— Ну я же не знал, что это Молота рынок, так бы через тебя порешал. Нет проблем, давайте после боёв посидим, перетрём. Раз такие дела, буду с ним как со своим, ты же меня знаешь, Петь. Просто он там начал чудить — пацанов моих всех выгнал, работать не давал. На хрена — не пойму.
Сказав это, Шрам повернулся ко мне и произнёс невероятно миролюбивым тоном:
— Ты не обессудь, Молот, я ж говорю: не знал. Я Бульдозеру скажу, чтобы он тебя больше не трогал, а ты тоже не чуди — пацанам моим работать не мешай. И будет у нас с тобой дружба и взаимопонимание, а я не обижу — долю малую закину, раз уж ты свой.
— Мы поступим немного не так, — наконец-то мне удалось вставить хоть одну фразу в этот разговор.
— Что значит, не так? — опешил Шрам.
— Не так — это по-другому, — пояснил я. — Ты навсегда забываешь про мой рынок, никто из твоих быков туда больше не суётся в попытках устроить погром, пацаны твои чистят карманы и подбрасывают лопатники в других местах. А ещё ты платишь компенсацию всем, чьи места сегодня разнесли и испортили товар. Мы, конечно, бычьё твоё быстро сломали, но кое-что они успели испортить. И раз уж мы как бы свои, то я возьму с тебя лишь компенсацию. Без морального ущерба. Понимаю, так получилось — не разобрался. Просто возместишь ущерб, и мы забываем друг про друга. Навсегда.
Лицо у Шрама стало красным буквально за доли секунды.
— Что⁈ — завопил он. — Да ты как со мной разговариваешь, щенок?
— Пока ещё вежливо, — ответил я.
— Как ты вообще смеешь мне что-то предъявлять?
— Ну я примерно такой реакции и ожидал, но я должен был предложить этот вариант, прежде чем перейти к плану Б, который тебе не понравится ещё больше.
— Что⁈ — Шрам распалился уже по полной. — Да я твой рынок сотру! Я его себе заберу!
— Нет, не заберёшь, — сказал я совершенно спокойным тоном. — А вот я, пожалуй, могу забрать что-нибудь у тебя в качестве моральной компенсации, если ты меня окончательно разозлишь. Пожалуй, «Метелицу» заберу и казино в Челябинске. Хочу попробовать себя в игорном бизнесе.
— Да как ты… Да я… — Шрам шипел и не мог подобрать слов. — Да я тебя, щенок, сейчас прямо здесь размотаю!
— Ты с размоткой-то не кипятись, Паш, — вступил в разговор Пётр Петрович. — Его спецура из личной охраны Сибирского князя не размотала, ты же сам это видел, был же на поединке.
— Он не жилец! — не успокаивался Шрам. — Никто не может так со мной разговаривать. Кусок дерьма!
— У-у-у… — протянул я. — Боюсь, ты клубом и казино не отделаешься.
— Молот, не нагнетай! — прикрикнул на меня Пётр Петрович и обратился к Шраму: — Вот смотри, Паша, ты его сейчас пытаешься запугать, но ты же видишь, что он тебя вообще не боится. А знаешь почему? На вот, посмотри!
Хозяин арены протянул Шраму лист с информацией. Тот взял его и принялся читать. В процессе чтения удивлялся похлеще Петра Петровича.
— Видишь, Паша, — произнёс Петя Сибирский. — Ты всего лишь три часа назад на него наехал, а он уже всю твою подноготную знает. И в том числе про какое-то казино в Челябинске, про которое даже я не знал. Как думаешь, откуда у него такая информация? И заметь, как красиво всё распечатали. Ты бы хоть поинтересовался, кто пацана крышует.
— Да мне плевать кто! — заявил Шрам.
— А зря. И, кстати, ты ни разу не поинтересовался, что там с пацанами, которых ты на рынок отправил.
— А что с ними?
— Позвони Бульдозеру — узнаешь, — сказал я.
Шрам бросил на меня ненавидящий взгляд, достал телефон и набрал номер. Когда на другом конце ответили, он сказал:
— Лёха, что там с Восточным рынком?
После этого Шрам лишь слушал, и с каждой секундой его лицо вытягивалось в удивлении. В итоге он грязно выругался, сбросил звонок и обратился к Петру Петровичу:
— Петя, ты за кого мазы кидаешь? Он же беспредельщик! Он подвесил Магнуса с пацанами на крюках для свиных туш на скотобойне и пытал их!
— Не на скотобойне, а в разделочном цехе, — поправил я. — И скажи спасибо, что я их там развесил живыми.
— Если хоть один из них зажмурится… — начал было Шрам, но я не дал ему закончить фразу.
— Никто не зажмурится! — уверенно произнёс я. — В полиции неплохие врачи.
— Что ты несёшь?
— Если мы сейчас с тобой не договоримся, то я сдам твоих пацанов в полицию. И отпрыгнул они на пятёрочку каждый как минимум. А Магнус, как маг, вообще на пятнашку может влететь. И Бульдозер на чирок — как организатор. Там у них полный комплект: налёт, разбой, применение магии против неодарённых, нанесение увечий работникам рынка и посетителям, в общем, куча всего. И единственный вариант у них будет срок скостить — это на тебя всё скинуть, типа ты заставил, воспользовавшись положением. Так что думай.
Шрам, выслушав мои слова, неприятно рассмеялся и произнёс:
— Мусорами решил прикрыться? Не по понятиям это.
— А чего это вдруг ты меня понятиями грузишь? — сказал я. — С какого перепуга я должен по ним жить? Я не вор, не блатной, я честный коммерсант — плачу налоги, и моя полиция меня бережёт. И прокуратора ей помогает. А заодно борется с теми, кто работает не по закону, а по понятиям. Вот ты все налоги платишь? Хочешь прокурорскую проверку всех своих заведений? Я могу организовать.
Это, конечно, уже был перебор, но куда было деваться? Блефовать так блефовать. Шрам хотел что-то на это ответить, но пока подбирал слова, в разговор влез Пётр Петрович:
— Кончайте уже базар, у меня через десять минут бой начинается. Сколько там у тебя ущерба?
Последняя фраза была адресована мне. Я молча достал расчёты Литвинова и положил их на стол перед хозяином арены.
— Да здесь копейки! — воскликнул Пётр Петрович.
— Мы успели их сломать до того, как они развернулись, — пояснил я. — Поэтому ущерб небольшой.
— Но ты принципиально хочешь, чтобы тебе его возместили, — глядя на меня, сказал Петя Сибирский, а затем обратился к Шраму: — А ты принципиально не будешь этого делать.
Мы с бандитом Шрамченко на это ничего не ответили. Пётр Петрович вздохнул и продолжил:
— В общем, так! Я закрою эти расходы. Это будет мой вклад в дело вашего примирения. Мы с тобой, Шрам, много дерьма на двоих сожрали в своё время, ты мне дорог. Молота я знаю не так давно, но нравится он мне своей отмороженностью. Не хочу я, чтобы вы воевали. Поэтому вопрос с компенсацией решён. А дальше у нас есть два варианта. Первый: Молот отпускает братву и никаких мусоров. И вообще никаких претензий. А ты, Паша, оставляешь его в покое. Не пустит он к себе твоих пацанов, это ясно. Если этот вариант вас устраивает, то так и порешаем. Дадите слово друг другу. При мне. Кто нарушит, тот будет в косяке в том числе и передо мной. Ну а второй вариант: война.
— Что-то тухлый расклад какой-то, Петь, — возмутился Шрам. — Я должен включить заднюю, а пацан остаётся в выигрыше.
— Так пацан твою братву на крюках развесил, он свой рынок отстоял, — возразил Пётр Петрович. — И я не настаиваю. Я лишь говорю, что готов закрепить ваш мир, а воюйте уже сами. Главное — у меня здесь не сцепитесь.
— Меня всё устраивает, — сказал я. — Если он даст слово оставить меня и мой рынок в покое, я прямо сейчас позвоню и велю всех отпустить.
Шрам посмотрел на меня, да так, будто хотел испепелить взглядом, затем на Петра Петровича, вздохнул и сказал:
— Хрен с вами, добазарились.
— Реально добазарились, Паша? — уточнил Пётр Петрович. — Закрыли тему раз и навсегда? Если ты сейчас ему дашь слово, я буду выступать гарантом этого слова. Нарушишь — меня подставишь.
— Говорю же, добазарились, не буду я трогать ни пацана твоего, ни рынок его. Но если он сам когда-нибудь мне дорогу перейдёт, пусть даже по незнанке, то ему конец.
— Меня устраивает такой расклад, — сказал я.
— Ещё бы он тебя не устраивал, — процедил сквозь зубы Шрам и, не попрощавшись, покинул кабинет.
Я тут же достал телефон, быстро набрал номер Влада, а когда друг ответил на звонок, сказал ему:
— Отпускай всех наших незваных гостей, мы порешали. Но охрана пусть остаётся усиленной.
После этого я убрал телефон и обратился уже к Петру Петровичу:
— Благодарю за помощь!
На это бандит ничего не ответил, он лишь покачал головой и спросил:
— Ты реально Магнуса на крюк подвесил?
— Пришлось, Пётр Петрович, — ответил я. — Он не хотел делиться информацией. А на крюке стал очень общительным.
— Молот, ты… ты… — Петя Сибирский не нашёл подходящих слов и просто махнул рукой, чтобы я уходил.
— Ещё раз спасибо за помощь! — сказал и я вышел из кабинета кабинет.
— Ну вот откуда ты такой взялся на мою голову? — донеслось мне вслед.
Я быстро покинул здание, у входа запрыгнул в такси, из которого только что вышла приехавшая смотреть бои пара, и назвал водителю свой домашний адрес. Почти всю дорогу думал о сложившейся ситуации.
Надо признать, я довольно легко отделался, Пётр Петрович действительно мне очень помог. Вряд ли без него мой разговор со Шрамом прошёл бы в таком русле. Скорее всего, переругались бы и начали воевать.
Понятно, что Шрам мне этого не простит и при возможности обязательно отомстит. Значит, надо теперь не давать ему такой возможности. Но рынок он оставит в покое — в этом можно было не сомневаться, не нужны ему проблемы с Петей Сибирским. А это уже хорошо, это значит, что одной заботой меньше.
Лишь когда мы подъехали ко двору, до меня дошло, что я на автомате назвал таксисту свой домашний адрес, а не адрес арендуемого дома. Но возможно, так даже лучше — мне ужасно захотелось переночевать дома, в своей кровати. Захотелось лечь под одеяло, закрыть глаза и представить, что я сейчас усну, а утром меня разбудит мелкая своей очередной попыткой утроить мне армейский подъём.
И окажется, что не было ни гибели императора, ни воспоминания о прошлой жизни, ни академии, ни подпольных боёв, ни ИСБ, ни истории с заводом, вообще ничего этого. И мне просто надо будет поехать в свой лицей и отсидеть там пары, а потом прийти во двор и болтать о разной ерунде с Владом и Саней.