Родители очень устали от перелета, поэтому мы решили поздно пообедать (или рано поужинать) в местном пабе – по воскресеньям там подавали жаркое. Пожалуй, я могла бы и сама сообразить простой ужин, но не хотела, чтобы родители встретились с бабушкой. Пока не предупрежу бабушку-вампиршу, что приехала ее здравомыслящая дочь, придется держать их подальше друг от друга.
Я написала Рейфу – рассказала ему о приезде родителей и попросила не пускать бабушку наверх. Однажды мама узнает, что ее мать – вампир, но сейчас она точно к этому не готова. Ее околдовали и использовали для перевозки проклятого артефакта – хватит ей пока потрясений.
Паб «Бишоп Митр» располагался в верхней части Харрингтон-стрит, напротив продуктового магазина. Подавали там все, что положено в британских пабах: говяжий пирог с почками, рыбу с картофелем фри, макароны с сыром, сосиски с картофельным пюре и несколько блюд для вегетарианцев. А по воскресеньям здесь, по одной из моих самых любимых британских традиций, готовили особые обеды. В этот день недели паб предлагал ростбиф с йоркширским пудингом, печеным картофелем и овощами, а также свиное, куриное или, как вариант для вегетарианцев, ореховое жаркое.
Родители вновь надели теплые куртки. Я переживала, что в толстом свитере быстро перегреюсь, так что сменила его на замечательную красную шаль – мне ее связал Теодор, бывший полицейский, обращенный в вампира. А еще я надела лучшие джинсы и простую белую рубашку.
В пабе было множество обедающих семей и компаний друзей. Я уже достаточно долго прожила в этом районе, чтобы узнать пару присутствующих. Например, Бесси Янг – инструктора по йоге, а также ее подругу – доктора Аманду Сильвестр. Я поздоровалась с ними и представила их родителям. Мама с большей вероятностью пойдет к врачу, с которым знакома лично.
Мы отыскали тихую нишу и сели за столик. Папа пошел к барной стойке сделать заказ: красное вино мне, белое – маме и британское пиво – ему самому.
За обедом мы разговорились. Родители спросили, что нового дома – то есть в Бостоне, где мы уже несколько месяцев не были. Я задала им тот же вопрос. Мы общались с разными людьми и поэтому рассказали друг другу совершенно разные истории – пусть и полученные от кого-то еще.
– Как там Тодд? – наконец спросила мама.
С Тоддом мы встречались два года. Наверное, мои родители предполагали (но не надеялись), что в итоге я выйду за него замуж. Однако оказалось, что парень изменял мне с коллегой. Однажды я их застукала. Это один из тех стереотипов о современных отношениях, которые, как ты считаешь, не про тебя, но они оказываются правдой. После этого мы с моей лучшей подругой Дженнифер перестали называть его по имени – теперь он просто Тот.
– Дженнифер сказала, что девушка, с которой он мне изменял, его бросила. Тодд отправил мне несколько электронных писем, но я удалила их не открывая.
– Лучше уж любить и потерять и все такое, – с чувством произнес отец.
– Тодд просто не мог найти свою старую кофту и спрашивал, не у меня ли она.
Конечно, приятнее было думать, что он хочет меня вернуть, – тогда я бы послала его на три буквы. Трудно осознавать, что с парнем, как он, я провела два года жизни, которые уже не вернуть.
– Что ж, в мире полно других парней. – Папа перешел к следующей заезженной фразе в списке.
– Эх, Джек, – вздохнула мама, – ты и не знаешь, как у молодежи сейчас с этим обстоит. Все эти сайты и приложения для знакомств… Разве так можно найти любовь?
– Поехали в Египет! – выдал очередную гениальную идею папа. – Там интернет почти не работает, а молодых людей – как грязи.
– Вот только все они археологи.
Я шутила, но не совсем. Я любила родителей, но жить, как они, не могла.
После основного блюда никто не отказался от десерта. Я выбрала липкий ирисовый пудинг, мама – пудинг из хлеба с маслом, а отец, не любящий сладкое, заказал крекеры с сыром и еще одну кружку пива.
В семь мы вернулись домой и сели смотреть новости по телевизору. К девяти и мама, и папа уже зевали.
С переезда в Оксфорд я ночевала в комнате для гостей – там же, где и всегда, когда бывала у бабушки. Ее спальня была просторнее, но перебираться туда мне не хотелось: это казалось неправильным, ведь бабушка все еще была с нами. Пусть она и не спала в этой комнате, а переместилась в великолепное подземное общежитие для местных вампиров. Оно располагалось прямо под «Кардиналом Клубокси», поэтому мы с бабушкой часто виделись.
Я была полностью довольна своей комнатой и потому уложила родителей в бабушкиной. Я не знала, сможет ли мама уснуть в комнате недавно умершей матери, но она сказала, что ей так даже спокойнее. Я постелила свежее белье, нашла чистые полотенца и пожелала родителям спокойной ночи. Вскоре в их спальне стало очень тихо. Я подождала еще полчаса, а затем приоткрыла дверь и заглянула в бабушкину комнату. Мама с папой крепко спали.
Я вернулась к себе. К сожалению, зеркало лежало именно там, где я его оставила, – на тумбочке у кровати. А значит, оно не привиделось мне в результате временного помешательства.
После того как зеркало прилипло к моей ладони, трогать его голыми руками мне больше не хотелось. Я надела перчатки и аккуратно вернула зеркало в кожаный мешочек, в котором его привезла мама, а затем убрала в одну из тканевых сумок, где бабушка раньше носила вязание. После я написала Рейфу, что мне срочно нужно с ним увидеться.
Рейф Крозье был заслуженным экспертом по букинистике, научным сотрудником Кардинал-колледжа и консультантом библиотек и коллекционеров книг по всему миру. А еще – вампиром.
Я не хотела, чтобы он приходил в квартиру, и не собиралась рассказывать о случившемся его сородичам, поэтому предложила встретиться в магазине. Рейф прибыл спустя несколько минут. Как ему удалось появиться так быстро, когда он жил за несколько километров отсюда, я не знала – и предпочла не спрашивать.
Я впустила Рейфа в магазин и отвела его в комнату, где мы проводили занятия по вязанию. Включила свет, и мы сели друг напротив друга.
Рядом с Рейфом меня всегда бросало то в жар, то в холод. Он был весьма привлекательным и напоминал одного из темных, опасных героев романов сестер Бронте. Хитклиффа, к примеру, словно списали с него. А может, так и было на самом деле.
Вампиры моргают реже, чем люди, поэтому под пристальным взглядом Рейфа мне стало немного не по себе. Я поерзала на стуле, жалея, что не причесалась как следует, не привела в порядок одежду и не освежила макияж. Рейф же, как всегда, выглядел идеально. Его черные шерстяные брюки казались тщательно отглаженными, будто он никогда в них не садился. На свитере из лучшего кашемира не было ни одного катышка. Черные волосы безупречно уложены.
Серо-голубые глаза вампира внимательно изучили меня.
– Вас что-то огорчило.
И это еще мягко сказано!
– Как я уже писала, сегодня приехали мои родители.
Он кивнул.
– И вы боитесь, что они встретятся с Агнессой.
Сейчас эта проблема казалась меньшей из всех – но забывать о ней не стоило.
– Мама все еще не оправилась от утраты. Думаю, им не стоит видеться – по крайней мере пока.
– Я согласен. Агнесса еще не завершила переход, и, поскольку ее окружает столько близких из мира живых, он дается ей тяжело. Хотелось бы убедить ее на время уехать, но она не готова.
Мы с Рейфом уже обсуждали эту тему. Я хотела помочь бабушке, но, по правде говоря, ее присутствие было мне необходимо. До обращения в вампира она была ведьмой, и именно на ее уроки я больше всего полагалась при обучении колдовству. А еще бабушка давала отличные советы по управлению магазином рукоделия.
– Я тоже не готова.
– Знаю. Стоит ли мне найти предлог, чтобы отправить ее куда-нибудь на несколько дней, пока ваши родители не уедут?
– Думаете, она согласится?
Рейф задумался. Мы оба знали, что после смерти бабушка осталась такой же упрямой, как и при жизни, – а может, была даже упрямее.
– Я попрошу Сильвию объяснить ей, что поездка пойдет ей на пользу. Тогда Агнесса наверняка послушается. Завтра на встрече клуба вязания можете поддержать эту идею.
Сильвия была лучшей подругой бабушки и той, кто обратил ее в вампира, – то есть ее создательницей, если выразиться правильно. Это значило, что они сильно связаны, и по большей части бабушка выполняла просьбы Сильвии.
Сильвия мне нравилась. Она была стильной седовласой дамой, бывшей звездой театра и кино. Она сохранила черты примадонны и после смерти: порой любила покомандовать, вела себя безрассудно и тщеславно. Видеть себя в зеркале Сильвия не могла, и бабушка наверняка была ее личным визажистом.
К слову, о зеркалах…
– Меня волнует не только это, – сказала я.
Я открыла сумку и, не снимая перчаток, достала зеркало и показала его Рейфу.
– Вы знаете, что это такое?
Рейф частенько надевал тканевые перчатки при работе с редкими книгами, так что не особо удивился моему подходу. Он тоже вынул из кармана пару перчаток и натянул их.
– Позволите?
Я сомневалась, что смертельное проклятие может как-то навредить уже неживому существу, поэтому отдала Рейфу зеркало. Разумеется, он смог расшифровать иероглифы и куда более складно, чем я, вслух прочитал защитное заклинание.
Стоило ему своим низким голосом произнести последние слова, как я дернулась. Я до боли вжалась в спинку стула, сердце бешено колотилось.
Однако ничего не произошло. Не появилось ни голубого света, ни трехтысячелетней девушки, предвещающей скорые беды и разрушения. Видимо, все это предназначалось мне одной.
Глава 4
Рейф сидел на стуле и рассматривал зеркало.
– Можете что-то о нем сказать? – поинтересовалась я.
– Откуда оно у вас? – ответил он вопросом на вопрос.
Я недовольно хмыкнула:
– Я первая спросила.
Рейф покачал головой, как и всегда, когда я капризничала, но тем не менее ответил:
– Очевидно, зеркало египетское. Предполагаю, создано оно было между семнадцатым и пятнадцатым веками до нашей эры. Выполнено из золота и обсидиана. Поверхность, похоже, бронзовая. Предметом пользовался некто из высшего общества или царской семьи, причем очень важная особа – на зеркале выгравировано защитное заклинание. – Вампир взглянул на меня. – Об этом вам должны были сообщить родители. Они эксперты в данной сфере.