— Чудо, которым я пока не могу пользоваться, — хмыкнул я.
— Вот именно, что «пока», — произнесла Эллиса, подойдя и как-то немного неловко погладив меня по плечу.
Похоже, ей было очень неудобно, что она могла это сейчас сделать, а Мо — нет. И мне, честно говоря, от этого понимания тоже было не по себе. Подтянув жену к себе, я обнял ее и поцеловал в аккуратный пробор.
— Я ее верну. Обещаю. Я их всех верну.
— Я знаю…
Катакомбы под Гариевиндом были не просто водоотводными сооружениями или бункерами для беженцев.
Согласно документам, найденным Алистером и остальными в архивах и административных зданиях города, катакомбы использовали как пути экстренного сообщения, по которым группы быстрого реагирования могли быстро добраться в любую точку Гариевинда по первому же сигналу тревоги.
Соответственно они были достаточно хорошо обустроены, а также имели множество выходов на поверхность, по нескольку штук практически на каждой улице.
Также в катакомбах были обустроены склады с амуницией, инвентарём и провизией, дозорные посты, из которых велось наблюдение за тем, чтобы в катакомбы не залезали посторонние и даже бараки для отдыха.
По сути, это был город под городом и не удивительно, что пришедшие в Гариевинд Магистры предпочли не вычищать катакомбы от чумных, поскольку это была двойная и при этом бессмысленная работа.
К тому же в катакомбах отсутствовала естественная вентиляция и собиравшиеся здесь на протяжение многих веком ядовитые миазмы от сотен тысяч разлагавшихся наверху трупов стали идеальной средой для жизни чумных. А запутанные коридоры, где было невозможно взлететь повыше и атаковать тварей с недосягаемой для них высоты, создавали дополнительные проблемы в процессе зачистки.
Для любого обычного Магистра катакомбы были почти буквально следующим уровнем сложности. Но для меня это были бесконечные просторы с крайне питательными обитателями.
Разумеется, совсем комфортно мне тоже не было. Миазмы, ударившие мне в нос в тот же момент, когда я проскользнул в один из распечатанных Алистером люков, тут же начали растворять мою слизистую, да и даже без этого вонь была такой, что даже у меня на глазах начали наворачиваться слёзы.
Тем не менее, атрибуты укрепления и регенерации быстро вернули всё в норму. Теперь ядовитые испарения, способные за мгновение превратить человеческое тело в липкую дымящуюся лужу, для меня были сродни ингаляции каким-нибудь эвкалиптом.
Более того, так как своим появлением эти миазмы были обязаны великанам, погибшим от эпидемии, вызванной аспектом болезни, несложно было заключить, что в этих ядовитых, желтовато-фиолетовых испарениях содержались небольшие, но всё-таки дозы истоковых аспектов.
И я это отчётливо ощущал. Использовав атрибут гигантизации, я вырос до таких размеров, что в огромном коридоре, по которому аборигены могли бегать целыми отрядами, теперь мог находиться только лёжа.
После чего активировал аспект чревоугодия, а также атрибуты гравитации, захвата территории и усиления, и, плавно выдохнув, начал невероятно глубокий и мощный вдох, вместе с которым ко мне устремились тысячи кубических километров миазмы.
Разъедающий и отравляющий эффект таких объёмов, очевидно, был несравнимо сильнее, чем во время простого дыхания. Тем не менее, регенерация вкупе с укреплением плюс-минус нивелировали этот эффект, приводя ситуацию к бесконечному циклу разложения и восстановления тканей.
Однако до лёгких яд не доходил. Втягивавшийся в горло наполненный миазмами воздух, прежде чем добраться до них, проходил самую настоящую фильтрацию с помощью аспекта чревоугодия.
И там уже было не важно, истоковый аспект болезни, отравляющая энергия или просто трупный яд. Всё, что не было простым кислородом, необходимым для дыхания и безвредным, поглощалось и усваивалось, питая как энергетическую основу, так и тело, и даже четыре сферы-мира.
Кстати, теперь мне вовсе не обязательно был поглощать истоковые аспекты, чтобы развивать собственные. Другой вопрос, что энергия аспектов была на много порядков более питательной для мировых сфер, но сама возможность развивать их за счёт поглощения чистой мировой ауры была невероятным преимуществом.
Впрочем, прямо сейчас в этом не было большого смысла. Концентрация аспекта болезни в миазмах была совсем невысокой, можно даже сказать мизерной. Но количество ежесекундно втягиваемых мной миазмов было поистине огромным, в результате чего и аспекта я поглощал вполне достаточно.
Как минимум достаточно для того, чтобы не жадничать и пускать наполняющую миазмы обычную мировую ауру на подпитку энергетической основы.
А еще достаточно для того, чтобы обитающие в катакомбах чумные забеспокоились и отправились выяснять, кто это баламутит воду в их жилище. Так что с нон-стоп поглощением миазмы в какой-то момент пришлось повременить.
Выглядели чумные действительно мерзко. Словно призраки, пойманные и запечатанные в наполовину растаявшем, просроченным на три месяца, заплесневевшем и загнившем холодце. Причём призраки великанов, то есть они были в среднем по семьсот-восемьсот метров роста.
Они не были живыми, но при этом и не были мёртвыми. По сути это были сами истоковые аспекты, смешавшиеся в адский коктейль, напитавшиеся аурой болезни и смерти, когда-то безраздельно властвовавшей в городе, захватившие, вероятно, частички душ умиравших великанов и обретшие подобие сознания и собственной воли.
При этом, будучи концентрированными предначальными силами, они были довольно могущественны сами по себе. А с учётом того, что в миазмах они чувствовали себя как дома, в катакомбах становились еще опаснее.
Опять же, не удивительно, почему Алистер и остальные предпочли их не трогать. И опять же, для меня единственного это была не головная боль и бессмысленная морока, а источник вкуснейшей и драгоценнейшей энергии.
Уменьшившись настолько, чтобы примерно соответствовать им по росту, я активировал серую броню, ощутив как тело мгновенно становится тяжелее на миллионы и миллионы тонн.
Скорость сейчас мне была совершенно без надобности, всё равно чумные пёрли со всех сторон и в огромных количествах, так что ни убежать, ни увернуться от всех их атак было невозможно. Куда важнее была именно защита, чтобы моё тело могло дольше выдерживать губительное воздействие их аур.
После чего, окутав всё тело молниями, отлично справлявшимися с испепелением окружавших чумных облаков яда, пошёл в атаку.
Поначалу было довольно просто. Несмотря на свои размеры, чумные в большинстве своём были сравнительно слабы. На уровне пятых, шестых, реже седьмых стадий, что для нынешнего меня не представляло практически никакой угрозы.
К тому же, хотя источаемый ими яд с каждой секундой разъедал кожу всё сильнее, я не прекращал втягивать в себя воздух и, соответственно, не прекращал работать фильтр аспекта чревоугодия, обеспечивавший меня постоянным притоком новой энергии.
Однако, хотя я продолжал убивать чумных, разрывая их на части и поглощать энергию, на которую они распадались, воронкой аспекта чревоугодия, раскрывшейся вокруг моего тела, концентрация яда вокруг меня продолжала расти.
Сила каждого отдельного чумного была небольшой, но они прибывали настоящими потоками, и в какой-то момент я осознал, что моя регенерация уже не справляется с ядом.
Можно было отступить на поверхность и либо выждать, либо спуститься в катакомбы в другом месте, чтобы повторить всё заново. Но это, разумеется, был не наш метод.
Перестав изображать из себя стационарную турель, просто поливающую подходящих врагов градом ударов, я сдвинулся с места и пошёл прямо в толпу чумных.
Пришла пора узнать, что кончится раньше: моя выносливость или их орды.
Глава 45
Час, два, три, шесть, полдня, сутки…
Благодаря тому, что я шел, не останавливаясь и не позволяя облакам яда, на которые распадались чумные, окружать меня слишком плотным слоем, скорость распада моих тканей практически остановилась.
Тем не менее, сколько бы я ни убивал, количество наседавших на меня чумных словно вовсе не уменьшалось. И со временем источаемая ими отрава, пропитанная до кучи множеством разнообразных истоковых аспектов, начала буквально въедаться в плоть.
От этого не помогала ни регенерация, ни броня Дарвы, ни аспект чревоугодия, продолжавший исправно поглощать, перерабатывать и давать мне усваивать окружавший меня яд.
Движения становились всё более вялыми, пришла сильнейшая мигрень, слезились глаза, в ушах гудела кровь. Затем по всему телу начали появляться высыпания, такого же, как сами чумные, желто-фиолетового цвета, дико чешущиеся и болящие.
Вскоре стало понятно, что эти высыпания — буквально участки гниющей плоти, причём гниющей максимально мерзко, тяжело и болезненно. Если именно такими были симптомы погубившей Гариевинд эпидемии, то погибших от нее аборигенов становилось втройне более жалко.
Стало сложно дышать, лёгкие наполнялись смесью мокроты с кровью, в какой-то момент я полностью ослеп и оглох, благо восприятие продолжало исправно работать, начали выпадать зубы.
Я прекрасно понимал, что этого мучения можно было избежать. Достаточно было просто выбраться обратно на поверхность, отдышаться, вывести из организма всю зловредную энергию и потом, с новыми силами, продолжить зачистку катакомб.
Да, такая пауза могла затянуться даже на неделю, но, хотя моё время было ограничено, это по-прежнему было более тридцати тысяч дней. К тому ж, в теории, чтобы повысить эффективность зачистки отдых мог быть даже наоборот, полезен.
Однако я продолжал терпеть и, разумеется, это было не ради того, чтобы сойти за великомученика, и не потому, что я был мазохистом.
Поглощаемая из чумных предначальная сила была во много крат больше, чем та, что содержалась в простых миазмах. И ее было достаточно много, чтобы после примерно четырёх часов беспрерывной зачистки за счёт накопительного эффекта начать не просто повышать процент завершённости истоковых аспектов, но и запустить процесс эволюции в моих мировых сферах.