Я поднял неожиданно увесистый короб и, больше не оглядываясь на Макторна и троицы пятых ступеней, двинулся вверх по лестнице.
Наверху в поместье обнаружилась сцена будто бы из тарантировского фильма. Раскиданные по сторонам окровавленные тела, оторванные руки и ноги, стены, покрытые следами световых лучей. И, как и сказал герцог, ни единого выжившего. Ни среди Тхалса, ни среди Самдаль.
М-да, Макторн был определённо очень жёстким и жестоким человеком, раз ради конспирации без сомнений решился на полное уничтожение всех свидетелей, включая одарённых собственного клана. Суровый мужик с довольно странной, но при этом неожиданно очень импонировавшей мне идеологией. Определённо, если бы карты легли чуть иначе, мы с ним вполне могли бы стать друзьями.
Тем не менее, увидеться ещё раз нам скорее всего было не суждено. После того, что королевский клан тут найдёт, после смерти Тиброна, за Макторном наверняка начнут полномасштабную облаву.
Да, с тремя пятыми ступенями в подчинении он, по сути, стал сильнее самого короля. Но, как я уже успел убедиться на собственном опыте, превосходящая ступень вовсе не являлась гарантом победы.
К тому же герцог собирался потащить за собой не только одарённых, но и простых людей. Очевидно свою дочь, вероятно жён и каких-то приближённых. А это очевидные слабые места, которые преследователи из Тхалса наверняка не погнушаются использовать.
Даже если не учитывать опасность самих диких земель, я, честно сказать, очень сильно сомневался, что Макторн сможет продержаться хотя бы несколько месяцев. Тем не менее, это уже было совершенно не моё дело.
Сорвав с одного из окон длинную тёмную штору и замотавшись в неё, будто в римскую тогу, из-за увеличения размеров моя одежда почти вся пришла в негодность, я вышел из поместья. В путешествие дикие земли я собирался отправиться немедленно, времени на прощание с Эллисой, к сожалению, не оставалось. Но до тех пор нужно было всё-таки узнать, что я получил от герцога.
С ростом в два с половиной метра, в одной занавеске и уже без возможности найти что-то подходящее по размеру, определённо слишком сильно выделялся бы на улицах столицы.
Однако у меня была уже не раз испытанная дорога — крыши. По ним я без проблем добрался до границы элитного района, а потом просто перепрыгнул десятиметровую стену. Ещё через пятнадцать минут я уже выбрался из столицы.
Найдя в ближайшем лесочке относительно укромное место, скрытое с двух сторон корнями рухнувших деревьев, я уселся на землю и разломал замок на чемодане. Аппарат был именно таким, как описывал Макторн.
И, открыв заслонку, я ощутил ту самую уникальную ауру поглотителей, что чувствовал от всех своих «сородичей». И что было самым интересным, свет, исходящий из аппарата, для меня не стал чёрно-белым или красным. Он был ровно таким, как герцог и описывал: зелёно-бурым, будто бы грязным.
Определённо, моя связь с содержимым аппарата была очень серьёзной. И теперь пришло время узнать, что же это была за штука, подаренная Палему неизвестным истинным богом.
Как и чемодан, аппарат был нещадно разломан на части. Никаких подвижных деталей внутри не обнаружилось. По сути это была просто коробка с одной прозрачной стенкой, внутри которой в специальном держателе был подвешен стеклянный шар. А внутри него, будто комар в янтаре, смутно виднелся объект размером с крупную сливу.
Шар я, разумеется, тоже разбил и после нескольких минут очистки неизвестного нечто от оставшихся кусков стекла, на моей руке оказался неровный, напоминающий металлический самородок, предмет, излучавший во все стороны то самое зеленовато-бурое свечение.
После того, как я вынул его из стекла, свечение стало куда менее однородным. Какие-то части самородка светились сильнее, какие-то — слабее. Но даже от менее активных зон чувствовалась крайне мощная аура поглотителей. Самые же яркие участки фонили мощью, в несколько раз превосходящей даже то, что я ощущал от Толстяка.
Самым же странным было то, что теперь, освободив самородок ото всей «шелухи», я начал ощущать нечто вроде зова. Исходящее из самых недр моего естества желание присвоить себе содержащуюся в нём энергию. И я точно знал, как именно это сделать.
С учётом того, насколько мощной была его аура, и вспоминая, как меня штормило всего от одного из двухсот с лишним «сердец» Толстяка то, что я сделал дальше, нельзя было назвать иначе как безумием.
Но откуда-то из подсознания пришло понимание: умереть я точно не умру. А всё остальное — гори огнём. В конце концов, я обменял на эту хреновину свободу Макторна не для того, чтобы просто на неё любоваться.
Напоследок глубоко выдохнув, будто собирался выпить залпом стакан водяры, я закинул самородок в рот и проглотил.
В отличие от «сердец», эффекта пришлось ждать довольно долго. Только минут через тридцать я начал ощущать исходящее от желудка слабое тепло.
Однако, начавшись, процесс довольно быстро дошёл до момента, когда я уже держался за живот от нестерпимой боли. Сознание посетила мысль, что я всё-таки оказался полным идиотом и сейчас сдохну как какой-нибудь бродячий пёс, сожрав вкусно пахнущую, но несъедобную бяку.
Но, когда мне уже начало казаться, что ещё чуть-чуть — и самородок просто проплавит меня насквозь, боль вдруг резко прекратилась, как и ощущение расходящейся по телу могучей энергии. Будто бы обрубили.
Это было так неожиданно, что на секунду мне даже показалось, что я просто умер и не успел этого понять. Но уже в следующее мгновение стало понятно, что смерть мне пока что не грозила.
Хотя, если считать смертью встречу с создателем — то в каком-то смысле я действительно помер.
Глава 5
Адекватные боги являлись к людям во снах, видениях наяву, в крайнем случае нисходили с ударами молнии или чем-то подобным. Этот ублюдок избрал максимально странный и крайне неприятный способ.
Желудок и горло скрутило чувство подступающей рвоты, сдержать которую не было никакой возможности. Вот только вместо полупереваренных «сердец» из моего рта вырвался зеленовато-бурый туман.
Он не рассеивался и спустя полминуты сформировал передо мной в воздухе настоящее небольшое облачко. И уже в нём, будто проектируемая на дым голограмма, сформировалась жутковатого вида морда.
Больше всего таинственный истинный бог походил на какое-то насекомое. Треугольной формы, как у богомола, башка с четырьмя глубоко посаженными глазами, расположенными по сторонам от вертикальной щели пасти, полной очень мелких треугольных зубов. По контуру морду обрамляли то ли рожки, то ли какие-то наросты на панцире, то ли ещё какая подобная хрень.
— С кем имею честь? — прокашлявшись, поинтересовался я, потому что чудище явно не собиралось начинать диалог, просто пристально меня разглядывая.
— Катрион, — прощёлкала морда своим странным ртом, то и дело перекрывавшим наш зрительный контакт. — Я — воплощение Закона перерождения.
— Приятно познакомиться, наверное, — вздохнул я, честно сказать, уже уставший от происходящей вокруг меня чертовщины. — Ты — спонсор Палема?
— Да. Если он сможет воплотить закон войны, то станет одним из сильнейших моих генералов.
— То есть отчасти твоими стараниями я стал этим грёбанным гибридом человека и поглотителя?
— Отчасти, — немного помолчав, подтвердил Катрион. — Ты… винишь меня в этом?
— Отчасти, — пожал я плечами. — Однако я всё-таки не настолько неадекватный, чтобы обвинять Калашникова во всех убийствах, совершённых его автоматами. Хотя то, что вы, истинные боги, так просто распоряжаетесь судьбами людей и целых миров меня определённо злит, не без этого.
— Но ты всё равно понимаешь, что это привилегия власти, которую ты уже успел испытать на себе, - ничуть не разозлившись, продолжил мою мысль бог-богомол.
Я кивнул.
— Да, есть такое дело. Ты можешь следить за миром моими глазами, как это делают обычные боги со своими последователями?
— Нет. Ты — не мой последователь, как и все те, кто получил крещение в моём Законе. Да и даже если бы это было так, у меня есть куда более важные дела, чем следить за маленьким человечком в одном из низших миров.
— Тогда твоё появление?..
— Меня заинтересовало, что осколок моего Закона начал исчезать. Подобного не происходило ещё ни разу с тех пор, как я его воплотил.
— Ты не выглядишь особо недовольным… не звучишь, — поправил я сам себя.
Мимики на лице Катриона не было ровным счётом никакой.
— Э моции, о которых ты говоришь, мне в целом малознакомы. Я уже давно не рассматриваю вещи в категориях «доволен — не доволен» или «нравится — не нравится». Есть только потери и прибыль. Хотя, разумеется, потери меня не радуют. Но потерянный осколок Закона настолько незначителен, что не стоит и упоминать. Так что пока у меня нет причин для недовольства.
— То есть ты — бизнесмен, — усмехнулся я.
— Я понял смысл, который ты вкладываешь в это слово, — немного помолчав, ответил Катрион. — И, да, я вполне подхожу под это определение.
— Из меня тоже хочешь прибыль получить?
— Я хочу получить прибыль из всего. Однако ты пока что слишком слаб, чтобы от тебя я получил значимую прибыль. Смысла тратить на это силы и время я не вижу.
— И что дальше?
— Ничего. Я утолил своё любопытство, вернул бо́льшую часть своего Закона. Больше ничего мне не нужно. И так то время, что я говорю с тобой, я мог бы потратить на нечто куда более продуктивное.
Вот ведь… и правда максимально деловой подход. И, честно сказать, мне и самому не слишком-то хотелось, чтобы башка Катриона висела передо мной в воздухе дольше необходимого. Тем более не хотелось бы вести с ним какие-то переговоры. Это было, пожалуй, даже более рискованно, чем заключать сделки с Дьяволом.
Однако я не хотел так просто отпускать истинного бога восвояси совсем без какого-то профита. Усилия, в результате которых чемоданчик оказался в моих руках, должны были хоть как-то окупиться.