Умса бросился вперед, тени сгустились в когти. Я пропустил удар, почувствовав, как лезвия тьмы скользнули по плечу. Кровь. Неважно.
Я поймал его запястье, провернул. Кость хрустнула. Умса зарычал, другой рукой ударил мне в живот. Боль вспыхнула, но я уже знал, куда он целится. Потому в последний момент сначала расслабил, а потом резко напряг мышцы пресса, на долю мгновения ловя его когти в стальной капкан мускулов. А через секунду мой локоть уже встретился с его челюстью.
Гипнос махнул рукой, пытаясь создать хоть какую-то иллюзию, но сейчас, даже если бы они действовали на мой разум, полностью поглощенный состоянием Души Бойца, сила этой иллюзии не сумела бы заставить меня даже зевнуть.
Махалис поднялся, кровь сочилась изо рта. Его пальцы дрожали, пытаясь разорвать реальность, но трещины тут же затягивались.
Умса бросился снова. Тени сгустились в копье. Я уклонился, почувствовав, как лезвие прошивает воздух в сантиметре от шеи. Моя ладонь врезалась ему в горло. Он захрипел, отлетая.
Они ослабели. Я тоже. Но я был на порядок более подготовлен к сражению в таких условиях.
Вот только Око Бури долго не продержится. Надо было заканчивать.
Глава 65
Кровь заливала левый глаз, но я не мог позволить себе даже моргнуть. Гипнос отступал, его пальцы судорожно сжимали разорванную мантию на груди — там, где мой удар пробил защиту и разворотил плоть до кости. Его дыхание стало хриплым, неровным, а глаза, обычно холодные и расчетливые, расширились от боли.
Он попытался сделать шаг назад, но споткнулся о собственный подол. Алые брызги осели на его подбородке. Он поднял руку, пытаясь что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался лишь пузырящийся звук. Его колени подкосились.
Я рванулся вперед, игнорируя жгучую боль в ребрах. Гипнос инстинктивно прикрыл рану, но его защита была дырявой, как решето. Мой кулак вонзился в уже раздробленные кости, и на этот раз он рухнул навзничь, захлебываясь собственной кровью.
Десять секунд до исчезновения Ока Бури. Махалис уже исчез, не собираясь продолжать этот провальный бой. Умса был на грани бегства. Хотя он и продолжал атаковать, но делал это явно чисто для проформы, все увеличивая и увеличивая дистанцию между нами.
После отключения Ока Бури меня настигнет отдача и даже в одиночку Умса сможет меня прижать, несмотря на Душу Бойца. Но он этого не знал.
А я, оставив Гипноса на грани смерти, рванул за Умсой, из-за той же Души Бойца не собираясь упускать противника несмотря ни на что. И этого оказалось достаточно, чтобы Байгу развернулся и дал деру, а вскоре и вовсе вынырнул в реальный мир, продолжив убегать уже в нем.
Я мог бы продолжить преследовать его, но остатком рациональности все-таки заставил себя выйти из Души Бойца. В конце концов мне нужен был не Умса, а Гипнос. И я должен был разобраться с ним до того, как ублюдок отбросит коньки и до того как ему на помощь явятся другие гегемоны.
От Души Бойца не было такой же жесткой отдачи, как от Ока Бури. Но после возвращения в нормальное состояние все мое естество будто бы ощутило жесточайшую ломку.
Это было не реальное ощущение, скорее что-то вроде фантомной боли или даже некоего подобия тоски по совершенно иному восприятию мира. Но от того не было ни капельки лучше.
Так что к Гипносу я подходил в состоянии, ненамного лучшем, чем у него самого. Разве что моя боль должна была со временем пройти без особых последствий, а вот его развороченные ребра сами собой уже не исцелятся.
Мудрец лежал на спине, его рот был залит кровью, а глаза, обычно холодные и насмешливые, теперь расширились от боли. Его грудь едва поднималась, каждое дыхание давалось с хрипом. Я опустился на колено рядом с ним, чувствуя, как мои суставы хрустят от напряжения после боя.
— Где Мо? — спросил я, и мой голос прозвучал спокойнее, чем я ожидал.
Гипнос попытался ухмыльнуться, но вместо этого закашлялся, и алые брызги оставили на его губах липкий блеск.
— Ты… никогда… не найдешь ее… — прошептал он.
Я сжал его запястье и медленно, методично начал ломать кости пальцев. Хруст был приглушенным, но Гипнос застонал, его тело дернулось, пытаясь вырваться.
— Где. Мо? — повторил я, наклоняясь ближе.
— Ты… думаешь… я скажу? — Он задохнулся, когда я перешел к следующему пальцу.
Я не торопился. Раздавил сустав за суставом, наблюдая, как его лицо искажается от боли. Он кричал, но звук был хриплым, слабым — его силы таяли.
— Ты умрешь здесь, — сказал я. — Но можешь умереть быстро.
Гипнос закашлялся, его тело содрогнулось.
— Иди… к черту… — прошипел он.
Я опустил руку на его ребра, почувствовал, как они прогибаются под давлением.
— Последний шанс.
Он попытался плюнуть мне в лицо, но слюна смешалась с кровью и лишь капнула на его подбородок.
— Я умру… с мыслью… что ты проиграл… — прошептал он.
Его зрачки расширились. Дыхание остановилось.
Смысла продолжать пытки уже не было.
Гипнос умер. А я так ничего и не узнал.
Я поднялся, чувствуя, как кровь стекает по моим рукам.
— Черт.
Это было все, что я мог сказать.
Кровь Гипноса еще не успела остыть на моих руках, а я уже рванул через развороченный зал резиденции. Стены, украшенные фресками, трещали под ударами моих кулаков — не для красоты, а чтобы проверить, нет ли за ними скрытых помещений. Каждый удар оставлял в камне паутину трещин, но пустоты за ними не было.
Я прошел через спальни, раздирая шелковые занавеси, опрокидывая шкафы с коллекцией древних масок. Никаких потайных дверей, никаких следов удержания заложницы.
Где-то снаружи уже тревожно завыли сирены. Умса и Махалис донесли о вторжении в резиденцию. Время кончалось.
Я вылетел во двор, где статуи стражей оживали под тревожные заклинания. Первую разнес ударом локтя — каменные осколки брызнули в сторону часовых. Вторая успела поднять меч, но я прошел сквозь нее, как сквозь дым, оставив за спиной груду щебня.
Главный корпус резиденции был последней надеждой. Я ворвался внутрь, снеся дверь с петель. Кабинет Гипноса оказался пуст, если не считать хрустальный шар на столе. Раздавил его — внутри лишь туман, без намёка на портал или заклинание.
Сквозь окно увидел, как к воротам уже подтягиваются стражи в доспехах с рунами подавления. Медлить было нельзя.
Я ринулся к заднему выходу, на ходу снося перегородки. Один из охранников попытался преградить путь — получил удар в живот и рухнул, захлебываясь кровью.
Другие даже не пытались догнать. И никого из гегемонов на горизонте.
Странно. Но размышлять было некогда.
Я вырвался за ограду, оставив за спиной дымящиеся руины. Мо здесь не было. Значит, искать нужно в другом месте.
Городские улицы мелькали, как кадры в разбитом зеркале. Я мчался, не замедляясь, сквозь барьеры и заставы, прочь с финальной арены фестиваля, а потом и прочь из этого мира. Никто не преследовал. Что-то здесь было не так. Но пока это не имело значения.
Теперь главное — выбраться, чтобы получить возможность продолжить поиски потом.
Пустота встретила меня ледяным безмолвием. Я шагнул сквозь разлом, ощущая, как границы мира фестиваля рвутся за спиной, словно старая ткань.
В условленной точке духовного мира уже мерцали силуэты — Алистер, Эллиса, Кримзон и остальные, включая Ризеллу и Шиито. Значит, провалился сегодня только я один.
— Мо? — спросил Алистер, хотя уже должен был понять ответ.
— Ни следа, — покачал я головой.
Сжал кулаки, ощущая, как под кожей пульсирует не потраченная в бою ярость. Пустота вокруг нас колыхалась, как живая, но здесь, в этой точке, законы скоплений теряли силу. Безопасность иллюзорная, временная.
— Что с Арианией? — резко перевёл тему.
Алистер мотнул головой в сторону: эльфийка лежала на импровизированных носилках из свёрнутого плаща. Глаза закрыты, губы синие. Моя атака пробила её насквозь, хоть и не предназначалась ей.
— Живёт. Пока. — Алистер щёлкнул пальцами, и над её грудью вспыхнул слабый свет аспекта разума. — Но ты жахнул такой мощью, что никакое обычное исцеление не сработает. Если не найдём целителя уровня гегемона…
— Найдём, — я перебил его.
Тишина. Даже Пустота будто затаила дыхание.
Подошла Руби, прижалась к моему плечу, её хвосты дрожали. Я провёл рукой по её спине.
— Ладно, — я выдохнул. — Обсуждать будем позже. Сейчас нужно…
Голос сорвался. Планов не было. Только пустота в голове и ярость в груди.
Алистер кивнул, понял.
— Тогда двигаемся. Пока они не выследили нас по следам в Пустоте.
Я лишь стиснул зубы.
###
Тусклый свет кристалла, подвешенного к потолку пещеры, дрожал, отражаясь в лужах подтаявшего льда. Мы забрались в один из заброшенных миров, где не осталось никого, кроме монстров, которым не суждено было стать Майигу.
Ариания лежала в углу, ее кожа отливала синевой, словно мороз проник глубже плоти. Дыхание — поверхностное, прерывистое. Каждый вдох давался ей с трудом, будто легкие наполнялись не воздухом, а свинцом.
Алистер сидел рядом, его пальцы сжимали запястье эльфийки, а по лицу стекали капли пота, несмотря на холод. Его аспект разума работал на пределе — тонкие нити энергии обвивали ее тело, сшивая разорванные ткани, но рана, оставленная моим Шквалом, не поддавалась.
Я сжал кулаки. Ощущение — будто в груди разлился расплавленный металл. Мо нет. Ариания умирает. Месть ублюдкам сорвалась. Ситуация была не худшей, но близком к тому.
— Значит, ищем гегемона-целителя. — Эллиса стояла у входа, ее плащ еще пах гарью от взрывов на фестивале. — Но где? После сегодняшнего ни один из них не станет нам помогать.
— Есть варианты. — Кримзон скрестил руки, его драконьи глаза сузились. — В Коалиции есть Реликторы, которые сделают что угодно за достаточно мощный артефакт. А такого добра у нас накопилось немало за время подготовки.