Последние одиннадцать дней я сам для себя превратил в форменный ад. Ни разу за всю свою жизнь я даже близко не вкладывал в тренировки столько усилий. И на то было три причины.
Во-первых, сейчас на кону стояло не чувство самоудовлетворения от достигнутого результата, не победа в каком-то соревновании и не спортивный разряд, а буквально моя жизнь. Халтурить в таких условиях было равнозначно самоубийству.
Во-вторых, я сам хотел превзойти себя из прошлой жизни.
Для Тимура Тарасова, несмотря ни на какие приложенные усилия, спорт никогда не был целью жизни. Это было слишком далеко зашедшее хобби, только и всего. Все предложения профессиональных спортивных ассоциаций я систематически отвергал и даже отказался поступить в универ по специальной стипендии.
Так что, если бы Тим Тарс продолжил тренироваться на том же уровне, на котором тренировался Тимур Тарасов, своей цели стать настолько сильным, чтобы отомстить Палему, он бы вряд ли достиг. Я должен был сделать то, чего никогда не понимал в профессиональных спортсменах — вложить в тренировки всего себя без остатка, отбросив что-либо иное. Только тогда у меня мог появиться шанс.
И в-третьих, я продолжал день ото дня увеличивать нагрузку и едва ли за эти одиннадцать суток спал больше пятидесяти часов, потому что мог это выдержать.
Испытать подобное на Земле у меня бы не вышло ни при каких условиях. И дело было не в том, что сейчас я без труда мог поднять десяток тонн и бежать на скорости за сотню километров в час.
Где-то на шестьдесят процентов совершенно сумасшедший темп тренировок обеспечивали мои нечеловеческие выносливость и регенерация.
Мои мышцы уставали куда медленнее, чем по идее им следовало. И даже когда я уже даже пальцем пошевелить был не в силах от истощения и боли, требовалось совсем немного времени, чтобы организм начал приходить в норму. Главное было плотно питаться, а этого в диких землях с их обилием разнообразной и зачастую очень крупной живности было навалом.
Однако это были только шестьдесят процентов. Оставшиеся же сорок обеспечила, как и сказал Тириан, энергия монстров, копившаяся в моём организме с каждой трапезой.
Это было совершенно поразительное ощущение. Сотни раз я подводил себя к краю, когда казалось, что ещё секунда, ещё одно отжимание с огромным камнем на спине или ещё одно приседание с даже бо́льшим камнем на плечах — и я просто сломаюсь, сложившись как стол-книжка.
И каждый раз откуда-то из глубин организма в вопящие от агонии мышцы устремлялся поток леденящей, сковывающей плоть самым настоящим ознобом, но при этом приносящей невероятный комфорт и силы для ещё пары подходов, энергии.
Сила монстров, в обычном состоянии лежащая неприятным мёртвым грузом, в такие моменты будто преображалась, давая мне одно из приятнейших чувств, что я когда-либо испытывал.
Сравниться с ним могло разве что ощущение СИЛЫ из «сердец» поглотителей. Но если эта СИЛА была обжигающе горячим сочнейшим стейком, то сила монстров скорее походила на ледяной фруктовый лёд посреди жаркого лета. Так что на самом деле как-то сравнивать их казалось совсем неправильным.
И, как и говорил Тириан, сила монстров действительно помогала. Каждое движение, произведённое с ней в мышцах, приносило результат, подобный сотням, если не тысячам обычных подходов. И, самое главное, каждый раз, появляясь и спасая меня в последний момент, она всё дальше и дальше отодвигала мои пределы.
Я не мог сказать, что за эти одиннадцать дней стал как-то кардинально сильнее. Но как минимум нынешнему мне точно не потребовалась бы пилюля, чтобы убить мать Руби.
Лисёнок, которого я спас от последствий своих же действий, оказался девочкой. И, раз уж из-за меня она перекрасилась в кроваво-алый цвет, я решил назвать её в честь алого рубина.
На диете из моей крови Руби развивалась не под дням, а по часам. И сейчас, через одиннадцать дней после своего рождения, уже выросла почти втрое по сравнению с тем, какой была в момент нашего знакомства, почти вся, кроме пузика, покрылась шерстью, и даже успела отрастить себе две пары тоненьких, как иголки, и острых клыков.
Силы в ней, учитывая размер, пока было совсем немного. Но её аура уже находилась на уровне человеческой первой ступени, что, по словам Тириана, было ОЧЕНЬ быстро.
А ещё, и в этом я видел свой большой успех, Руби не признавала никого, кроме меня, а также тех, кому я позволил с ней играть, вроде Лой или Шиито.
Человек мог быть максимально дружелюбным, предлагать ей лакомства, крохе почему-то пришлись очень по вкусу жареная рыба и сладости, часами стараться завоевать её доверие — всё было бессмысленно. Лисичка лишь очень мило щерила свою почти беззубую пасть и шипела, не позволяя незнакомцу подойти даже на пару метров.
Конечно, совсем от возможности похищения это её не оберегало. Но как минимум я мог быть уверен, что Руби не пойдёт сама за Хоридом, если тот поманит её вкусностями.
А в том, что такое рано или поздно произойдёт, я с каждым днём сомневался всё меньше. И, на самом деле, сам во многом приложил к этому руку.
На протяжении всех одиннадцати дней я систематически динамил главу каравана. Либо отказывался с ним встречаться из-за тренировок, либо говорил, что пока не решил, принимать его предложение или нет и мне нужно ещё время на раздумья.
Я давным-давно решил, что не собираюсь отдавать Руби ни ему, ни кому бы то ни было иному, вне зависимости от того, какая судьба её будет ждать, и что мне предложат взамен.
Крошечный пушистый комочек, уже нашедший себе любимое место у меня на голове во время моих тренировок, цепляясь коготками за волосы и скальп, был на сто процентов моим.
Я бы скорее Шиито продал, чем её. Тем более с учётом того, что в какой-то момент неожиданно выяснилось, что паренёк уже с середины нашего пути к Оплоту перестал быть моим рабом и может спокойно игнорировать мои приказы. В Тхалсе явно узнали про япончика и попросили Урмату снять с него клятву, видимо рассчитывая, что он сбежит обратно в столицу и тут же пойдёт на меня стучать.
К счастью, этого не произошло. То ли Шиито проникся ко мне искренним уважением, то ли это был Стокгольмский синдром, но япончик, уже не связанный никакими клятвами, повторно пообещал следовать за мной столько, сколько сможет, и ни за что не предавать.
Разумеется, это не могло не радовать. Но, тем не менее, неприятный осадочек от того, что парень не сказал мне об этом сразу, всё-таки остался.
Впрочем, после того, как мы углубились в дикие земли, потенциальное предательство Шиито уже перестало играть большую роль. Банально потому, что, даже если бы теперь в Тхалсе узнали, где мы, отправить по нашим следам отряд захвата у них не хватило бы ресурсов.
Раньше, когда я только услышал о диких землях, я подумал, что это нечто вроде узких прослоек между территориями стран. Как если бы линии границ стали иметь толщину.
Но по факту всё было далеко не так просто. Майигу, решившие стать покровителями человеческих стран, не распыляли свои силы на бесполезные территории. Ситуации, когда какое-то государство отправляет экспедиции в неисследованные земли и объявляет их своими только потому, что это заявление некому оспорить, тут были невозможны.
Площадь стран была строго ограничена мощью покровительствующих ей Майигу. При этом среди богов, несмотря на массу преимуществ, очень небольшой процент решался стать покровителями государств.
А потому мир Тейи не походил на Землю с имеющими «толщину» границами, между странами. Скорее наоборот, это был мир, где-то на две трети занятый именно дикими землями, в которых страны были скорее «островками безопасности».
Внутри территории Тхалсы, где мощью бога-покровителя была обеспечена безопасность граждан, можно было перемещаться почти безопасно. По крайней мере в большинстве случаев угрозу на дорогах представляли вовсе не монстры, а грабители, случайные поломки или неожиданные природные катаклизмы.
В диких землях монстров ничто не сдерживало. На наш караван минимум пару раз в сутки нападали какие-то твари со средним уровнем в районе человеческой третьей ступени и дважды Рахире и её братьям пришлось противостоять тварям, сравнимым с убитыми мной шестилапым медведем или двуглавым волком.
Для того, чтобы иметь хотя бы минимальные шансы на выживание в таких условиях, нужно было обладать либо силой четвёртой ступени, либо уникальными навыками вроде теневой магии Шиито. А для защиты большого каравана из более чем сорока повозок хотя бы один маг пятой ступени был просто необходим.
Так что для Тхалсы, чьими сильнейшими кадрами были трое магов пятой ступени из королевского клана, преследование меня скорее обернулось бы тотальным уничтожением всей карательной экспедиции.
Тем не менее, это не значило, что, перейдя кряж Пяти Великих, из нависших над моей головой угроз остались только эти самые пять Майигу.
Далеко не все страны были хорошо защищены от набегов монстров из диких земель. Тхалсе в каком-то смысле повезло, у неё был всё тот же кряж, перекрывающий почти треть длины границы страны, а ещё треть, даже не стремясь к этому, надёжно оберегала самим своим существованием Палемская империя.
Но так обстояли дела далеко не везде. Границы многих других государств, особенно там, где не было естественных препятствий вроде гор или рек, могли подвергаться довольно частым нападениям монстров.
При этом просто защищаться, строя стены и замки, было далеко не лучшим выходом. Ведь монстры, вырастая и сражаясь друг с другом, становились только сильнее. Лишь дожидаясь очередного нападения чудовищ можно было дотянуть до того, что очередное нашествие станет банально невозможно отразить.
А потому на территориях диких земель строились специальные форпосты, из которых сильнейшие маги должны были отправляться на операции по систематическому геноциду чудовищ.
Очевидно, что та же Тхалса едва ли могла отправить много достойных бойцов в подобный форпост, где маг третьей ступени считался ни на что не способным слабаком, а четвёртой ступени едва хватило бы, чтобы стать обычным солдатом. Как, на самом деле, и очень многие другие страны.