— Ради Бога, — тоскливо отозвался господин Сатаке. — Это же смешно. Смешно... Смешно.
Но никто не смеялся.
— Давайте, чертовы изгои, сделайте что-нибудь! — тихо прорычал господин Сатаке. — Убейте меня.
— Не нужно нас оскорблять, господин, — тихо ответил Юи. — Наше почтение к вам слишком велико.
Господин Сатаке с помертвевшим лицом упал на колени, сцепил руки в замок перед лицом и начал истошно молиться на непонятном безжизненном языке южных варваров. Затем, с усилием расцепив руки, припал к земле, распахнул кимоно на груди и содрал с себя повязку.
— Я плохой христианин, — в отчаянии прошептал господин Сатаке; запустив дрожащие пальцы в рану, он с воем и влажным треском разодрал ее. Юи и Хасубэй с ужасом следили за его самоистязанием.
Хасубэй, не выдержав воплей страдающего животного, дрожащими губами раздул тлеющий фитиль на змеино изогнутом замке своего пистолета, дрожащей рукой направил пистолет и выстрелил куда-то в содрогающееся тело господина Сатаке, вызвав еще один бессмысленный вопль и поток крови из раздробленной лопатки.
Юи, скрипнув зубами, решительно вынул из-за пояса короткий нож танто, когда-то принадлежавший его отцу, подошел, нагнулся над страдальцем и перепилил тому горло.
Потом, пока Сатаке отходил, Юи сидел рядом с рыдающим Хасубеем и бездумно оттирал руки от липкой крови.
Где-то там, за серыми тучами, солнце перевалило за полдень.
— Давай, — произнес Юи. — Нужно отдать его голову правительству.
Они встали и пошли к остывающему телу…
Когда они закончили, высыпали землю из горшка с надписью «Долголетие» и положили в него отрезанную голову.
Помолчали, прежде чем расстаться.
— Удачи тебе, старик Хасубэй, — произнес Юи. — Доберешься один до побережья?
— Не сомневайся. Куклы меня прокормят и обо мне позаботятся. Сделаю из этой истории представление.
— Не вздумай сделать с меня куклу, — нахмурившись, бросил Юи, вспомнив марионетку-воина в ящике за спиной старика.
Старик только засмеялся на прощание, тихо и печально:
— Не потрать всю награду разом.
Повернулся и побрел по мокрой дороге вниз к морю, согнутый тяжестью своего ящика.
Юи взял под мышку узелок с горшком внутри, повернулся и пошел вверх в горы к перевалу на замок Хара, где уже месяц после последнего штурма стояли войска Ставки, вылавливая по всей округе последних беглецов.
Так они и расстались и не встречались больше.
И кукольного представления такого Юи никогда не встречал.
***
Ветер выл над горами, раскачивая ветви хрупких деревьев, пока Юи, удерживая шляпу на голове, с ношей в другой руке, шел к перекрестку, на котором его ждали молчаливые всадники в доспехах под белыми знаменами с гербом сёгуна.
— Кого я вижу! — восхитился Мацувака Генрюсай, когда Юи приблизился к его лошади. — Это же наш головорез, претендент на высокое место в моей свите, самолично! Что там у тебя? Ну-ка, покажи! Ого! Да это же голова Сатаке! Оказывается, безродный тоже может на что-то сгодиться! Где ты нашел его?
— На постоялом дворе, ниже по дороге.
— Убил его, пока он спал, а? — Генрюсай хлопнул рукой в латной перчатке себя по бедру в ярком узорчатом хакама и был очень собой доволен.
— Мне сказали, я получу за нее награду, — угрюмо произнес Юи.
— Это мы еще посмотрим. Эй вы, там! Суньте эту голову в соль, пока не протухла! Сегодня все-таки удачный день! О! Смотрите, кто еще сюда едет!
Снизу по дороге вверх по склону медленно приближались усталые всадники на утомленных лошадях. Промокшие знамена за их спинами липли к доспехам.
Их начальник, молодой человек с открытым лицом под козырьком шлема, окинул встречных быстрым взглядом и негромко произнес:
— Что происходит, Генрюсай?
— Я нашел Сатаке! — довольно воскликнул Генрюсай. — Все как я и думал!
— Не двигаясь с места? — мрачно удивился молодой человек.
— Гора не движется. Все движется к горе, — заржал Генрюсай. — Вот его голова. А вы так и плутали всю ночь по горным дорогам, господин садовод?
— Садовник, прошу вас, почтенный Генрюсай. Садовник. Наш путь был запутан и туманен. Нас словно морочил тануки, все никак не могли попасть в одно место у реки…
— Ну, на следующей войне вам обязательно повезет!
— Когда она еще будет. Если будет.
— Будет! Обязательно будет! Я только вошел во вкус! Эй вы! Все за мной! Движемся в лагерь! Меня ждут почет и награда! Какой же все-таки отличный сегодня день!
Цепочка всадников, в конце которой месил грязь соломенными сандалиями Юи, растянувшись по дороге, медленно двинулась через близкий перевал.
Молодой человек, Садовник, за которым следовал молодой измотанный дорогой пехотинец, почти падающий с ног под тяжестью оружейного ящика, оглянулся в седле на Юи и окинул его метким быстрым взглядом.
В лагере Генрюсай сразу окунулся в приготовления к торжественному бундори — демонстрации вышестоящему начальству захваченной вражеской головы, и Юи внезапно оказался предоставленным самому себе.
Он вышел из лагеря и медленно поднялся на стену замка. Со стены было видно суровое зимнее море в белых барашках волн. Месяц назад в этом море качался огромный черный корабль южных варваров и расстреливал стены замка из пушек. А потом войска сёгуната под бой барабанов и рев сигнальных раковин пошли на штурм полуразрушенных стен. Незабываемое зрелище, в котором Юи не смог найти себе места.
Тела, усыпавшие тогда ров, и стены, и двор замка, уже давно убрали. Но развалины замка Хара все еще пахли сгоревшей плотью.
Юи давно заметил человека, поднявшегося вслед за ним из лагеря, и когда тот приблизился, повернулся к нему. Это был тот молодой человек, всадник, снявший с себя доспехи, в гербах владения Какэгава на одежде.
Молодой человек дождался, пока Юи разогнется из приветственного поклона, и задал свой вопрос:
— Как пал Киёда Сатаке?
Юи помолчал и произнес:
— Достойно.
Молодой человек окинул Юи быстрым взглядом с ног до головы. Взгляд был открыт и цепок. Вероятно, отличный стрелок из лука…
— Я слышал, — произнес господин Садовник, — что ваш род восходит к Кусуноки Масасигэ, великому воину, павшему за императора вместе со всеми членами своей семьи.
— Это теперь совершенно не важно…
— Это так, — согласился Садовник. — Куда вы теперь направляетесь?
— Я еще не думал об этом. Домой.
— Вы обрели здесь то, что искали?
— Я полагал, что да. Но это был мимолетный обман… Теперь я снова пуст и одинок.
Господин Садовник прищурился и произнес:
— Я мог бы помочь вам с этим. Готовы ли вы услышать нечто, что может стоить головы всем, это услышавшим?
Юи вздохнул, понимая, что ничего для него еще не кончилось.
И подумав, отозвался:
— Я готов.
— Там, на севере, есть люди, нуждающиеся в надежных соратниках. Не слугах. В деле, за которое пал ваш предок. Ничего еще не кончилось, я вижу, ты меня понимаешь. И я вижу, что ты нам подходишь.
— Я не смогу предоставить вам никаких рекомендаций.
— Голова Киёда Сатаке — лучшая рекомендация. Генрюсай получит твою награду, таков порядок вещей. Но и ты получишь свою. Я позабочусь об этом. Нам нужны надежные люди.
И Юи вновь только тихо вздохнул. И повторил то, что уже сказал совсем недавно:
— Я человек без особых умений, едва способен писать и слагать стихи, знаю счет в приличных пределах, немного знаю как вести домашние и торговые дела. Я склонен следовать конфуцианским добродетелям. Я и моя семья в десяти поколениях принадлежит секте Чистой Земли, и я рассчитываю придерживаться прежних взглядов на верования.
— Сокровище вассальной верности, — улыбнулся молодой человек. — Следуй этим путем, и твои достоинства всегда будут вознаграждены.
Не сомневайся ни в себе ни в нас. Оставайся тверд в своих намерениях и достигнешь цели. И будь уверен, все еще переменится. Дело твоего предка будет закончено. Мы отберем присвоенную Ставкой власть. Мы прекратим их деяния, прервем цепь их преступлений. Вернем стране правление осененное светом божественного происхождения.
А если они продолжат упорствовать, земля загорится под ногами последнего сёгуна дома Тогугава. У каждого, кто останется верен ему.
Мы уничтожим все, что они создадут: их союзы, их крепости, их столицу. И только пепел будет лететь над долиной Мусаси.
Если понадобится, мы сожжем Эдо дотла.
Конец первого тома.
Том 2. Глава 1. Дом, преданный огню
Согласившись тем утром возглавить пожарную заставу нашего квартала, я и думать не мог, чем это обернется уже к вечеру…
А сейчас человек, нанявший меня постричь его сад, был готов меня зарубить на месте и уже меч из ножен потащил. А у меня в руках только ножницы для стрижки кустов!
— Ну-ка повтори, что ты сказал, — проговорил человек с мечом.
Познакомившись с господином Курода в мой первый день на пожарной службе кварталу Одэнматё и, как я надеялся, в последний раз работая садовником, я и предположить не мог, чем это неприятное знакомство завершится.
— Господин Курода, — как мог сохраняя самообладание, произнес я, делая шаг назад от пьяного в дым хозяина дома, поднимая ножницы, словно танто. — Право же, не стоит так переживать. Все у вашей дочери будет хорошо. У нее будет достойный муж.
Курода пьяно моргнул, как кабан, покачнулся, сунул не вытащенный полностью меч обратно в ножны и, отвернувшись от меня, побрел к террасе перед домом, где у него в подносе остывала бутылка дешевого сакэ.
— То-то же, — буркнул он, не оборачиваясь, наливая себе с горкой и опрокидывая вино в бездонное горло.
Вот был отличный момент либо уйти, бросив работу незавершенной, либо ему в горло лезвие ножниц воткнуть, но я-то сюда не убивать его пришел, и даже не то чтобы денег заработать. Я здесь, чтобы решить один щекотливый вопрос…
Но хозяин дома был явно не готов к появлению щекотливых вопросов, а уж решать их он тем более не собирался.