Летом 1986 года IV фестиваль Ленинградского рок-клуба происходил на окраине города во Дворце культуры «Невский». Сенсацией стала группа «Объект насмешек». Она была не похожа ни на одну знаменитую к тому времени ленинградскую группу. Не такая интеллектуальная, как «Аквариум», не такая романтическая, как «Кино»; это жесткий панк, пролетарская музыка, музыка Купчино.
Рикошет и «Объект насмешек»
Евгений «Ай-Яй-Яй» Федоров: «Была на тот момент очень актуальная музыка. Именно та музыка, которую делали другие группы в Европе, в Соединенных Штатах Америки, в Британии. Такой нормальный пост-ньювейв, абсолютно адекватный. И, в принципе, по тогдашним рок-клубовским меркам, неплохо сыгранный».
Игорь «Панкер» Гудков:«Я увидел группу, которая вышла вся в железе, в черной коже или кожзаме. И даже было не важно, что они играли, а важно было то, что какой-то человек весь в заклепках на сцене вел себя абсолютно не так, как тогда было свойственно вести. То есть либо романтически – так, как это делала группа „Кино”, или очень строго, как, ну например, „Аквариум”. И при этом сразу же понятно, что это не хеви-металл, не хард-рок. И Рикошет еще сделал сальто, чем совсем меня потряс. Он был парень спортивный, и во время выступлений он прыгал, бегал и еще крутил сальто».
В текстах песен, которые писал Рикошет, не было ничего, присущего предыдущему поколению ленинградских рокеров.
Константин Федоров:«Рикошет в основном приносил текст и гармонию. А аранжировку группа уже делала сама целиком. Я не помню, чтоб он диктовал какие-то там направления аранжировки, давал всё на откуп музыкантам».
Евгений «Ай-Яй-Яй» Федоров:«Это были панк-боевики, то есть типичные для любого панк-поколения: первого, второго, десятого и так далее, какое мы сейчас наблюдаем. Песни не социального – бытового, скорее, протеста против того, что происходит вокруг».
Нина Барановская:«Он был очень актуален, и он как-то дальше этого, во всяком случае, на сцене, он как-то не шел. Вот его вещи все-таки были не так плакатны, как борзыкинские, но они все-таки были, что называется, на злобу дня. Про каких-то комсомольцев, которые где-то фарцуют, про перестройку, он такой был активист, вот. Такой панк-активист».
Сразу же после триумфа на фестивале рок-клуба «Объект насмешек» начинает активно выступать не только в городе, но и за его пределами. Причем очень часто эти концерты проходят в паре с другим братским коллективном – «Алисой».
Илья «Черт» Кнабенгоф:«Было действительно только две группы, которые отличались вот именно не просто агрессивностью, а какой-то подачей, когда ты стоишь, смотришь концерт и понимаешь, что за этим человеком я бы пошел куда угодно. Да в атаку, грубо говоря. И эти две группы были, собственно, „Алиса” и „Объект насмешек”. У них у обоих была подача, заряд, который заражал людей».
Нина Барановская:«Я помню, мы ездили в Крым – возили их на гастроли. Дядька, который возглавлял направления культуры, мне говорит, что „всё это нельзя”, „увозите”, „это никому не нужно”, то-се, пятое-десятое. Кроме него, пришли из местного обкома, из ВЛКСМ, откуда только не приходили, в общем – целая толпа этих чиновников. И они все хором начали орать: „Да что же это такое!? Да мы вам на работу письма напишем!”. Я так спокойно стояла, смотрела, даже не испугалась. И вдруг этот дяденька (фамилию его на всю жизнь запомнила, его звали Анатолий Петрович Дунь), он вдруг с такими горящими глазами кинулся на эту толпу, этих, простите, идеологических уродов, и закричал: „Да вы ничего не поняли! Это же молодой Маяковский, который плюет своей правдой в лицо жирной толпе!”».
На гастролях за «Объектом насмешек» тянется шлейф из скандальных историй: столкновение с люберами в Москве, с гопниками в Казани. О подвигах самого Рикошета складывают легенды.
Купчинская улица, дом 10, корпус 3. Августовская ночь, конец 80-х, Рикошет сидит в приоткрытом окне, выпивает, пишет композицию и вдруг слышит крики о помощи. Хватает велосипедную цепь, сбегает вниз. Голый торс, кожаные брюки, и видит – девушку насилует какой-то маньяк. Увидев страшного Рикошета, маньяк пустился наутек. А Рикошет за ним, и как ударит его велосипедной цепью между лопаток, потом схватил его, скрутил, отвел в милицию. В милиции Рикошета поблагодарили, дали специальную грамоту. Первый и единственный панк, получивший благодарность от милиции.
Игорь «Панкер» Гудков:«Он вел героический образ жизни. Он, во-первых, был парень здоровый очень сильно, не боялся отвечать за базар. То есть было несколько случаев в жизни, в которых я принимал участие, где он себя вел достаточно так стабильно, скажем. Вот, конечно, на людей производил впечатление ужасное своим вот таким беспределом, но к своим друзьям относился очень трепетно и нежно».
Константин Кинчев:«Он мягкий и душевный человек был очень, но единственное – он видел несправедливость, он бил без раздумий в табло, и всё. Боец и мягкость – это сочетаемые вещи; боец и трус – нет».
В Рикошете совершенно непонятным для посторонних образом сочетались панковская беспредельность и широкая эрудиция: крут интересов от голливудских блокбастеров до философских трактатов.
Нина Барановская:«Был такой забавный момент на каком-то фестивале, я не помню: кто-то из московских журналистов меня так за плечо берет, говорит: „Странные у вас панки”. Я ему: „Что такое?” Я думала, опять там кто-нибудь кого-нибудь побил, или поругался, или там плюнул в лицо, какая-нибудь нехорошая история. Оказалось, всё проще. Он говорит: „Да я захожу в гримерку, сидит там ваш Рикошет, читает”. Я говорю: „Ну и что. Ты думаешь, панки вообще не читают?”. Он говорит: „Читают Бердяева”».
Илья «Черт» Кнабенгоф:«Где-то в году 93-м я начал усиленно изучать труды Карлоса Кастанеды. Вот, и был совершенно повернут; на этой почве мы с Рикошетом и сошлись. Я приехал к Рикошету домой, и у него тоже там все полки в Кастанеде».
Евгений «Ай-Яй-Яй» Федоров:«Ну, Рик вообще много читал всяких штук. Как я понимаю, книга „Бусидо” – главная его была».
Константин Кинчев:«Выход к вечности ему давал Христос, поэтому он и стал христианином. Постоянно мы с ним обсуждали это. А это всё земное не мешает: йога там, боевые единоборства. Только помогает на этом пути».
Панк-рок, кинематограф, кунг-фу, путь воина по Кастанеде. Рикошет был увлекающейся натурой и, в общем-то, жил в некоем придуманном им самим мире. А реальная жизнь ложилась на плечи его близких – первой жены Татьяны и второй гражданской жены Марьяны Цой.
Игорь «Панкер» Гудков:«С одной стороны, Рикошет очень сильный, с другой стороны, достаточно в социальном плане беспомощный. А Марианна терпеть не могла, чтобы, например, не работал унитаз или было разбито окно. У нее таких вещей просто никогда не было. Поэтому быт вокруг Рикошета она тоже ему налаживала. После смерти Марианны, я думаю, что ему стало тяжелее-то значительно, потому что она его пинала довольно серьезно на все эти мероприятия. Мы все такие люди, что любим, в общем, много говорить, не всегда заканчивая делом».
Константин Кинчев:«Он всегда некоей иронией прикрывал свою незащищенность. Он не мог показать своего искреннего отношения к человеку, к персоне. Потому что это было бы для него соплежуйство и… недостойное воина. Поэтому всё, к чему он относился с теплом и с любовью, он всегда подшучивал над этим персонажем и всячески его подкалывал».
«Я люблю шокировать» – это цитата из песни Рикошета, основной лейтмотив жизни группы и ее лидера в конце 80-х. У «Объекта насмешек» гастроли по всей стране. На волне перестройки группа даже добирается до Франции, и везде им сопутствует шумиха и скандал.
Евгений «Ай-Яй-Яй» Федоров:«Фестивалей было множество всевозможных, в частности киевский фестиваль „Звезды-88”, когда нам запретили играть. Второй концерт там два дня подряд можно было играть, на первом концерте мы сыграли песню „Шашечка”. Под эту песню вдруг откуда ни возьмись желто-голубые флаги появились на стадионе. То есть республиканский стадион в Киеве. И Комитет госбезопасности Украины, за нас там взялся крепко. Нас не пускали на стадион, группа „Ноль” нам проносила гитары, мы с какими-то чужими бейджами, чуть ли не усы приклеив, пробирались на стадион окольными путями. Но всё равно нас на подходе к сцене вычислили, заломили руки».
Спортивно-концертный комплекс имени Ленина – самый большой зрительный зал Петербурга 80-х годов. Собирали его обычно такие монстры, как Юрий Антонов или Анна Вески, но 89-й год необычный, это год торжества русского рок-н-ролла. И вот здесь 17 000 человек собираются для того, чтобы послушать «Объект насмешек». Это хедлайнер концерта, перед ним выступает другая ленинградская группа «Патриархальная выставка», но она на разогреве. Паровоз – «Объект насмешек». Невиданный успех уже не просто в рамках рок-клуба, а в рамках всего города.
Русский рок плавно становился частью поп-культуры, хотя сами музыканты так не считали и любому порвали бы глотку, если бы их назвали попсарями. Они творили всё то, что и положено настоящим панкам. И в этом Рикошет, естественно, был впереди всех.
Константин Кинчев:«Ну так, наверное, уже бутылку коньяка в день он выпивал. Но это в течение всего дня. Для него это норма была, для кого-то это смерть – для него норма».
Евгений «Ай-Яй-Яй» Федоров:«Поклонницы, много алкоголя, хулиганство со всей классической всякой придурью типа выбрасывания телевизора в окно. Я помню, как мы еще горевали, что у нас в каком-то литовском городе телевизор не влез в этот стеклопакет. Мы с группой „Ноль” всячески пытались это сделать. Игры в кротов: например, знаете, в гостиницах обычно длинный коридор, в конце сидит женщина, которую мы неуважительно называли Этажерка. Представляете реакцию, когда она сидит спокойно и вдруг видит, что под ковром что-то движется неумолимо».