не стоит устраивать такое снова. Но ведь люди обрадовались. Это же нормальное дело: прилавки магазинов ломятся от еды, но многие ничего не могут купить. Ну ладно, положим, когда у них заводятся деньги, они покупают вовсе не еду, а спиртное и прочие штуки. Но ведь и алкоголикам нужно есть, и наркоманам тоже? Или не нужно? Неужели лучше, чтобы они умерли? Как ты думаешь?
Лу повернулась на бок, спиной ко мне, с нетерпеливым стоном. Но я схватила ее за плечо, ей не скрыться от меня. Она повернулась ко мне и с трудом открыла заспанные глаза.
— Что… что ты тут делаешь?
— Я пришла, потому что ты моя старшая сестра. И я обо всем рассказываю тебе. Ты должна мне помочь.
— Прекрати, — снова простонала она, закрывая глаза. — Поговори с кем-нибудь другим. Должен ведь у тебя быть кто-то еще.
— Ну да, у меня есть Ругер.
Она приоткрыла глаза, в которых блеснуло любопытство.
— Какой Ругер? Я его знаю?
— Не думаю.
— Почему ты не рассказывала о нем раньше?
— Не знаю, что и сказать.
— Почему?
— Потому что я не знаю, что думаю, а может быть дело в том, что я не знаю, что думает он. А может быть ничего вообще нет.
— Бред какой-то. Как будто у тебя шизофрения.
— Не знаю, происходит ли все это на самом деле.
— Но он существует на самом деле или нет?
— А как узнать?
— Его можно потрогать?
Я кивнула.
— Он пахнет человеком?
Я улыбнулась.
— Он пахнет приятно. И еще у него в домике живет ежик.
— Почему?
— Потому.
— Зачем ему ежик в домике?
— Затем, что Ругер живет там, а ежика он подобрал, когда тот попал под машину.
На этот раз она кивнула, словно что-то поняла. Поэтому я решила рассказать ей кое-что еще.
— Мы с ним сварили суп в ванне.
— Осторожно, кажется, скоро ты тоже окажешься здесь, Элли.
— Ни за что. Я вполне здорова.
— Сколько лет этому парню? Одиннадцать с половиной, да?
— По-моему, он старше меня. Хотя я не уверена.
Лу села в постели и строго посмотрела на меня. Наконец-то она толком проснулась.
— Элли, я твоя старшая сестра, и я запрещаю тебе встречаться с каким-то старым пьяницей или чокнутым торчком, с которым ты покатишься по наклонной плоскости!
— Что? — не поняла я. — С чего ты взяла, что он алкоголик или наркоман? Я же сказала, он приятно пахнет! Как будто в лесу, он весь пахнет лесом. Хлорофиллом, влажной землей. А двигается он, как собака.
— Как собака??? Где он?!
— Сейчас?
— Да, сейчас!
Лу начала одеваться. Если бы она не натянула свитер и джинсы поверх пижамы, можно было бы подумать, что она в полном порядке. Только из горловины выглядывали фланелевые мишки.
— Сейчас он, может быть, и в домике, — неуверен ответила я. Я не имела ни малейшего представления о том, как часто Ругер ночует в домике на дереве. Может быть, у него несколько мест, и он кочует из одного в другое.
— То есть, ты не знаешь, где он? — спросила Лу, балансируя на одной ноге с носком в руке.
— Поэтому я и пришла к тебе.
— То есть, ты ни в чем не уверена? — она отбросила носок в сторону и опустила ногу на пол.
— Нет, в одном я уверена. Он всегда ждет меня на особой скамейке но вечерам, когда идет дождь.
— Когда идет дождь? — бесцветно повторила Лу, опускаясь на стул. — Ты уверена, что не выдумала его?
— А как это узнать?
— Большинство хороших вещей — просто плод нашего воображения. Потому что мы фантазируем о том, чего нам хочется. Потому что нам кого-то не хватает. Его нет, Элли. Это же сразу ясно.
— Но я не могу без него, — в ужасе произнесла я Если он всего лишь мечта, то в следующий раз он, наверное, не будет ждать меня на скамейке под дождем! Неужели я больше не смогу ночевать в его домике?
— Стоп! Больше ни слова! Пойми, что это фантазии! Иначе ты сойдешь с ума!
— Он есть, — я вдруг жутко рассердилась на свою старшую сестру, которая ничего не хотела понимать.
— Ты точно ненормальная. Но есть хорошие лекарства, — спокойно заявила она, стаскивая джинсы. На ногах тоже были фланелевые мишки. Она сняла свитер и снова стала похожа на пятилетнего ребенка.
— Я никогда не стану такой, как ты, — сказала я. — Ругер — не фантазия.
— И откуда ты это знаешь? Может быть, ты психолог?
Я больше не желала ни минуты оставаться со своей напичканной лекарствами, отупевшей сестрой. Я надела ботинки и открыла окно.
— Иди ложись, и не забудь принять таблетку! — бросила я на прощание. — Прости, что разбудила.
— Ты куда? — жалким, испуганным голосом спросила она.
— В парк, на скамейку. Но тебе не понять. Потому что это просто фантазия.
Я спускалась по грохочущей пожарной лестнице. Я была высоко, и это не фантазия. Если бы я упала, то непременно разбилась бы. Оказавшись на земле, я посмотрела вверх. Кажется, она стояла у окна и смотрела на меня.
Но, возможно, она считала, что я всего лишь плод воображения.
Существовать
Луна освещала мой путь. От моих пугливых шагов листва шуршала, как страницы телефонного каталога.
Я по-прежнему сердилась на Лу. Моя сестра просто не умела думать. И чувствовать. Теперь я знала, что от нее нечего ждать. Это был последний раз. И вообще, больше я не собиралась ни навещать ее, ни вытаскивать на увеселительные прогулки. И очков от солнца больше не буду ей дарить. И других подарков тоже. Пусть так и остается там, на третьем этаже психиатрического отделения.
— Сиди там, пока не сгниешь, — бормотала я.
Наконец я очутилась под дубом Ругера. Руки дрожали, и, карабкаясь вверх, мне приходилось бороться за каждый сантиметр. Надо же было Ругеру выбрать именно это дерево! Время от времени я останавливалась, не находя ни единой выемки или выступа для пальцем и ступней. Но удивительнее всего то, что карабкаться вместе с Ругером было проще простого.
Соскользнув вниз в третий раз и ободрав ладони, я решила прекратить попытки. Вместо этого я сложила ладони рупором и стала звать Ругера, выкрикивая его имя в вышину.
В этот момент я вдруг поняла, что, возможно, Лу права. Что стоять и кричать в небеса — это безумие.
Наконец в вышине показалась его лохматая сонная голова. Дуб пару раз удивленно скрипнул, и Ругер спустился ко мне. На нем была пижама. Белая с коричневыми мишками. Эта пижама стала самой большой неожиданностью.
— У моей сестры такая же, — сказала я.
— А у тебя нет? — спросил он сочувственно.
— Нет, с мишками — нет. Есть с мячиками и зонтиками. Не такая красивая.
Он положил руку мне на плечо и уткнулся носом в шею.
— От тебя немного пахнет больницей, — он задумчиво принюхался.
— Я была у Лу, — ответила я. — Она говорит, что тебя не существует. Поэтому мне пришлось пойти сюда и проверить, права она или нет.
— И?
— Кажется, ты есть. Поправь меня, если я ошибаюсь.
— Я редко бываю по-настоящему уверен. Но ты ведь все равно поднимешься ко мне?
— Я только что пробовала, несколько раз, но ничего не вышло.
— Значит, у тебя не было нужного настроя.
— Как это?
— Просто ты была не в том расположении духа. Ты хотела застать меня врасплох. Прокрасться ко мне, пока я сплю. Чтобы доказать мне, что меня нет. Что я никто.
Я улыбнулась и он, должно быть, неправильно меня понял.
— Значит, ты не пойдешь ко мне? — прошептал он, и слова печально повисли в воздухе. Ругер стал медленно карабкаться обратно.
Прочь от меня.
— Погоди! — крикнула я. — Помоги мне!
Он спрыгнул с космической скоростью и обнял меня, и я больше не сомневалась, что он есть. По крайней мере, здесь и сейчас. Он существовал. И его руки, обнимавшие меня, тоже существовали. И мягкие губы, касавшиеся моего лица. И волосы, которые лезли в глаза и ему, и мне, заставляя моргать и смахивать слезы.
— Элл и, — сказал он, — я тоже никак не мог поверить, что ты есть. Я тоже считал, что выдумал тебя.
В буржуйке потрескивал огонь. Мы лежат, завернувшись в одеяло и тесно прижавшись друг к другу. Ночной ветер укачивал нас в вышине, надо всем миром.
Но мы есть, и мы знаем об этом.
Любовь пахнет деревом и смолой
Теплым телом и корой
Любовь не знает границ
Между тобой и мной
Пробирается внутрь
В самую плоть
К древесным сокам
Хлещет через край
Смешивая потоки
Вбирает цвет крови и —
Ба-бах!!! — оглушительно взрывается!
Поздней октябрьской ночью
В густой дубовой листве
Под луной.
Любовь хочет все изменить.
Хочет точно знать,
Что теперь все не так, как прежде.
Потому что мы поселились
Друг у друга в снах.
Мы есть, даже если никто
Нас не видит
Даже если никто
В нас не верит
Потому что ты в моей чаше
А я — в твоей
Эти чаши ждали целую вечность
Когда их наполнят.
Существовать дальше
На следующее утро мы проснулись поздно. Так поздно, что было вовсе уже и не утро. Огонь в буржуйке погас, и мы очень долго не могли решиться вылезти из своих свертков. Мы лежали, а наши ладони путешествовали. Было так приятно скользить ладонями по худым плечам Ругера, вдоль длиннющего позвоночника, до самого последнего позвонка. Я осторожно трогала его — копчик, из которого и не думал расти хвост.
— Где ежик? — спросила я, вспомнив, что давно не видела его.
— Он стал беспокоиться, и я посадил его в рюкзак и спустился вниз. Может быть, у него есть семья, которая его ждет.
— Зимой ежи должны спать, — пробормотала я. — До холодов ему нужно успеть найти хорошую кучу листьев или что-нибудь такое.
— Наверное, поэтому он и спешил прочь.
Его пальцы осторожно гладили меня от макушки до самых пяток. Кончик его носа на мгновение замер у моего пупка. Мне было щекотно от его дыхания, а когда я засмеялась, стало совсем горячо.
Чуть дальше в парке было летнее кафе. К этому времени оно уже, разумеется, закрылось, но Ругер привел меня туда. Под досками веранды был спрятан ключ от подвальной двери.