ущала, как ей в спину впиваются мелкие камешки, но ей казалось, что она парит над землей. Зейн опустил голову и ласкал ее соски до тех пор, пока не услышал высокие, дрожащие стоны. Тогда он медленно и уверенно устремился вперед.
Ощутив пульсацию ее влажных стенок, Зейн потерял всякий контроль над собой. Он продвинулся как можно глубже, потом скользнул назад. Вперед и назад. Ему становилось все жарче и жарче. Когда Лили обвила его руками, шепча его имя, Зейн почувствовал, что она тоже покрылась испариной. Она не чувствовала боли, как он боялся. Ее охватила такая же безумная страсть, как и его.
Вперед и назад. Он проникал в нее снова и снова. Опять и опять. Лили приподняла бедра, позволяя ему продвинуться еще глубже. Казалось, он попал в другое измерение. Они неслись в вечность, кружась в бесконечном водовороте любви. Их тела и души слились. Зейну хотелось, чтобы этот миг никогда не кончался. Какой же он был дурак, когда хотел лишить ее и себя такого восхитительного наслаждения!
Зейн снова и снова погружался в нее, пока не услышал, что она задышала тяжело и часто, как раненый зверь. В испуге он тотчас же остановился.
— Что-то не так? Тебе больно?
— О нет, мой любимый. Нет. Нет. — Лили поцеловала его в губы, потом, взяв его руку, провела языком вдоль каждого пальца. — Мне так хорошо.
Коснувшись спины Лили губами, Зейн положил руку ей между ног. Там было очень горячо и влажно. Эти изменения, которые он вызвал в ней, возбуждали Зейна еще больше. Ему нравилось дотрагиваться до ее набухших сосков, нравилось, что она стонала все громче и громче. Зейн не мог знать, нравилось ли ей то, что он делает, по он видел, что Лили отвечает на малейшее его прикосновение. И это заставляло его желать ее еще сильнее, чем прежде.
Он продолжал ласкать ее рукой. Его указательный палец скользнул к ней внутрь. На секунду у Лили перехватило дыхание, потом наступил оргазм. Зейн не останавливался, и его пальцы снова и снова привели ее к высшей точке блаженства. Так повторялось еще несколько раз, пока она наконец не взяла рукой его член, настаивая, чтобы он вошел в нее.
Зейна поразила та удивительная легкость, с которой он сделал это теперь. Страсть превратила Лили в теплую влажную гавань, где ему хотелось бы остаться навеки. Вперед и назад. Казалось, он летел над землей. Шепнув любимое имя, он приник губами к ее шее. Лили обхватила его затылок, и из глаз у нее покатились слезы счастья.
Лили прижалась к Зейну и подумала: будет ли так всегда или только б первый раз сексу позволено подняться до мистических высот?
— Я люблю тебя, Лили, — прошептал он. — Ты моя. Моя и больше ничья.
— А ты мой, — ответила она, глядя на него влюбленными глазами.
Зейн перевернулся на бок и прижал ее к себе. Лили положила голову к нему на грудь. Они видели только луну, звезды и друг друга. И никто из них не заметил пары изумрудных глаз, наблюдавших за ними из-за большого куста пурпурного шалфея.
Глава 12
После отъезда первой партии ребят Зейн записал их имена, адреса и телефоны в дешевую записную книжку, купленную на газозаправочной станции в Каньон-Лейк. О каждом из мальчиков он сделал пометки, почти как Лили в своей тетради. Но если Лили писала о личных взаимоотношениях и проблемах, то Зейн записывал в основном данные об их семьях, которые ему сообщали дети. Его особенно интересовали те из них, родители которых могли бы стать клиентами его отца. На полях он приводил примеры оценки их состояний. Зейн был поражен: как же много его питомцев унаследует большие деньги, переходившие от отцов к детям уже в течение нескольких поколений! В своей провинциальной глуши Зейну не приходилось сталкиваться с такими людьми. Он, как и его отец, должен был постоянно работать, чтобы обеспечить свое существование. Зейн работал на ферме, где они держали небольшое стадо, или занимался торговыми операциями со старинными драгоценностями, что являлось основным источником их дохода.
Вторая смена ребят прибыла в лагерь с еще большей помпой, чем первая. За рулем машин сидели шоферы в униформах, а некоторых девочек до самого домика сопровождали нянюшки. Облаченные в джинсы от «Глории Вандербильт», они несли сумки от «Гуччи». Мальчики привезли с собой портативные холодильники, машинки для изготовления попкорна и небольшие телевизоры на батарейках. Воспитатели только недоуменно хлопали глазами. В правилах черным по белому было написано, что держать в лагере телевизоры и радиоприемники запрещается. Никого не прельщала перспектива отбирать все эти «игрушки» после отъезда родителей, а потом получать кучу жалоб.
Зейну достались четверо из ряда вон выходящих тринадцатилетних молодцов: Мартин Йохансен из Миннеаполиса, Джейсон Колдуэлл из Нью-Йорка, Эндрю Бредли из Бостона и Уильям Маллой с Лонг-Айленда, штат Нью-Йорк. Все четверо оказались не просто знакомы — они сами выбрали этот лагерь местом своей ежегодной встречи.
На первый взгляд они показались Зейну пай-мальчиками. Коротко, но очень стильно подстриженные и уложенные феном волосы, не в джинсах, а в слаксах, в хлопчатобумажных рубашках в тонкую полоску с длинным рукавом вместо обычных футболок. Все четверо были в белых пуловерах под горло, словно они собрались прокатиться на яхте. И ни один из них не вспотел под горячим техасским солнцем.
«Холодные, как огурцы», — невольно подумал Зейн. Слишком холодные, чтобы доверять им.
— Да, мы ездим вместе с семи лет и побывали уже почти во всех лагерях, куда нам хотелось попасть: и в Поконосе, и в Рокисе, и в Йосимите. Мы встречаемся только в лагерях, — объяснил Мартин, бросив свой кожаный чемодан на кровать. — Мы даже доплачиваем, чтобы жить в одной комнате.
— Не знаю, удастся ли вам проделать это здесь, — с сомнением отозвался Зейн.
— Деньги могут купить все, — ответил Мартин.
— Ну, положим, не совсем все, — возразил Зейн.
Эндрю скрестил руки на впалой груди и бросил на него исключительно самодовольный взгляд.
— Сразу видно провинциала. Ты, пожалуй, скажешь, что любовь нельзя купить за деньги?
Зейн не пытался скрыть усмешку.
— Конечно, там, у вас, мистер Бредли, любовь наверняка продается за деньги. Но здесь Техас. А теперь прошу меня извинить. Увидимся за обедом. В шесть.
Он повернулся и вышел. Джейсон подошел к двери и, проследив, как Зейн скрылся за деревьями, сказал:
— Не нравится мне этот парень. — Он обернулся к друзьям: — А вам? Не проучить ли нам мистера Макалистера?
— Конечно. Надо попробовать, — ответил Эндрю, а остальные только кивнули в знак согласия.
Новые подопечные Лили — Карен, Блейн и Салли — оказались помладше Эванджелины и гораздо больше интересовались природой, историями про привидений и писанием писем домой, чем мальчиками. Эванджелина осталась в полном одиночестве, и это ее бесило.
Лили, наоборот, оказалась с новыми девочками в своей стихии. Она водила их в походы и рассказывала подряд все известные ей индейские сказки. Учила их слушать шум ветра и представлять себе, какой была Земля сотни лет назад, когда индейские врачеватели лечили раны и болезни при помощи своей духовной медицины.
— Когда болезнь поражает тело, часто, хотя и не всегда, можно вылечиться от нее, думая о чем-нибудь хорошем, например, о небе или красивых цветах. Но главное, думая о прекрасном, многие из нас могли бы избежать болезни.
Карен отличалась скептицизмом.
— А как насчет эпидемий, уносивших целые племена?
— Конечно, оспа и дифтерия — опасные враги. Но к счастью, люди научились соединять вакцины и антибиотики с народной медициной. Кстати, многие лекарства можно найти прямо под ногами. Это корни и травы.
— Наверно, ты права, Лили, — сказала Блейн. — Уже от одного чистого воздуха чувствуешь себя хорошо. Здесь так тихо, спокойно. В Нью-Йорке у меня иногда болит голова от шума. Мне бы хотелось жить здесь все время. А тебе, Лили?
Лили подняла голову и взглянула на голые вершины холмов, потом на кристально чистое озеро, казавшееся издалека совершенно неподвижным. Ей захотелось, чтобы и Эванджелина пришла сюда, хотя она не была уверена, что общение с природой — это то, что ей сейчас нужно. Но Лили чувствовала, что ей обязательно нужно найти подход к несчастной девочке.
Обхватив руками ноги, согнутые в коленях, Лили улыбнулась девочкам.
— Должна вам признаться, что я нигде не чувствовала себя такой счастливой.
— А тебе не кажется, что индейцы были умнее нас? — спросила Салли.
— Иногда я думаю, что они были гораздо мудрее, — ответила Лили.
— Мы можем многому научиться у них.
Она заметила, что солнце стало садиться за западную гряду холмов.
— Пора возвращаться, девочки. Сегодня наша очередь разводить костер.
Поднявшись, девочки двинулись за ней в лагерь.
Лили встретилась с Зейном у комнаты отдыха в воскресенье вечером всего за несколько минут до того, как выключили свет, и успела лишь обменяться с ним несколькими поцелуями. В понедельник после обеда, перед уходом на озеро, ей удалось улучить минут семь, чтобы, держа его за руку, сказать, что она любит его. Ко вторнику ей стало очевидно, что Эванджелина неотступно следит за ней, куда бы она ни пошла. Кроме того, Лили удостоверилась в том, что обещание Эванджелины заполучить Зейна не пустые слова.
Не желая подвергать его опасности, она рассказала Зейну о своих подозрениях насчет Эванджелины и сказала, что им надо быть более осторожными при встречах. Он согласился.
В среду Лили пришла, чтобы отвести своих девочек на занятия по гребле. Все, кроме Эванджелины, радостно бросились к двери.
— Ты не идешь? — ласково спросила Лили.
— Нет. Я научилась грести еще на прошлой неделе. Есть занятия поинтереснее. — Ее слова звучали угрожающе.
Лили всегда считала, что лучшая защита — это наступление. Она подошла к Эванджелине и посмотрела ей прямо в глаза.
— Шпионить, например? Ты так увлечена тем, что шпионишь за мной.
— Точно. И у меня уже достаточно фактов, чтобы вас обоих уволили.