– Ты сможешь, Харпер, – сказал Пожарный и поцеловал ее в щеку.
Она кивнула. Нужно сказать что-нибудь милое и ласковое, но ей и сглотнуть-то не удавалось, куда уж там разговаривать.
Харпер перенесла вторую ногу.
Потом опустила правую ступню на вторую ступеньку, отпустила каменные перила и вцепилась в перекладину изо всех сил. Лестница качалась под ней.
От дальней стены здания донесся отчетливый рев «Фрейтлайнера», который начал разгоняться.
Харпер спустилась всего на пять ступеней, когда Пожарный помог Алли с Ником на спине перебраться через край. Алли двинулась вслед за Харпер, Ника она несла легко, как школьный рюкзак.
Пожарный перенес ногу через перила, поставил ногу на верхнюю перекладину. Вторая ступня нашла следующую ступеньку. Пожарный схватился рукой за лестницу, замерев на самом-самом верху.
«Фрейтлайнер» ударил в северную стену церкви на скорости миль пятьдесят в час. В последний момент грузовик чуть повернул, и плуг снес весь передний угол церкви – камня, дерева и стекла хватило бы, чтобы наполнить целый мусорный самосвал.
Колокольня качнулась, замерла на мгновение – и обрушилась. Вот она была – и вот ее нет. Башня осела внутрь себя – рухнули каменные перила, балясины, крыша, балки, деревянный настил. Грохот от падения отозвался в груди Харпер ударом пульса. Пожарная лестница качнулась в воздухе без опоры. Джон Руквуд оставался на самой верхушке. Черный поток дыма от развалин укрыл его искристым покровом.
Через несколько мгновений порыв холодного ветра с океана частично отнес дым в сторону – Пожарного не было.
Харпер уже открыла рот, чтобы закричать, но тут увидела его – он был уже в десяти ступеньках от верха и быстро спускался на руках. Лестница качалась и тряслась в воздухе. Алли спускалась так быстро, что чуть не наступала Харпер на руки.
Харпер с трудом двигалась к машине. Ниже лестница все-таки нашла опору. Половина южной стены оставалась на месте. Харпер поняла, что она уже внизу, только когда почувствовала металл под босой ступней. Она шагнула в сторону на трясущихся ногах и оглянулась в поисках Рене. Той уже не было на крыше машины – в какой-то момент она слезла.
Дрожащая Харпер ощутила, как ослабела, как продрогла до костей. Дрожь передалась от ног всему телу. Она подумала, что сейчас рухнет без чувств. Потом вспомнила, что дело в другом. Джон говорил, что на метание огня уходит столько калорий и кислорода, что потом начинается головокружение и недомогание, и если не отдохнуть, может стать плохо.
Она нетвердыми шагами дошла до задней части машины, где была старая ржавая лесенка. Спустилась на бампер и на землю – и тут ноги подкосились без предупреждения. Харпер неуклюже хлопнулась в сырую траву. Вокруг замедляющейся каруселью кружились искры и дым.
Харпер поборола чувство слабости и встала, держась за бампер.
– Ах ты, сука! Моя рука! Моя рука!
Харпер двинулась вдоль машины на крик. Ковбой Мальборо лежал на траве, выгибая спину и упираясь каблуками в грязь. Он словно пытался ползти на спине. Правое запястье он обхватил левой рукой. А правой кисти не было – только розовые кости торчали.
Харпер перешагнула через него и подошла к Рене, склонившейся к водительской двери. Харпер увидела, что Рене качает Гилберта Клайна на руках. Кровь еще текла из раны на его шее, но уже не хлестала. И кровью было залито все переднее сиденье.
Харпер безучастно отметила, что кисть, еще сжимающая пистолет, аккуратно уложена на приборную доску. Рене разумно подобрала ее и поместила туда, где Ковбой Мальборо не сможет забрать свой «глок».
– Мы почти дочитали «Обитателей холмов», – сказала Рене. – Гил сказал, что в жизни не думал, что ему так понравится книга про говорящих животных. Я сказала, что жизнь – странная штука, и я никак не ожидала, что влюблюсь в угонщика машин. – Рене не плакала, она говорила очень спокойно. – Он провода замкнул – мы не нашли ключи. И он еще сказал мне, что он – живое свидетельство того, что большинство преступников берутся за старое, едва оказавшись на свободе. И сказал: сожалеет, что повышает уровень рецидива. И я не сразу поняла, что он шутит. Он говорил так серьезно. Он даже не улыбался собственным шуткам, не то что не смеялся. Ох, Харпер, мне незачем жить без него. Я как будто всю жизнь прожила, не чувствуя вкуса еды. Потом в лагерь пришел Гил, и у всего появился вкус. Все стало деликатесом. А потом этот гад застрелил его, и теперь Гил мертв, а я снова перестану чувствовать вкус. Не знаю, как мне быть.
Харпер хотелось бы сказать хоть что-то. Но она так ослабела, что не могла выдавить ни слова. И просто обняла Рене и поцеловала в ухо. Рене закрыла глаза и заплакала очень тихо, почти беззвучно.
Ковбой Мальборо пронзительно закричал.
Харпер обернулась – над ним стояла Алли. Она снова держала брата на руках. Похоже, она остановилась только для того, чтобы ударить Ковбоя Мальборо по ребрам.
– Ах ты, сраная сука, ты сгоришь, а я буду дрочить на твои сраные обугленные сиськи, – сказал Ковбой Мальборо.
– Подрочить захочешь, – ответила Алли, – так научись делать это левой, огрызок.
– Ему не стоит жить, – сказала Рене, – когда столько людей мертвы. Это нечестно.
– Хотите, я его убью? – спросил Пожарный. Харпер не заметила, когда он спустился и оказался рядом. Он и сам пошатывался и, судя по всему, чувствовал себя не лучше – или даже хуже, – чем Харпер. Пот катился по его изможденному бледному лицу. Впрочем, глаза были темны, как вороново крыло, и совершенно невозмутимы.
Он ухватил пожарный топор, прислоненный к машине.
Рене обдумала предложение, потом покачала головой:
– Нет, пожалуй, нет. Наверное, я слабая и глупая, раз не хочу поквитаться, пока есть возможность.
– Вот уж чего тут точно нет – так это слабости, – сказал Пожарный. Он оглянулся на подошедшую Алли. – Тебе придется вести пожарную машину, Алли. И вам всем надо найти место, где спрятаться, только недалеко. Я присоединюсь к вам позже.
– О чем вы? – спросила Харпер. – Вы едете с нами.
– Не сейчас. Но скоро догоню.
– Это глупо, Джон. Вам нельзя оставаться одному. Вы еле на ногах стоите.
Он отмел все возражения, качнув головой.
– В глазах уже не двоится. Это явный прогресс. – Увидев выражение лица Харпер, он заговорил тверже: – Я не бросаю вас. Никого из вас. Клянусь, что буду с вами через день. В крайнем случае, через два.
– Как вы нас найдете? – спросила Харпер.
– Ник пошлет за мной, – ответил Пожарный, посмотрев через плечо Алли на опухшее, грязное, сонное личико Ника.
Пожарный начал жестикулировать. Ник поморгал и вроде бы кивнул. Харпер показалось, что Пожарный говорил что-то о птицах.
Рене сказала:
– Придется втиснуться с Гилом. Надеюсь, вы не против. Я не оставлю его.
– Разумеется, – сказала Харпер. – Конечно, не оставите.
Рене кивнула, встала на подножку и аккуратно подвинула Гила в сторону, освобождая место за рулем.
Пожарный повернулся и пошел по мятой траве. Он склонился над Ковбоем Мальборо.
– Это ты, – сказал Ковбой Мальборо. – Я знаю, кто ты. Ты сдохнешь. Мой приятель Джейкоб размажет твою дырявую британскую задницу по дороге. Он покрасит тобой шоссе. Джейкоб обожает убивать окурков – говорит, впервые в жизни у него что-то получается действительно хорошо. Но больше всего он хочет разобраться с тобой. И чтобы она при этом смотрела.
– Джейкоб любит мочить окурков, да? – спросил Пожарный. Он поднял левую руку, и струйка зеленого пламени потянулась шелковой лентой от указательного пальца. Пожарный задумчиво посмотрел на огонь, потом задул его – кончик пальца стал серым от пепла. Пожарный опустил руку и начертил пеплом крест на лбу Ковбоя Мальборо. Тот вздрогнул. – Ну вот. А теперь тебе лучше пошевеливаться – как только сможешь. Потому что теперь ты один из нас, друг. Этот пепел полон моего яда. Может, если повезет, ты найдешь других зараженных, которые укроют тебя и помогут, как люди в этом лагере когда-то помогли нам. Может быть – впрочем, я сомневаюсь. Думаю, большинство захлопнут перед твоим носом дверь, как только ты раззявишь рот, чтобы попросить помощи. У тебя слишком узнаваемый голос.
Ковбой Мальборо уперся каблуком в землю, сдвинулся на шесть дюймов по грязи, бешено замотал головой и завопил:
– Нет! Нет, нет! Ты не можешь! Не можешь! Послушай меня! Послушай!
– Вообще-то, – сказал Пожарный, – я уже наслушался тебя по горло. Хуже, чем слушать такого по радио, – только встретить в реальной жизни. Потому что в реальном мире нельзя просто переключить станцию.
И он пнул Ковбоя Мальборо – легонько, почти шутливо – под челюсть. Голова Ковбоя Мальборо откинулась, он лязгнул зубами, прикусив язык, и крик превратился в высокий, мерзкий, дикий вой.
Пожарный пошел прочь, чуть покачиваясь, и полы куртки хлопали на ветру.
– Если я не увижу вас завтра вечером, – крикнула ему Харпер, – я отправлюсь вас искать.
Он оглянулся через плечо и криво усмехнулся:
– А я уж было решил, что счастливо отделался. Не беспокойтесь. Мы встретимся очень скоро.
– Поехали, мисс Уиллоуз, – сказала Алли. Она уже села за руль и высунулась в окно. – Надо ехать. Там еще остались люди с оружием. И этот плуг.
Харпер кивнула, потом обернулась бросить последний взгляд на Джона. Но его уже не было. Дым поглотил его.
Пожарная машина без усилий смела с пути останки «Шевроле Интимидатора», отшвырнув их в сторону каменного круга. Машина ткнулась в монолит с железным лязганьем. Марти Кассельман шел к перевернутому «шевроле», когда пожарная машина двинулась на него. Он отскочил, но «узи» в руке Марти разразился очередью и отстрелил ему три пальца на ноге.
Громадный «Фрейтлайнер» сдавал задом от полуобрушившегося костра, оставшегося от церкви. Водитель заметил удирающую по холму пожарную машину, но пока Джейкоб разворачивал «Фрейтлайнер», его жена, Рене Гилмонтон и двое детей уже скрылись.