Анипа тряхнула головой, отгоняя неуместные догадки, и обнаружила, что рыщет в снегу.
Мысли не поспевали за телом. Анипа расслоилась надвое, как расслаивается весенний лёд на речках. Голова наполнялась пустыми рассуждениями, отвлекавшими Анипу от ужаса и помогавшими унять дрожь, а тело действовало напористо и точно, будто отданное иному человеку – тому, кто наперёд знает, как поступить. Анипа с удивлением наблюдала за собственными руками в потёртых рукавицах. Сообразила, что ищет моржовый клык. У неё не было ни гарпуна, ни ножа, ни закидушки. Но будет клык. Без борьбы она не сдастся. Попробует ударить червеца. В сказках Айвыхака охотники ударяли непутёвых зверей, заглядывавших к ним в полог, именно моржовым клыком. Почему бы Анипе не подкрасться к Амкауну сзади? Почему бы не оглушить его, пока он не напал на родителей? Вот только клыка нигде не было. Лежал тут, упирался кончиком в плечо, а теперь пропал.
Отчаявшись, Анипа вновь высунулась из-за сугроба, взглянула на пререкавшихся червеца и папу и почему-то сразу догадалась, чего именно испугался Утатаун. Палка Амкауна, которую он направил на папу и Тулхи, была огненным луком, посылавшим огненные стрелы и разившим на расстоянии нескольких бросков копья. В рассказах Айвыхака и дедушки Кавиты он представал громадным, с каменными накладками и сверкающей тетивой, а положенная на тетиву стрела была раскалённой – пусти её, и она полетит с диким воем, способным напугать белого медведя. Анипа раньше недоумевала, почему Илютак на моржовом клыке изобразил огненные луки столь неказистыми. Ведь он так и показал их – обычной палкой, пускающей огненный всплеск, а саму стрелу – маленькой точкой, едва ли более грозной, чем наконечник гарпуна. Аглюхтугмит луками не пользовались, но Анипа видела их в летнем кочевье и сейчас удивилась тому, какой нелепой по сравнению с ними смотрелась палка в руках Амкауна. Однако Утатаун, кажется, знал её силу и не приближался к брату Канульги. Амкаун же уверенно шагнул вперёд. Не заметил, как появился Илютак.
Анипа и сама его не заметила. Должно быть, он утомился ждать жену на вершине холма, затем услышал чужой голос. Остерёгся бежать по тропинке. По скальным уступам спустился на землянку Утатауна, ползком добрался до края крыши и затаился, слушая разговор. Приготовился напасть на брата Канульги сверху. Его выдал осыпавшийся снег. Илютак прыгнул, но Амкаун успел пригнуться.
Анипа вскрикнула. В шуме завязавшейся борьбы её никто не услышал.
Амкаун был старше, опытнее Илютака. Живя среди береговых людей, брат Канульги редко уступал им в состязаниях. К тому же Илютак слишком ослаб. Несколько удачных выходов на припай не могли сполна вернуть ему силы. Он уповал лишь на внезапность своего нападения. Не пригнись Амкаун, возможно, всё закончилось бы иначе.
Илютак и червец повалились на снег. Огненный лук упал рядом, и грохнул сухой гром. Его отзвук закружился над стойбищным холмом, как ворон кружится над заблудившимся нерпёнком. Где-то вдалеке встревоженным криком ответили моевки и глупыши.
Илютак схватил Амкауна за шею. Пальцы соскользнули, но зацепились за меховую опушку. Амкаун дважды ударил Илютака по затылку. Приподнял согнутые в коленях ноги, упёрся ими Илютаку в живот – изо всех сил толкнул. Илютак взмыл в воздух, перелетел через голову и упал на спину, при этом не выпустил из рук кухлянку Амкауна и не позволил тому вскочить.
Утатаун, Тулхи и Канульга стояли рядом. Потрясённые, молча наблюдали за борьбой Илютака с червецом.
– Ну чего же вы… – простонала Анипа.
Амкаун вновь ударил Илютака. Отдёрнул кухлянку и, крутанувшись на снегу, подобрал огненный лук. Тулхи первый пришёл в себя. Хотел напасть на Амкауна сбоку, но Утатаун ему помешал. Тулхи отпихнул папу. Тогда его остановила Канульга. Вырваться из её объятий он не сумел. Мама, похудевшая, осунувшаяся, всё же отчасти сохранила звериную силу. Она бы, наверное, и червеца одолела, только вот соображала медленно.
Амкаун направил огненный лук на опрокинутого Илютака. Испугавшись за мужа, Анипа отошла от сугроба, попробовала крикнуть и отвлечь червеца, но едва просипела:
– Нет.
Амкаун не заметил дочь Канульги и уже навис над Илютаком, когда из землянки донёсся голос. Матыхлюк позвал Анипу. С ним лежали Айвыхак и Нанук. Они, конечно, навалили на него одежду. Матыхлюк зажмурился, закрыл уши. Дрожал от страха. Но сухой гром услышал. Затем различил звуки борьбы. И не сдержался. Побоялся потерять Белую сову, не успевшую спрятаться с ним в пологе и теперь отданную на растерзание тугныгакам. Судя по всему, Айвыхак и Нанук зажали Матыхлюку рот. Он вывернулся и вновь позвал Анипу.
Червец направил огненный лук на Утатауна, Тулхи и Канульгу. Заставил их отойти. Сорвал китовую лопатку и устремился во входной подкоп. Шёл на голос Матыхлюка, как волк идёт на запах раненой евражки. И никто не мог ему помешать.
Тулхи и родители встали спиной к Анипе. Не заметили её. Анипа была уверена, что кинется к ним и постарается их образумить. Заставит сражаться, умирать, но защищать Матыхлюка. Взяться за копья, ножи, гарпуны! Но Анипа развернулась и… побежала вниз, прочь от землянок.
В голове зарокотали мысли. Анипа отгородилась от них, не позволяя им отвлечь её от задуманного, и они шумели, будто подслушанные в голове других людей. Так осенний торосистый лёд бросается на прибрежную скалу, заставляет её стонать, выламывает уступы, срывает валуны, однако одолеть скалу не может, и она возвышается над морем, гордая и непоколебимая.
– Непоколебимая… – на ходу прошептала Анипа.
Когда Илютак прыгнул с крыши, на нём не было рукавиц. Он подготовился к нападению на Амкауна, а теперь лежал на снегу. Обморозит пальцы. Они побелеют, как побелели пальцы Укуны. Нет, сейчас теплее. Жаль, Илютак не выхватил огненный лук. Знал, как обращаться с ним. Прогнал бы червеца. И почему лук прогремел, а огненной стрелы Анипа не увидела? И землянка не загорелась. А ведь Анипа раньше думала, что этот гром доносится от разрытой тугныгаками земли. Странно, что Амкаун явился без пожирателей. Не захотел с ними делиться? Понадеялся один полакомиться мозгами детей? Почти три года выслеживал их. Несчастный Матыхлюк. Зачем он только позвал сестру? Червец заглянет в мясную яму? Аглюхтугмит едва подготовили скудный запас еды. На пути к Белому простору охотиться будет трудно. Жаль, они не послушались Айвыхака и не ушли осенью. Нет, Амкаун не тронет яму. Зачем? Он не тугныгак. А тугныгаки и не заглядывали бы – заглотили бы яму целиком, как заглатывали китов, выкусили бы из холма громадный скальный кусок. А следом пожрали бы землянку с прячущимися в ней людьми. Наверное, пожирателей и не было в Нунаваке. Всегда приходили червецы. Вот почему Нунавак стоял нетронутый. Одной хитрости Утатауна мало, и… Надо вернуться… Что, если в пути… Как долго…
Мысли. Мысли. Мысли. Обрывочные, произнесённые с запозданием и невпопад. Им стало тесно в голове Анипы, и они начали высыпаться из её глаз, ушей и приоткрытого рта. Сыпали наружу, пока не собрались облачком гнуса, подвижной взвесью из чёрных точек. Вокруг стемнело, будто на холм опустились сумерки, будто солнце выцвело и потускнело. Анипа отмахивалась, продиралась через них и падала. Поднималась и шла дальше. Свернула с тропинки и срезала её увеличившиеся к подножию петли – скатилась по заснеженному склону. Кухлянка на спине задралась, и Анипа расцарапала спину, но боли не почувствовала. Вспомнила про моржовый клык. Если с ней что-то случится, Илютак его не найдёт. Или найдёт, когда стает снег. Нет, к этому времени аглюхтугмит покинут Нунавак. А клык нужно положить на Поминальный холм. Иначе души предков не помогут.
Анипа подбежала к нарте Амкауна. Приподняла моржовую шкуру, прощупала два худеньких мешка, перебрала сложенные припасы. Забралась в нарту и дважды обшарила её от копылок до копылок. Наткнулась на проклятые камни – иные, отличавшиеся от камней под Чёрной горой: чистые, блестящие и значительно более тяжёлые. Анипа постаралась к ним не прикасаться. С удивлением обнаружила полоски сушёного мяса. Зачем они червецу, питавшемуся мозгами людей? Зачем ему мешок из моржового желудка с пресной водой? Только это не моржовый желудок. И не шкура обычного животного. Анипа не встречала ничего подобного. Как старая, очень старая шкура, но гибкая и прочная. Ну конечно! Еда и вода назначались детям – кормить и поить их на пути в Скрытое место, чтобы они не умерли раньше времени, не испортились.
Еда, диковинные шкуры и проклятые камни Анипу не занимали. Она искала огненный лук. Ведь Амкаун вполне мог взять с собой два лука, как охотники иногда берут по два гарпуна. Анипа надеялась отпугнуть червеца. Если потребуется, убить. Но лука нигде не было, и она растерялась. Посмотрела наверх, на землянку Утатауна, и увидела, как Амкаун несёт Матыхлюка. Зажал его под мышкой, а свободной рукой угрожал аглюхтугмит огненной стрелой, не подпускал их к себе и пятился по стойбищной тропинке. Напрасно Анипа убежала от землянки Айвыхака. Сейчас напала бы на червеца со спины. Ударила бы моржовым клыком. Если бы нашла его под сугробом. И если бы сумела хорошенько замахнуться.
Матыхлюк колотил Амкауна кулаками. Вырывался, кричал. Наверное, кричал с того мгновения, как червец вытащил его из входного подкопа. Анипа, оглушённая мыслями, поначалу не слышала брата. Захотела выскользнуть из нарты и убежать, но Амкаун развернулся и пошёл к ней лицом. Тулхи поднял копьё и шагнул было следом, но Утатаун ему не позволил. Что-то сказал Тулхи, затем Илютаку. К ним вышли и Айвыхак с Нанук. Вшестером они стояли на месте и о чём-то живо говорили, а потом присмирели. Аглюхтугмит не знали, где Анипа. Решили, что она умчалась из Нунавака, едва услышав гром, и не догадались о её нелепом укрытии. Иначе Утатаун не остановил бы ни Тулхи, ни Илютака. Может, папа и сам рванул бы за Амкауном.
Червец закинул огненный лук на плечо и обхватил Матыхлюка обеими руками. Теперь спускался по тропинке почти бегом. Анипа не посмела на его глазах выбраться из нарты и спряталась под моржовой шкурой. Так даже лучше. Она поговорит с братом Канульги. Если в нём сохранилось что-то от человека, которым он был прежде, Анипа напомнит ему о своей любви. Расскажет про Блошика, дедушку Кавиту и бабушку Стулык. Сделает всё, чтобы он сжалился над ней и Матыхлюком.