он подал сигнал остальным сопровождавшим его Майигу и они поспешно унеслись обратно по тоннелю.
Я позволил себе слегка усмехнуться. Ищите-ищите, всё равно не найдёте ничего и никого.
Вслед за стражником-медведем я вернулся к площади перед уже вновь открытым проходом между жилыми корпусами и рудником. Большинство заключённых, похоже, уже вернулось в свои камеры. От двадцати тысяч осталось стоять лишь где-то шесть сотен, среди которых я довольно быстро нашёл Зайзу и Фимма.
Похоже это были заключённые из тех корпусов, где кого-то недосчитались: моего и ещё двух, в которых обитала убитая мной четвёрка.
Взгляды, устремлённые на меня, были полны недовольства и гнева. Хотя Майигу не нужны были сон, еда и отдых, я, фактически, украл у них часть их и так небольшого свободного времени, что было явно непозволительно.
Впрочем, это меня мало заботило. В камере и на пути к ней и от неё, по крайней мере пока, я мог расслабиться.
Было неизвестно, насколько далеко запустили свои щупальца Амала и компания, раз уж их приказов слушался один из местных авторитетов. Но к настолько радикальному методу, как нападение при куче свидетелей и тюремщиков, они бы вряд ли прибегли без крайней нужды.
По возвращению в камеру у меня, правда, произошла небольшая стычка с Фиммом. Но даже с учётом разницы в габаритах я всё равно был куда сильнее него и в человеческом теле тоже. Получив от меня в нос, он успокоился и вернулся на свою койку, а я смог продолжить заниматься своей раной.
К началу следующей рабочей смены она уже затянулась почти идеально, так что, можно сказать, я решил последнюю из проблем. Тем не менее, спокойно копать руду мне всё никак не собирались позволять.
Прежде чем наша вновь сформированная колонна прошла в проход к руднику, к ней подошло несколько Майигу-стражников и, перекинувшись парой слов с конвоировавшими нас тюремщиками, схватили меня под белы рученьки и куда-то потащили.
Спустя несколько минут я был усажен на стул в комнате, подозрительно напоминавшей «допросную», в которой Фиантир пытался выудить у меня признание в заговоре. Напротив меня уже сидел дознаватель и, судя по большому одинокому глазу, торчавшему у него во лбу, мы с ним уже были знакомы.
— Тарс, — на наигранное дружелюбие он явно не собирался тратить усилий. — Признавайся, сволочь! Ты убил тех четверых?
— Кого? — снова включив дурачка, переспросил я.
— Хватит этой херни! — рявкнул циклоп, одним ударом ломая разделявший нас стол. — Думаешь, я настолько тупой⁈ В колонии появляется истинный дракон, волшебным образом не сумевший избавиться от обвинений в нарушении комендантского часа, и в первую же его рабочую смену пропадают четверо ублюдков из свиты Аргиронта! Что ты там делал, сволочь, что на сбор опоздал⁈ Улики заметал? Куда ты дел тела⁈ Куда зарыл? В какой потайной тоннель⁈
Каким он был проницательным! Я аж зауважал этого циклопа немного. Вот только даже ему бы никогда не пришло в голову, что я смог за каких-то восемь часов запихнуть в себя больше миллиона тонн мяса.
Как минимум потому, что эту возможность мне подарила сущность поглотителя, а не истинного дракона. А о поглотителях в Единстве вряд ли что-то слышали, всё-таки крещение людей в Законе считалось противозаконным.
Так что я совершенно искренне фыркнул.
- Шутите? Да я с трудом за эти двадцать часов стену хотя бы на пару метров вглубь расцарапал. Вырыть такую дыру, чтобы туда поместились тела аж четырёх Майигу? Если бы я такое мог, то мне не пришлось бы впахивать до последнего, лишь бы набрать ещё хотя бы чуть-чуть руды. А потайной тоннель — это тем более невозможный вариант. Вы бы его нашли моментально, нет?
— Да! — он уже банально от собственной беспомощности орал. — Но ты не отнекивайся! Ты убил⁈
- Нет.
Я не боялся, что меня могли подловить каким-нибудь Даром вроде того, что использовал ушан Фиантира. Любой Дар работал на мировой ауре, и, чтобы считать, правду я говорю или лгу, Майигу с такой силой нужно было бы влить в меня крупицу своей мировой ауры.
Тот живой детектор лжи, Фампа, так и сделал. Я это отчётливо почувствовал даже при том, что тогда кандалы также не позволяли мне использовать мировую ауру самому. И так как теперь я ничего подобного не ощущал, о каких бы то ни было способностях, направленных на выведение меня на чистую воду, не было и речи.
— Значит я буду тебя пытать, пока не узнаю правду! — рыкнул циклоп, вскочив со своего стула, сдёрнув со стоявшей рядом стойки тонкий и длинный стилет и, схватив меня свободной рукой за ворот робы, приставил остриё прямо к глазу.
— Во-первых, — ответил я невозмутимо. — левый глаз у меня искусственный. Так что можете хоть истыкать его, я ничего не почувствую. А во-вторых, вы этого ни за что не сделаете.
— Это ещё почему?
- Потому что, как вы сами сказали, я — истинный дракон, волей злого рока загремевший в эту колонию на три месяца… три месяца и две недели. В отличие от большинства других заключённых, застрявших тут на века, я свой срок отбуду очень скоро. И, когда он подойдёт к концу, а я из заключённого превращусь в законопослушного гражданина и буду готов вернуться в Восемь Башен, вам останется только трястись в ужасе, если реально решитесь пытать меня без каких-либо улик и доказательств вины.
— Так ты всё-таки не тупой, — усмехнулся циклоп. — Быстро же свою масочку снял, стоило только жареным запахнуть. Счёт времени потерял? Заработался из-за того, что хотел кровь из носу дневную норму выполнить? Давно я такой бредятины не слышал, конечно. Сейчас ты думаешь, что обыграл меня, что вышел сухим из воды. Но когда я пойму, на кой ляд ты вообще затеял этот дешёвый спектакль с опозданием на построение, я тут же пойму про тебя и всё остальное. Три месяца превратятся в триста лет. И тогда ты успеешь смертельно устать от моей компании, это я тебе обещаю.
— Знаешь, — я подался чуть вперёд, надавив твёрдым Оком Шуары на его стилет и заставив циклопа отшатнуться, — я вижу, что ты ничего не имеешь против меня лично, и тех, кто пропал, тебе ни сколько не жаль. Ты просто ненавидишь мерзкую шваль и ублюдков, одним из которых меня считаешь. Хочешь верь хочешь нет, но я не такой, и твою ненависть более чем разделяю.
— И что дальше? — улыбнулся циклоп. — Красиво петь много ума не надо. Надеюсь, ты не думаешь, что я просто поверю тебе на слово и позволю творить что вздумается?
- Не думаю. Просто мне вдруг стало интересно, сумеешь ли ты до конца моей отсидки понять, какой я на самом деле?
— Вызов мне бросаешь, сучка? — прорычал он, снова мгновенно разъяряясь после того, как, казалось бы, уже пришёл в относительную норму. — А жопа не треснет?
- Проверь, — хмыкнул я.
— Уведите ублюдка! — рявкнул циклоп.
Спустя ещё минут десять я вернулся в третью шахту. При этом улыбка никак не сходила с моих губ. Может быть это так совсем не выглядело, но я только что обзавёлся надёжным союзником, при том что он пока даже сам не знал, что будет мне помогать.
На этот раз мне никто не мешал и, использовав помощь приказов ветви физического усиления, я сумел всего за двенадцать часов закрыть всю сегодняшнюю норму, да ещё и добить недостачу вчерашней.
И это значило, что можно было наконец-то приступить к выполнению тех задач, ради которых я, собственно, и прибыл в Форт тысячи висельников. Правда, после произошедшего масштаб моих задумок изрядно вырос.
Пришла пора подмять эту грёбанную колонию под себя.
Глава 17
Дары для Майигу можно было сравнить с банковскими счетами для землян. Пятый класс был почти что нищим, а обладатель Сущности — мультимиллионером.
Вот только, как и на Земле, в Единстве после попадания за решётку ни деньги, ни Дары больше не имели значения. Куда большее значение приобретала физическая сила и врождённые способности.
Майигу уровня Сущности со слабым и маленьким телом мог на раз проиграть какому-нибудь стометровому здоровяку с Даром низкого класса.
Другое дело, что повышение класс Дара почти всегда сопутствовало росту физической мощи. Это не было правилом, но очень чёткой корреляцией, давно и всеми принятой и уяснённой.
Тем не менее, изначального правила это не отменяло. Здесь, в колонии, то, насколько был силён Дар, было второстепенно. И это было понятно хотя бы из того, что двое из шести «Отцов» Форта тысячи висельников были обладателями Даров первого класса, а не Сущностей.
Да и мой бой с той четвёркой это тоже неплохо демонстрировал. Хотя я и был куда сильнее каждого из них из-за тела истинного дракона, многократно укреплённого жизненной энергией, сложность столкновения была куда выше, чем если бы мы все были при своих Дарах и Сущностях.
Однако где было правило, там были и исключения. Ровно так же, как огромные деньги и связи на воле могли обеспечить человеку совершенно иной уровень жизни и статус в тюрьме, так и здесь, обладая колоссальной мощью Сущности и авторитетом, можно было кардинально изменить для себя рутину Форта тысячи висельников.
Аргиронт, второй из шести Отцов, был едва ли не каноничным примером подобного исключения.
Осьминог-приёмщик, которого, кстати, звали очень знакомым и значимым для меня именем Мо, которому явно было скучно просто стоять посреди пещеры, рассказал мне много интересного о Форте в целом и об Аргиронте в частности. О том, насколько это был поразительный, во всех смыслах слова, персонаж.
Второй Отец Форта тысячи висельников относился к у. Так назывался его вид в родном мире. Из знакомых мне монстров больше всего это было похоже на домового.
И да, по сути это было настолько же безобидно, как и звучало. Изначально Аргиронт был почти безобидным существом, обитавшим в человеческих жилищах и питавшимся объедками и мелкими вредителями вроде тараканов и крыс.
Вот только это не значило, что такая жизнь ему нравилась. Ровно наоборот. Осознав себя, пройдя обожествление и получив Дар дыма четвёртого класса, он за несколько тысяч лет из маленькой, размером с кошку, твари, способной разве что укусить, превратился в реального претендента на роль Руйгу своего мира.