Только вот я тоже умел ускоряться. Но пока решил этого не показывать, а просто отошёл в угол, не давая противнику возможности зайти мне за спину. Там в углу я наложил на себя максимальную защиту от физического урона, из тех, что были мне доступны — покрыл всё своё тело так называемой бронёй, превратившись в антропоморфного броненосца. Упор сделал на крепость брони, а не на её размер, поэтому сильно крупнее я не стал и правила не нарушил.
Японец, как мне показалось, вообще не стал никак модифицировать своё тело. Может, боялся, что это отразится на его скорости, или и без этого обладал крепкой защитой. Так или иначе, бой обещал превратиться в сражение медлительного броненосца с быстрым человеком. Я перекинул почти всю свою магию в руки, ещё немного увеличив кулаки и превратив их фактически в два здоровых камня.
И я пошёл на противника. И тут же потерял его из виду, но почувствовал очередной удар в спину — на этот раз между лопаток. Удар был сильнее предыдущего, поэтому несмотря на броню, меня отбросило в сторону. Никакого ущерба моему телу это не могло принести — защитная броня работала, но вот сбить меня с ног Гендо вполне мог. А с лежащим расправиться было бы проще.
Понимая, что это ещё сильнее уменьшит мою скорость, я наложил на себя особое заклятие — притяжение Земли. Оно почти приклеивало меня к полу арены. Теперь сбить меня с ног становилось намного труднее, правда, мне ходить — тоже. Но ничего, для начала надо было продержаться первый раунд, а потом уже в перерыве думать о тактике на бой. Пока что было лишь знакомство с противником.
Раунд я продержался. Похоже, японец не особо стремился быстро победить, поэтому он играл на публику, кружась вокруг меня в каком-то ритуальном танце и награждая меня пинками. Несколько раз попал по голове — не больно, но всё же обидно. И как я ни пытался поймать его ногу, ничего не выходило.
В перерыве Мирон, который, будучи неодарённым, исполнял роль моего секунданта, дал мне попить, протянул полотенце, чтобы я вытер пот, и сказал:
— До шестого раунда ничего не бойся.
— С чего это вдруг? — удивился я.
— Слишком большой коэффициент дают на победу Гендо в первых пяти раундах.
Почему Мирон решил со мной поделиться этой информацией, я не понял — видимо, я выглядел очень уж растерянно во время поединка. А, может, со стороны вообще казалось, что я испугался, раз вообще не атакую, и Петя Сибирский решил через помощника немного поднять мой боевой дух. Но если всё так, то на этом можно было построить тактику.
Второй раунд прошёл, как и первый — я неповоротливо крутился по сцене, а японец лупил меня ногами со всех сторон. Было крайне неприятно, хотелось начать драться, но я выбрал иную тактику и должен был её придерживаться. А тактика была простой — к пятому раунду вызвать у противника ощущение его полного превосходства надо мной и подловить на какой-нибудь ошибке.
В целом план неплохой. Одно лишь смущало: как подловить? Японец двигался настолько быстро, что я его порой даже не замечал. Как в этой ситуации ловить — было непонятно.
К середине третьего раунда с трибун раздался первый свист — кто-то из уважаемых аристократов на трибунах не выдержал и выразил таким образом своё отношение к довольно-таки скучному зрелищу. Но мне было на это плевать — это японец заботился о красоте боя, мне надо было просто выйти в финал, чтобы отработать полученные деньги.
После пятого или шестого свиста с трибун Гендо решил сменить тактику. Я узнал об этом, когда вместо очередного тупого удара в спину, почувствовал острую боль, словно меня кто-то полоснул ножом между лопаток. Обернувшись, увидел улыбающееся лицо японца и его изменившиеся ладони — теперь они были похожи на два лезвия. Размера они почти не изменили, но были металлическими и обоюдоострыми. Гендо поднял ладони вверх, демонстрируя их зрителям и давая им понять, что сейчас начнётся «веселье». После чего бросился на меня — всё так же, словно танцуя.
И я тут же почувствовал себя барашком на вертеле, к которого повар срезает кусочки мяса. Броня и защита работали, куски от меня, конечно же, не отлетали, но всё моё тело стремительно покрывалось порезами. И мне это категорически не нравилось. К перерыву я выглядел так, словно прорвался сквозь строй разъярённых самураев, вооружённых катанами.
Хорошо, что я обладал некоторым лекарскими навыками и смог сам блокировать свои нервные окончания, реагирующие на боль. До быстро подморозил особо глубокие раны. После чего вытер предоставленными Мироном полотенцами кровь, выпил воды и отправился на четвёртый раунд.
Если Петя Сибирский прав, и Гендо получил задание уложить меня на пол арены не раньше шестого раунда, то меня ждали ещё как минимум шесть минут попыток шинкования. И мне не улыбалось это всё терпеть. Надо было что-то делать? Но что? Этот гадёныш двигался очень уж быстро. Вроде бы мелочь, вроде бы на небольшой арене в любом случае оставалась возможность его как-то зажать и поймать, но нет. Я предпринял несколько попыток, и все они обернулись неудачей. А я получил с десяток новых порезов — довольно крупных и болезненных. И обезболить или заморозить их во время боя не получалось.
Надо было кардинально менять тактику. Но на какую? Убрать все защиты и тоже ускориться? В принципе можно было попробовать — мы с Артёмом Ивановичем тренировали бои в режиме максимального ускорения. Но делать это надо было после перерыва — заморозив все новые раны. Неизвестно, насколько они были глубоки, и броня их сдерживала. Был риск с потерей брони дать ранам раскрыться и потерять много крови.
Поэтому мне пришлось дотянуть и дотерпеть до конца раунда. Нельзя сказать, что это было прям избиение: многие удары мне удалось отбить, действуя на опережение, несколько раз я смог сам нанести удары, один раз так припечатал японцу в ухо, что он пролетел через половину ринга. Но в целом по очкам он, конечно же, вёл.
В перерыве я понял, что сил у меня осталось не так уж и много. Вспомнил, что меня предупреждали о том, что Гендо любит сначала вымотать противника, а затем нанести ему решающий удар. Похоже, пока всё шло по плану японца. И мне это вот совсем не нравилось.
На пятый раунд я вышел вообще без какой-либо дополнительной защиты, лишь укрепление тела усилил до максимума. И наложил на себя самое сильное заклятие ускорения из всех, что знал. И вкачал почти всю свою магию в руки, сделав при этом правый кулак каменным, чтобы наносить им удары, а левую руку просто немного увеличил и густо покрыл ладонь небольшими шипами, чтобы было легче удержать противника в случае захвата.
И мы продолжили поединок. Первую минуту мы обменивались ударами без преимущества какой-либо из сторон, а потом это, видимо, надоело японцу, и он пошёл ва-банк: принялся размахивать руками, как пропеллерами и направился прямо на меня. Причём с обычной скоростью. Видимо, решил пойти в психическую атаку. Неожиданно. И очень удачно. Для меня.
Едва сдержавшись, чтобы не увеличить размеры рук, я воспользовался тем, что сам по себе был крупнее противника и, следовательно, имел более длинные конечности — я максимально укрепил правую руку, наложив на неё алмазную броню от плеча до кончиков пальцев, и выставив вперёд кулак, пошёл на встречу Гендо.
Сначала сюрприз ожидал меня: японец вообще не заметил брони на моей руке и буквально несколькими ударами «сточил» с неё мышцы почти до локтя. Было немного обидно и дико больно. Но зато соперник расслабился, и удивляться пришлось уже ему — я смог раненой правой рукой увести в сторону руки-лезвия японца, а левой схватить его за горло, резко приблизившись к нему.
Едва вцепившись в горло противнику, я принялся высасывать из него магию. К тому времени я уже еле держался на ногах, и энергия японца была очень кстати. Гендо попытался вырваться, но шипы впились в его шею глубоко, а усиленная магией рука держала крепко.
Противник, как мне показалось, от неожиданности даже забыл о своих руках-лезвиях. Он просто пытался вырваться, теряя время, магию и силы. Чуть позже он опомнился и принялся кромсать мою левую руку, нанося по ней быстрые удары. Однако я бросил к этому моменту вообще весь свой магический ресурс на укрепление левой руки. И на её усиление. Поэтому я не просто держал японца за шею, обеспечивая мощный канал перекачки его магии, но и душил его. Неплохо так душил.
А ещё я усилил насколько смог раненую правую руку и принялся лупить ею по голове японца. Тому волей-неволей пришлось отбивать эти удары, иначе я просто проломил бы ему череп. Следовательно, ему уже было не до того, чтобы пытаться меня порезать.
Когда в противнике почти не осталось магии, прозвучал гонг. Не успел я его дожать. Теперь многое зависело от того, как быстро Гендо умеет восстанавливаться. То, что у нас не было возможности получить помощь лекаря, играло на руку.
— Молодец, Молот! — радостно произнёс Мирон, протягивая мне одновременно полотенце и бутылку с водой. — Узнаю тебя.
Отвечать я на это никак не стал — просто не было сил. Плюхнулся на стул, выпил всю воду из бутылки, принял от Мирона вторую, её вылил себе на голову и лицо, после чего вытерся полотенцем. Не успел толком отдышаться, как прозвучал гонг к началу шестого раунда.
Доводить дело до седьмого не хотелось, поэтому я решил с первых же минут взять инициативу в свои руки. Противник немного восстановился, но это был совершенно не тот боец, что вышел против меня в первом раунде — магии в нём осталось не больше четверти от той, что была в начале. И это не могло не радовать.
А ещё у японца изменился взгляд — в нём больше не было той уверенности в победе, что присутствовала с начала поединка. Теперь в нём читались удивление и некоторая растерянность. Это ещё был не испуг — такого сильного бойца не так-то просто напугать, но растерянность тоже была кстати. От неё до испуга уже рукой подать. Усиленной твёрдой рукой с шипами в ладони.
Сразу же после сигнала я бросился на противника, а он принялся от меня убегать. Не уклоняться, а именно убегать. Видимо, понял, что его прежняя тактика уже не сработает, а новой он пока ещё не придумал. Гендо, скорее всего, не мог видеть, как сильно понизился уровень его магии, но явно это ощущал. А может, он просто не мог теперь так быстро нарезать вокруг меня круги, нанося режущие удары.