— Мне тоже рёбра и кружку пшеничного, — сказал ей ИСБ-шник.
Девушка кивнула, сделала пометку у себя в блокноте и ушла.
— А ты не за рулём? — поинтересовался я. — Или такие машины, как у тебя, сейчас не останавливают?
— Я тут рядом квартиру снимаю, в квартале отсюда, — пояснил Артур и тоже задал вопрос:
— А как ты собираешься раскидывать со Шрамом?
— Не знаю пока, — я пожал плечами. — Вот сейчас почитаю, что там про него написано, и буду по ситуации решать.
ИСБ-шник снова усмехнулся и произнёс:
— Ну удачи тебе, решала. Мы, к сожалению, здесь тебе ничем помочь не можем.
— Этого более чем достаточно, — сказал я, указав на листок с информацией. — Приятного вечера!
После этих слов я поднялся и направился к выходу.
— Но если совсем будет жопа — звони! — донеслось мне в спину.
Я, не оборачиваясь, поднял правую руку и сжал ладонь в кулак, показывая, что ценю эту заботу. Всё же хороший мужик Артур, не испортила его суровая служба — осталось у него ещё что-то от обычного человека. Шеф его, Роман Валерьевич — тот уже полностью стал частью системы и действовал либо строго по уставу, либо в интересах проводимой операции, а вот Артур, как мне казалось, ещё не утратил способности к сопереживанию.
Я дошёл до проезжей части, постоял немного, раздумывая, куда ехать. Но думай не думай, а ехать надо было к Пете Сибирскому — другого варианта выйти на Шрама я не видел. Вот как уговорить Петю организовать встречу с нужным мне бандитом — это другой вопрос, но ехать точно надо было к хозяину арены.
Поймав такси, я сел в салон, назвал адрес и принялся читать.
«Шрамченко Павел Давидович, одна тысяча девятьсот сорок восьмого года рождения, уроженец города Омска, четырежды судим: три раза удавалось уйти от наказания, один раз получил условный срок…»
Шрамченко, значит. Отсюда и кличка, скорее всего, а я-то уже представлял себе бандита с огромным шрамом через всё лицо, специально оставленным, чтобы пугать врагов. И уроженец Омска — что тоже неудивительно: сибиряки подмяли в Екатеринбурге под себя почти всё.
Продолжив чтение, я узнал, что до июля девяносто первого года Шрам контролировал часть преступного мира Омска, затем перебрался в Екатеринбург, где сразу стал одним из самых влиятельных криминальных авторитетов.
После краткой биографии бандита Шрамченко шёл обширный список его активов, нажитых, разумеется, в основном незаконным путём, и принадлежащих Шраму напрямую или через связанные с ним фирмы. А список был внушительным и разнообразным: от подпольного казино в Челябинске до одного из крупнейших элитных ночных клубов Екатеринбурга, в котором, кстати, тоже функционировало подпольное казино.
И именно этот клуб — «Метелица», да Центральный крестьянский рынок заинтересовали меня больше всего. Ими Шрам владел на паях с моим хорошим знакомым — Фокиным. Вот с этой стороны и надо было заходить.
А ещё я подумал, как должно быть обидно честным и порядочным сотрудникам ИСБ — знать подноготную каждого преступника и не иметь возможности их прижать. А после того как я увидел Сибирского князя в окружении криминальных авторитетов, князя, курирующего весь силовой блок во Временном правительстве, я понимал, что такая возможность в обозримом будущем не наступит. И это огорчало неимоверно. Но если меня это просто огорчало, то представляю, как больно это было осознавать Артуру. Удивительно, как у него вообще ещё руки не опустились.
Приехав на арену, я сразу же направился к Петру Петровичу. И мне повезло — тот оказался у себя в кабинете. Охрана меня даже проверять не стала, лишь предупредили босса, что я пришёл. Тот, разумеется, велел меня впустить.
— Молот⁈ — воскликнул Петя Сибирский, когда я вошёл в кабинет. — Рад тебя видеть! Решил вернуться? Не отпускают бои? Понимаю.
— Не до боёв мне сейчас, Пётр Петрович, — ответил я. — Хотя драться приходится. Вот сегодня пришлось раскидать толпу быков, которые ко мне на рынок пожаловали.
— Это не я отправил.
— Знаю, что не вы. Более того, я знаю, кто это сделал. И этот человек сегодня должен присутствовать на боях.
— И ты хочешь устроить с ним здесь разборки? — спросил бандит. — Это не самая хорошая идея. У меня нейтральная территория. И все это знают, поэтому приходят ко мне, не опасаясь за свою жизнь. И я дорожу той репутацией, что создал.
— Я вас понимаю и не собираюсь устраивать здесь никаких разборок, но есть одна проблема.
— Какая же?
— Я хочу наказать этого человека, хочу показать, что со мной не стоит связываться. Сегодня его шестёрки пугали меня тем, что отберут у меня рынок. Мне это не понравилось, и я хочу нанести предупреждающий удар. Я сам отберу у этого человека какой-нибудь жирный кусочек.
— А ты не потерял связи с реальностью, Молот? — усмехнувшись, спросил Пётр Петрович. — Я понимаю, прокурорская крыша — штука серьёзная, но она не делает тебя бессмертным.
— Ну вот, — я вздохнул. — Снова пошли угрозы.
— Я тебе не угрожаю, я лишь предупреждаю тебя, что с огнём играть опасно. Но это уже твои проблемы. Меня больше интересует, какое я к этому всему имею отношение?
— Самое прямое. Часть активов этот человек держит на паях с Фокиным, а я дал вам слово не трогать Фокина. И это теперь немного связывает мне руки, потому как данное вам слово я нарушать не намерен. Но с другой стороны, мне объявили войну, и я хочу в ответ бить в самое больное.
— Какие красивые слова: война, самое больное, — Петя Сибирский усмехнулся. — Хватить уже говорить загадками, что и у кого ты собрался забирать? Что там Фокину принадлежит?
— «Метелица».
— Ты сдурел, Молот? — Пётр Петрович аж в лице переменился. — Фокину там малая часть принадлежит. Ты знаешь, вообще, чей это клуб в первую очередь? Похоже, тебя дезинформировали и подставили.
— Нет, у меня проверенная информация, вот взгляните! — сказал я и протянул бандиту бумагу, полученную от Артура.
Петя Сибирский принялся читать, и с каждой секундой его глаза становились всё шире и шире. Закончив, он положил листок на стол и произнёс:
— Ты на Шрама, что ли, батон крошишь?
— Нет, — ответил я. — Шрам на меня, а я лишь хочу ответить. Да так, чтобы больше у него таких мыслей не возникало.
— Ты точно отморозок, — бандит вздохнул, снова взял список, пробежался по нему и сказал: — Серьёзное досье. Даже я многого, как оказалось, о Шраме не знал.
— Так я без поддержки в драку не лезу, Пётр Петрович. И отступить уже не могу — вы сами только что говорили: репутация — это всё. Один раз подмочил, уже не выправишь. Поэтому я не могу позволить, чтобы налёт на мой рынок остался безнаказанным. Но, как я уже сказал, есть нюанс — данное вам обещание.
Бандит вздохнул и призадумался. Через некоторое время достал сигарету, прикурил, сделал пару долгих затяжек и сказал:
— Да хрен с ним, с Фокой, хоть всё у него забери, но идти против Шрама я тебе не советую.
— Так у меня выбора нет. Мне сегодня открыто сказали: или Шрам наводит свои порядки на моём рынке, или у меня этот рынок отожмут. А мне не нравится ни первый, ни второй вариант.
Петя Сибирский ещё на какое-то время призадумался, а затем спросил:
— Что ж с тобой так много геморроя, Молот? Ты же понимаешь, что бы ты ни натворил, тебя по-любому со мной ассоциировать будут, как бы я от этого ни открещивался?
— Ну извините, — пожал я плечами. — Но я должен защитить себя и свой рынок.
— Ладно, хрен с тобой, — бандит махнул рукой. — Попробуем добазариться.
Пётр Петрович взял телефон, набрал номер и сказал в трубку:
— Мирон, найди среди гостей Шрама, он уже должен быть в випке, и попроси его зайти ко мне. Скажи, что это очень важно.
После этого Петя Сибирский положил телефон на стол, снова взял в руки листок с информацией о бандите Шрамченко, пробежался по ней глазами и усмехнулся.
Ждали мы недолго — минут через десять открылась дверь, и в кабинет вошёл мужчина в очень дорогом костюме. На вид ему нельзя было дать и сорока — видимо, пользовался услугами лекарей, специализирующихся на омоложении. Возможно, они ему и внешность подправили — мужчина был похож не на бандита, а на кинозвезду: белоснежная улыбка, правильные черты лица, ровный загар и ни килограмма лишнего веса. Не знай я его фамилии, долго бы ломал голову, почему его прозвали Шрамом.
— Что-то случилось, Петь? — панибратски обратился к хозяину арены вошедший.
— Заходи, Паш, присаживайся. Базар есть небольшой, — сказал Пётр Петрович и, указав на меня, добавил: — Знаешь этого парня?
— Молота? Да кто ж его не знает. Красавец, хорошо дрался, я после его первого боя сказал, что он станет чемпионом.
Шрам уселся в кресло, подмигнул мне и сказал:
— С меня, Молот, причитается, я хорошо поднял, когда на тебя ставил. Приходи в мой клуб, будешь моим гостем — отдохнёшь по-царски. Можешь с подругой, но лучше без. Тогда отдохнёшь намного лучше. У меня самые роскошные девочки в Ебурге.
«Ты прав, с тебя причитается», — подумал я, слушая Шрама.
А тот ещё раз мне подмигнул — видимо, очень уж хорошее у него было настроение, и обратился к Петру Петровичу:
— Так чего звал-то, Петь? Не на Молота же посмотреть.
— Ну, вообще-то, из-за Молота и звал, — сказал Пётр Петрович. — Он у нас парнишка шустрый, на ходу подмётки рвёт: помимо того, что у меня дрался, делишки мутит всякие, в коммерцию подался.
— Ну молодец, — похвалил меня Шрам. — И что дальше? Вы что, хотите мне дело какое-то предложить? Хотите что-то вместе замутить?
— Ты, Паша, уже в какой-то степени замутил, — произнёс Пётр Петрович. — Сегодня братва по твоей наводке пришла на Восточный рынок шорох наводить. Так вот, Молот — хозяин этого рынка.
— Молот — хозяин? — искренне удивился Шрам. — Да он же пацан ещё!
— Фока так же думал и потерял рынок.
— Так его же прокурорские отжали.
— Молот отжал. При помощи прокурорских.
Шрам посмотрел на меня уже совершенно другим взглядом — оценивающим, затем опять обратился к Петру Петровичу: