод Гаккель:«Так вот 83-й, когда Цой распустился и уже становился героем: он еще не был, но уже на вот этом уровне, на внешнем уровне. Я вдруг эти перемены увидел извне, началось какое-то шевеление».
Андрей Тропилло:«Он был очень впечатлительный, и когда пошли все эти фильмы с восточными единоборствами, на него они, конечно, подействовали, мне кажется, не лучшим образом – голову ему свернули начисто. Даже работать было трудно, потому что за твоей спиной непрерывно Гурьянов и Цой проделывали какие-то удары несуществующего противника. И если даже прислушаться к более поздним песням Вити, там эти фильмы, присутствуют. Помните, кровь, которая через час превращается во что-то еще пролитое, – это все вот эти фильмы.».
Всеволод Гаккель:«Поколение этик ребят – Виктора Цоя там, „Рыбы”, они реагировали на причесочки, вот причесочка у Юрия Каспаряна – чистый Duran Duran. Получалось так, что эти ребята становились модными. Они начали стильно одеваться, они стали придавать значение элементам одежды: прикол какой-то, вот там какая-то там рубашечка. Вот Густов – человек, который, по-моему, до сих пор следит за собой».
К 1984 году Андрей Тропилло понимает, что времени записывать и «Кино», и «Аквариум» у него нет, и отдает часть оборудования своему ученику Алексею Вишне, который оборудует студию у себя дома. Именно на этой студии под руководством нового звукорежиссера «Кино» записывает альбомы «Это не любовь» и «Группа крови».
Алексей Вишня:«Когда Тропилло записывал „Кино”, Цой чувствовал постоянное давление. Когда же он приходил ко мне – полнейшую расслабуху. У меня всегда был горячий чай с сахаром, что он любил, курение на месте, на посту, что он очень любил, что не давал Тропилло: ни чай, ни курения. Ну понимаете вот, что если у тебя отобрали чай и курение, то ты просто жить по-другому будешь, не то что творить».
В 1986 году американская студентка Джоанна Стингрей, которая впоследствии станет женой одного из музыкантов «Кино», Юрия Каспаряна, выпустила в Америке пластинку под названием «Красная волна». Ещё в 85-м году для музыкантов, участвовавших в записи, это закончилось бы колоссальным скандалом, но в горбачевском Союзе выход пластинки открыл для ленинградских рок-н-рольщиков невообр