– Может быть, Кэрол сначала позвонила в кремационную бригаду, а только потом посвятила Бена в свои планы. И он просто был вынужден расхлебывать.
Дон угрюмо покивал.
– Все равно не верите.
– Ни вот настолечко, – ответил Дон.
– Но почему?
– Потому что нет у нее гребаного мобильника, – сказал Дон. – Они все у Бена. Как она могла позвонить куда-то? И откуда ей вообще знать – куда звонить?
Дон сделал последний гребок, и лодка ткнулась в берег. Он выскочил и помог выбраться Харпер.
– Господи, ну вы и здоровущая, – сказал он.
– А мне нравится, – ответила Харпер. – Выгляжу глупо, бегать не получается, носить могу только треники и очень-очень широкие толстовки. Но мне нравится быть такой большой, потому что теперь я запросто могу давить всякую мелочь. Не хочу сражаться с врагами, хочу плющить их своей непомерной толщиной.
Дон прищурился на далекий берег, но было слишком темно, чтобы увидеть, чем занят Чак Каргилл. Потом Дон взглянул на хижину и на гребень холма.
– Лагерь скоро превратится в долбаную психушку. Думаю, меня не хватятся несколько часов. Проверю-ка шлюп, раз уж я здесь. Посмотрю, готов ли. И, наверное, спущу на воду. – Он снова бросил взгляд на живот Харпер. – Будь моя воля, могли бы уже завтра вечером отчалить. Ребенок ждать не будет, а нам недельку-другую вдоль берега идти.
– Занимайтесь парусником. Мы догребем обратно вместе с мистером Руквудом.
Дон довел ее до двери хижины, придерживая за локоть, как выздоравливающего пациента. Пожарный встретил их в пижамных штанах в горошек и черно-желтой прорезиненной пожарной куртке поверх грязной майки. От голодного, потного, небритого и нестриженого Джона пахло костром. Харпер с трудом удержалась, чтобы не ткнуться лицом ему в грудь.
– Лазарь умерший восстал из гребаной могилы, – сказал Дон. Он почти дрожал от удовольствия, на морщинистом лице появился румянец. – Отец пришел в себя. Он спрашивал о вас. Хочет вас видеть… А потом хочет видеть Кэрол. Он приготовил для нее проповедь, и, скажу я вам, там, похоже, будет вдоволь адских мук.
Пожарный рассеянно почесал небритое горло, переводя взгляд с Дона на Харпер.
– Мне, пожалуй, лучше одеться, – сказал он.
Харпер ждала, что он закроет дверь, чтобы найти штаны получше и, наверное, свитер. А он вместо этого сонно огляделся и снял каску, висящую на гвозде у двери. Джон нахлобучил каску на голову и облегченно вздохнул. Посмотрев на себя в зеркальце на стене, он сдвинул каску на пару миллиметров влево и засиял от восторга.
– Так. Идеально. Пошли?
– Дон останется на острове. Хочет спустить парусник на воду.
Эта новость удивила Пожарного больше, чем сообщение о состоянии отца Стори.
– Ага. Наверное, хотите отправиться как можно скорее.
– Не так быстро, – отозвалась Харпер.
– К концу недели, как по мне, – сказал Дон. – Ребенок не будет ждать удобного случая. Он уже на подходе. Ей осталось недели четыре, не больше. Чем быстрее мы доставим сестру Уиллоуз на остров Марты Куинн, тем я буду спокойней. Только это еще не все. Сестра хочет, чтобы Кэрол Стори отправилась с нами. Когда станет известно, что она натворила, она небось рада будет убраться… пока ее саму не прокатили на шесте.
Пожарный снова посмотрел на Харпер; взгляд из мутного стал заинтересованным.
– А что она натворила? Ну, то есть, помимо применения к врагам наказаний девятнадцатого века, заключения Харпер в лазарет и угрозы отобрать ребенка?
– Два слова, – сказал Дон, шевельнув громадными бровями. – Сраный Гарольд Кросс.
– Расскажу в лодке, – сказала Харпер.
Он и слышать не хотел, чтобы она гребла в одиночку.
– Я сяду слева, – сказал он. – Левой рукой я вполне могу грести. А вы сядете справа. Вместе справимся.
– Ничего не выйдет. Мы не сможем грести одновременно. Будем кружиться на одном месте.
– Это не страшно. Мы к этому уже привыкли.
Она взглянула на него, решив, что он смеется, но он уже нагнулся к носу лодки, сталкивая ее в воду, и ей пришлось помогать. Женщина на восьмом месяце беременности и мужчина с поломанными ребрами. Трудно представить, чтобы Кэрол испугалась хоть кого-то из них.
На мелководье Харпер перевалилась через борт и протянула руку Джону, чтобы помочь ему забраться в лодку. Его пожарные ботинки скользнули по борту; Джон, не найдя опоры, качнулся, ударился больным запястьем и резко побледнел. Он упал на банку, и Харпер сделала вид, что не замечает, как слезы катятся у него из глаз. Она потянулась и аккуратно поправила его каску.
Они гребли, сгибаясь и выпрямляясь, медленно и аккуратно, касаясь плечами. Лодка, поскрипывая, скользила по воде под ночным небом.
– Расскажите про Гарольда Кросса, – сказал Пожарный.
Он слушал, наклонив голову, пока Харпер повторяла историю. Дослушав до конца, он сказал:
– У Гарольда почти не было друзей в лагере, но я согласен – когда станет известно о том, что устроила Кэрол, что она натравила на него кремационную бригаду… Тогда ей конец. Отправить ее с вами – это и вправду акт милосердия. Запросто может случиться и кое-что похуже.
– Она отправится со мной, – сказала Харпер. – А вы останетесь здесь.
– Да. Придется. Отец Стори ослаб, и ему будет трудно присматривать за всем в одиночку. Думаю, поэтому меня и призвали к его одру. Рекрутируют. – Его губы скривились.
– Вы в любом случае остались бы. Вы должны поддерживать свой огонь.
– Никто другой не понял бы.
– Вам нужно отпустить ее и уехать со мной. – Харпер не могла смотреть ему в глаза и повернулась лицом к океану. Ветер срывал пену с гребней волн, и можно было делать вид, что капли на щеках – это брызги. – Здесь небезопасно. И уже давно. Они найдут лагерь Уиндем. Ковбой Мальборо, мой муж и другие такие же. Найдут рано или поздно. – Харпер вспомнила свои сны про Нельсона Гейнриха в запятнанном кровью рождественском свитере, с улыбкой на освежеванном лице.
Она не верила в предопределенное будущее, не верила в мистические предчувствия. И даже не верила в психическое радио Ковбоя Мальборо, несмотря на то, что какое-то невероятное везение все-таки привело его в ее дом, когда она туда вернулась. Но Харпер верила в подсознание и знала, что нужно насторожиться, когда оно начинает размахивать красными флажками. Она бросила Нельсона живым – это уже почти наверняка, – и это плохо для всех. И даже если Нельсон не пришел в себя настолько, чтобы привести Береговых сжигателей в лагерь, может случиться что-то еще. Маленькую деревню нельзя долго прятать ото всех.
Лодка дрейфовала. И словно по какому-то сигналу они подняли весла и снова начали грести.
– Я возьму с собой Ника и Алли, – сказала Харпер. – Что бы там ни вышло с Кэрол. Я люблю этого мальчика. И отвезу его в безопасное место – безопаснее, чем здесь.
– Хорошо.
– А ведь Сара захочет, чтобы вы отправились с ними. Захочет, чтобы вы присматривали за ними.
– Вы знаете, что я не смогу. Я буду нужен старику здесь.
– Тогда приезжайте, как только ему станет лучше. Привозите его. Привозите всех, кого сможете.
– Посмотрим. – Это прозвучало как отказ.
– Джон. Ее жизнь подошла к концу. А ваша – нет.
– Ее жизнь не…
– Да. Она сама вам говорила. Вы держите ее пленницей. Заперли в ржавую банку. Вы ничем не отличаетесь от Кэрол, которая продержала меня в лазарете всю зиму.
Он вдруг обернулся к ней; лицо перекосило от боли.
– Какая гнусная вонючая хрень. Я нисколько… и как могла Сара что-то сказать? Она создана из пламени. Она не может сказать, чего хочет, что чувствует. Она потеряла дар речи, лишившись тела.
– Нет, не потеряла. Даже не знаю, что хуже: то, что вы лжете мне, или то, что лжете себе. Я слышала, как вы кричали на нее. Всю осень. Она уже просила вас отпустить ее.
– Да как…
– Языком жестов. Она знает его не хуже вас.
Они снова перестали грести, хотя причал был уже недалеко.
Джон Руквуд дрожал.
– Мелкая шпионка. Подслушивать мои…
– Бросьте вашу паранойю. Вы были пьяны. Это было слышно по голосу. Любой бы услышал в радиусе полумили – так вы орали.
Мышцы на лице Пожарного ходили ходуном. Он двигал челюстью и прерывисто дышал.
– Пора погасить этот огонь, Джон. Пора оставить ваш остров позади. Алли и Ник все еще в этом мире, и вы нужны им. И мне. Я не могу стать ею – какой она была для вас, – но могу попытаться стать достойной вашего драгоценного времени.
– Ш-ш-ш, – сказал он, отвернувшись и смаргивая слезы. – Это ужасные слова. Не смейте принижать себя. Думаете, я не люблю вас до усрачки, сестра Уиллоуз? Вас, и ваш нелепый беременный живот, и нездоровую тягу к Джули Эндрюс? Я только ненавижу – ненавижу – предательство. Отвратительную измену…
– Просто вы живы, а она – нет, – сказала Харпер. – Вы живете дальше.
– Да. Именно, – сказал он и опустил подбородок на грудь. Слезы капали с кончика его носа. – Влюбился по уши. Всеми силами я старался вас избегать. Не видеться с вами. Не только потому, что не хотел влюбляться. Не хотел, чтобы вы влюблялись. Я прекрасно понимал, как сложно вам будет противостоять моим неотразимым чарам.
– А вы умеете завладеть девушкой, – сказала Харпер. – Прямо как споры.
Книга восьмаяКатастрофа
Когда шлюпка ткнулась в причал, Харпер оглядела берег, но Каргилла уже не было. Он оставил удочку на камнях. Винтовку унес с собой.
Может быть, он побежал рассказать Кэрол о подозрительных событиях. Ну и хорошо. Она все равно узнает обо всем через несколько минут.
Беременной тяжело взбираться по крутому склону; Харпер оглушительно пыхтела, добравшись до лазарета. Лицо заливал липкий пот, а едва она приблизилась к ступенькам у главной двери, ноги свело от сильной схватки. Харпер согнулась, прижала ладонь к низу живота и хрипло выдохнула сквозь зубы.
– Вы в порядке? – спросил Джон.
Она кивнула и махнула рукой. Никак не получалось набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы заговорить, хотя схватка уже прошла, оставив тупую боль и ощущение, что она проглотила камень.