Ронины дохли с голоду. Продавали дочерей в «веселые кварталы».
Рубили друг друга на улицах за мимолетный косой взгляд.
Уходили на север — заселять заснеженный Эдзо, дохнуть там от мороза и неурожая.
Или находили себе место в новой жизни, как правило, в городе, где всегда были нужны новые люди. Вроде Эдо. Пристраивались там, куда обычно человек не идет. Например, в наемные убийцы.
— Чем-чем вы занимаетесь?!
— Я убийца. Еще раз повторить?
Я онемел от такого признания.
Сага прознал о роспуске нашего дома только за несколько часов до официального заявления — хотя слухи уже расходились и кое-кто успел приготовиться. Но ничем, в отличие от некоторых, он поддержать себя не мог. К счастью, незадолго до того выдали обычную четверть годовой платы, и он не пал сразу в нищету, как я, но и ему средств хватило ненадолго — пил много в последнее время, без разбора мест и собутыльников. Так он сошелся с некоторыми людьми на почве выпивки, которые предложили ему поправить малость дела то тем, то этим. А потом и вовсе хорошо заработать, отчего Сага запил еще горше, потому что и отказаться не мог, и сделать с собой тоже ничего не мог. Мерзко было.
Ну и ждал все время теперь мести или появления стражи. На месте последнего дела его видели. Теперь он не мог спать спокойно.
— Но что теперь вам делать?
— А! Не спрашивай, Исава. Хоть живот вспарывай.
— Не следует так говорить — это очень серьезные слова.
— Не надо так серьезно принимать все. Это просто слова. Не буду я себя резать. Не доставлю я им такого удовольствия. Придется им со мной еще помучиться. Может, выпьешь?
— Спасибо, но нет.
— Ну, как хочешь. А я буду напиваться. Ты-то как устроился? Не говори — вижу, что так себе. Вообще-то я тебе даже рад, хоть поговорить есть с кем. Наших-то в городе, почитай, совсем не осталось — часть отправилась домой, не знаю даже, дошли ли и что их там ждет. Другие пропали — давно их не видел. А! Первый заместитель господина советника же здесь. Живет в богатом доме недалеко от Ёсивара, видать, есть запас деньжишек-то…
— Кто? — тихо переспросил я.
— Ну, заместитель нашего главного советника! Не видал его никогда, что ли? Да ты его не знаешь, откуда тебе...
— Вообще-то знаю, — проговорил я. Еще бы. Он же был одним из тех, кто решал мою судьбу после самоубийства Накадзимы…
— Он в последний день прибыл, — добавил Сага, наливая себе сам. — Я так понял, он заранее все знал, и вообще они там наверху все знали. Казначей-то, старикашка, с новыми хозяевами как-то договорился, служит теперь там же, в замке, на теплом месте. А господин первый заместитель не смог. Прискакал, ног не чуя, в последние часы, лошадь загнал. Надеялся в малую свиту князя нашего Удзисигэ попасть, хоть в ссылку. Все не на улицу… Но не взяли. Там всего-то человек пять втиснулось.
— Вот как, — произнес я. — Так ты знаешь, где он живет?
— Да, знаю. — Сага захрустел дайконом. — Дурак он высокомерный. Разговаривать даже не желает — ну его!
Сага красными пьяными глазами смотрел на меня.
— Слушай, Исава, дело такое. Я вижу, нелегко тебе. Ну так пошли со мной. Мне нужен надежный человек, спину прикрыть. Одному тяжело. Опасно. Некому тут довериться. А ты наш. Я тебя возьму.
— Куда? — спросил я.
— Куда? — мрачно переспросил Сага. — Все ты понял куда.
Глядя на толпы людей, проходившие мимо забегаловки, я внезапно осознал, что не вижу уже в этом ничего удивительного. Я такое каждый день вижу. Я живу в этом потоке, как рыба в воде. Как может так жить Сага? Оглядываться? Жаться между стен? Убивать людей, потому что тебе за это денег дали?
Я представил: вот тебе деньги, иди убивай вон того человека. Это было слишком жутко похоже на странно извращенные благородные отношения господина и вассала. Это было мерзко. Я содрогнулся.
— Нет, спасибо.
— Как хочешь. — Сага раздраженно закинул сакэ в глотку. — Как хочешь.
Прежде чем мы разошлись, небо нахмурилось, затянуло тучами, и хлынул дождь.
И не прекращался целый месяц.
***
Дождь лил днем и ночью, прерываясь ненадолго и начинаясь снова. Настоятель Экаи выдал мне из храмовых запасов старый зонт с аккуратно заклеенными дырами в промасленной бумаге, за что я был ему крайне благодарен. В такое время невозможно выйти на улицу, не промокнув.
По всей Поднебесной в эту пору сажают рис.
Сидя наедине с ящиком и глядя на дождь, я размышлял.
Нет, это не те люди, отдав которым ящик я буду считать свою службу оконченной. Ни Сага, ни тем более господин заместитель. Вот если бы можно было передать ящик господину нашему князю в ссылку. Это было бы совершенно незаконно, но эта мысль некоторое время грела меня в эти сырые дни.
Господин старший садовник умер…
Я не мог оплатить достойную поминальную службу, я не знал его посмертного имени, я возжег в память господина старшего садовника палочки благовоний перед алтарем храма Кэйтёдзи и помолился о его достойном воплощении.
Я с грустью созерцал прошлое и со смирением озирал сиюминутность, понимая, что теперь между мной и тьмой неизвестности впереди нет больше никого.
Слышал разговоры прихожанок, покидавших храм:
— Ну, наконец хоть сегодня высплюсь! Я спать уже не могу, все жду пожара, даже снится, что бегу уже, дети в обнимку, а позади огонь. Ужас.
— Хорошего сна вам, хозяйка.
— И вам, почтенная!
Я покачал головой. Опасение пожара не мешало мне спать ночами.
А позже у ворот нашего квартала меня нашел Сага.
— Господин Исава, — позвал он. Зонт у него был сильно получше, чем у меня.
— Господин Сага?
— Мы можем поговорить? — вежливо спросил он. Он был тревожно чист и трезв.
Мы уединились за столиком в «Обанава». Сага заказал чай на двоих.
— Я поговорил о вас с господином заместителем главного советника, — произнес Сага. — Виделся с ним недавно. По одному делу.
— Вот как?
— Да. Он вас помнит. В связи с каким-то громким сэппуку. Сказал, что хочет поговорить с вами.
— Поговорить? Со мной? Но о чем?
— Вот не знаю. Но настаивал сильно. Даже монету дал. Так что я тут, простите, как бы по службе.
Я ни на минуту не поверил, что он хочет поговорить со мной ради меня самого. Ящик, и только ящик интересовал господина заместителя. Он точно знал, что несет с собой наш отряд. И знал, наверное, что мы не дошли вовремя и не сдали деньги казначею. Все очевидно. Но что делать мне? Я уже решил, что ящик ему не отдам. Но на что мне придется пойти для этого?
— Он сказал, что у вас остался груз княжества, — произнес Сага, глядя мимо меня.
— И что, если так?
— Настаивал на том, что имеет право получить его.
— Вот уж не думаю, — тихо ответил я.
— Вы так думаете?
— Полагаете, я ошибаюсь? Кто он мне такой, господин первый заместитель господина советника? Мы все тут ронины, и не ему что-то требовать от меня.
Сага перевел ничего не выражающий взгляд на меня и произнес:
— Он это предвидел. Потому и заплатил мне.
Вот даже как. А Сага плату взял. Убийца на работе. Нет, прямо здесь убивать меня он не будет. Но позже будет случаев в достатке.
А ведь мы из одного княжества. Кем все мы стали…
— Не беспокойтесь, господин Исава, — произнес Сага. — Я не взял бы денег, чтобы убить вас. Заместитель советника предлагает поделить груз на всех. Мы имеем на это право. Пусть хоть что-то нам достанется. Я знаю, что вы не потратили ничего. Вы честный человек и верный воин.
— Это так, — согласился я. — И именно поэтому заместитель советника не получит ничего.
Сага едва заметно вздохнул:
— Вы не молодой человек уже, Исава.
— Вы на что-то намекаете, Сага?
— Нет. Просто говорю очевидное. Лучше бы нам договориться. Нам всем будет лучше.
— Я не убежден.
— Ладно. — Сага встал, сунул меч за пояс. — Я передам заместителю советника ваши слова. Пусть он думает. Еще увидимся.
Развернул на входе зонт и ушел в дождь.
***
Я так и не придумал, как дать о себе знать ссыльному князю. Не было у меня никаких способов. Все это оказалось иллюзией. Ящик тяжелым бременем давил на мое чувство долга. Теперь я не мог забыть о нем посреди повседневности. И я уже не знал, что мне сделать, чтобы было правильно.
А потом Сага явился еще раз. Уже в храм. Выяснил, где я живу. Видимо, очень хотел.
— Господин Исава, — тихо позвал он меня сквозь шелест дождя. Я едва его услышал. А услышав, схватился за меч. Я все понял по его взгляду. Он пришел забрать ящик — любым путем.
Так мы и стояли некоторое время, одна рука на ножнах меча, другая держит зонт. Никто из нас не решался бросить зонт первым и перейти грань необратимого.
— Сага, — тихо произнес я. — Что он тебе приказал?
— Он сказал, что там пять тысяч рё. Золотом, — пробормотал Сага.
— Там не может быть так много. Триста мелкой монетой самое большее. Там займы под расписки людей нашего княжества и какие-то деньги по векселю под урожай от торгового дома Едоя.
— Да хоть бы и сто, — Сага оскалился. — Я и за один рё людей уже убивал.
— Ты воевал, Сага? — вдруг спросил я.
Он вздрогнул. Под дождем душно и сыро.
— Нет, — ответил он. — Не успел.
— А мне довелось. И мне почему-то кажется, что ты еще не убивал человека в поединке. А это совсем не то же самое, что зарубить человека сзади в темном переулке.
— Ты на что-то намекаешь?
— Говорю, что ты можешь умереть ни за что. Это не его деньги и не твои. И не мои. Это деньги княжества.
— Да нет же никакого княжества уже!
— Но мы же есть? Послушай, Сага! Уходи от него. Он не доведет тебя до добра. Уходи. Идем со мной.
— С тобой? — Сага удивленно окинул меня взглядом с ног до головы. — Это куда? Кладбище мести? Нет уж. Я так жить не стану.
— Что здесь происходит? — произнес настоятель Экаи, выходя во двор храма прямо под дождь.
Сага посмотрел на него из-под зонта, медленно убрал руку с рукояти меча. Молча поклонился настоятелю, отвернулся и ушел.