— Мир вашему очагу, — произнес я охрипшим из-за долгого молчания голосом. — Ищу кров и знаний у народа Шантар. — Я — Керо. А’Шир во время нашей встречи, приглашал меня погостить.
— Я помню тебя, — вдруг сказал один из мужчин, в котором я с удивлением узнал А’Шура, младшего брата А’Шира, — мой брат уже полгода как отправился к праотцам…
Я стиснул зубы. Жаль, хороший был мужик…
— Демоны? — уточнил я.
— Да, одно из крупных нападений на поселение. Он пал как истинный горец. — сухо ответил А’Шир. — ступай дальше, в ту сторону, — он махнул рукой, — старейшины решат, что с тобой делать.
— Я пойду с ним, — веско бросил один из охотников, оглядывая рванье, все еще красовавшееся на мне. — Его надо бы приодеть во что-то… Более подобающее.
Охотник, вызвавшийся меня проводить, оказывается, был хорошо знаком с близнецами и слышал от них про меня. Когда мы добрались до его жилища, А’Рисот выдал мне штаны и меховую безрукавку — явно из своих запасов. Они были мне чуть маловаты, но движений не стесняли и смотрелись вполне сносно. С утра я отправился к старейшинам, попутно разглядывая поселение, которое накануне было абсолютно скрыто от посторонних глаз непроглядной ночной темнотой…
Поселение шантарцев казалось продолжением горы. Каменные дома, встроенные в утёсы, пещеры с резными деревянными дверями, террасы, где сушилось мясо и пёстрые травы. Всё было пропитано суровой целесообразностью.
В главной пещере, больше похожей на храм, сидели трое старейшин. Кер’Шор — древний, с бородой до пояса и орлиным носом — слушал мой рассказ молча. Я рассказал о встрече с отрядом А’Шира, и о том, что культивировал в озере, и понятия не имею сколько прошло времени.
— Вот значит, кого благодарить за торговлю с Королевством Лунного Света, — медленно произнес Кер’Шор. — Три года прошло с того момента. — Полгода назад что-то случилось, и мировая ци вздрогнула, насыщаясь. А затем повалили демоны… Их стало больше, хоть они и слабее. Истребили все зверье на имперских землях, и охота теперь ведется только в горах…
Я замер, пытаясь осознать услышанное. Твою мать, три года… Я конечно понимал, что волосы и тело так быстро не изменятся, но три года это очень много…
— А’Шир показывал твое изделие. Он освоил его и убивал сильных демонов, но возгордился, глупое дитя… — покачал головой Кер’Шор. — Такое оружие, в наших условиях, которые становятся все хуже с каждым днем, может спасти множество жизней. Если бы не люди Лунного Света, что приносят зерно в пространственных артефактах, уже был бы голод. У других селений дела не лучше.
— Я сделаю для вас и оружие, и больше пространственных артефактов, — уважительно склонил я голову перед мудрецом.
Так и началось мое… Обучение? Работа?
Жизнь в поселении Шантар была суровой и строго подчинялась ритму выживания. Каждый занимался своим делом, и выкладывался, как мог. Я не стал исключением — клепал артефакты, и уже тут я почувствовал превосходство качества моей новой энергии и преимущества двух ядер — я создавал в день по десятку сложных пространственных артефактов на двадцать рун и артефактных клинков. Сначала я давал им те мечи, что хранились у меня в браслете — кстати, перекладывать из старого браслета в новый все свои богатства оказалось тем еще геморроем. В один из дней, я нанес три руны «острый» и одну руну «камень» на свой «рассекающий ветер», и удивлению Кер’Шора не было предела.
После этого я начал улучшать клинки охотников — по одному на человека. Их было не легко освоить, и требовалось много практики, чтобы руны на таком клинке помогали, а не мешали. Каждый горец умел интуитивно направлять ци через «руку силы» — я даже позавидовал немного. Монстры, блин.
После первых моих успехов с «рассекающими ветер», меня отправляли на весь день работать в кузницу, где под присмотром хмурого мастера А’Горана я постигал секреты обработки местного, пропитанного ци железа и кости древних горных зверей, что были в основе рукояти. А все мои вечера принадлежали общению со старейшинами и обучению…
Горцы учили не технике, а философии. Философии Горы. Они говорили о Ци не как о безликой силе, а как о живом, диком духе, струящемся по ущельям, как ветер. Учили слушать ее свист в расщелинах, ощущать ее холод на коже, чувствовать ее напор, против которого нельзя идти лоб в лоб — только огибать, использовать, пить, как чистую воду из горного источника. «Сила Горы — в ее неподвижности и в ее движении», — наставлял Кер’Шор. — «В укорененности и в стремительности потока. Ищи баланс между ними, и это раздвинет твои горизонты».
И я искал этот баланс. И творил артефакты из всего, до чего мог дотянуться.
Пять рун «острый», нанесенные на обычный топор делали его практически вечным — он не требовал заточки, даже если рубить им деревья без остановки. Целительные артефакты, руны «барьер» на щитах, которые, оказывается, были у горцев, несмотря на их стиль боя. Я делал зачастую простые, но надежные вещи, и за них меня стали уважать, чуть ли не больше, чем за оружие. «Чужак, но руки золотые», — одобрительно ворчал А’Горан, кузнец, осматривая очередную мою работу.
Но постепенно слово «чужак» звучало в мой адрес все реже, а мое имя стали произносить раздельно, наполняя его смыслом, присущим языку этого народа. И, несмотря на то, что приставка Кер- зачастую произносилась иронично, но эта ирония была не злой, а скорее, дружески-снисходительной. Так, к примеру, старший брат мог бы подшучивать над делающим успехи младшим. Мне даже вручили восемь клинков «рассекающий ветер» за заслуги, окончательно признавая меня своим.
Однажды, спустя несколько месяцев, я стоял на краю узкого ущелья, куда меня привел А’Рисот. Ветер свистел, как клинки, рассекая воздух, и я понял, почему их так называют. Я медитировал, пытаясь ощутить тот самый «толчок» ци, о котором говорили старейшины — момент перехода от полной внутренней укорененности к стремительному движению. Я представлял себя скалой, частью горы, чувствовал холод камня под босыми ногами (горцы вообще ходили без обуви), свою тяжесть, связь с горой и ветром.
И вдруг — «сердце дракона» дрогнуло. Не физически, а энергетически — словно пытаясь мне что-то донести. Ядро резко сжалось, а затем вытолкнуло волну ци вниз, в ноги, с такой силой и скоростью, что я инстинктивно оттолкнулся от земли — не мышцами, а чистой энергией.
Камень под моими ногами треснул. А сам я… поплыл вверх.
Всего на пару дюймов. На мгновение. Ци внутри меня вдруг захлебнулась, связь с Горой оборвалась, и я грузно шлепнулся на камни, выругавшись от неожиданности.
Но ощущение! Это был толчок ци… Мощный, резкий, и в нем самом по себе не было бы ничего удивительного, если бы не это ощущение… Чистая воля и сила, вырвавшаяся из «сердца дракона».
Грохот камней, сдвинутых моим неуклюжим «толчком», разнесся по ущелью. Я поднялся, отряхиваясь, и внутри бушевал восторг. Это было откровение, это был фундамент чего-то нового, принципиально иного, чем «Шаг Морозного Лотоса» или любая другая техника передвижения, что я знал.
А’Рисот, наблюдавший за моей медитацией с соседнего уступа, лишь хмыкнул, его смуглое лицо расплылось в улыбке под густой бородой:
— Вижу, Гора нашептала тебе что-то интересное, Кер’О. Но лучше тебе заниматься под присмотром старейшины. Игнорируя основу, учиться левитировать… Так и сорваться можно.
Я пропустил его слова мимо ушей. Я не мог ждать — слишком ярко во мне горело озарение. Я снова сосредоточился, погружаясь в ощущение «Сердца Дракона». На этот раз я попытался направить ци, создать не толчок, а… устойчивый, контролируемый поток силы, поддерживающий меня снизу.
Ци дрогнула, рванулась — и снова сбросила меня на камни. Но в этот раз я продержался в воздухе чуть дольше, может, полсекунды. И ощутил нечто новое — легкое, почти невесомое сопротивление воздуха подо мной. Как будто я оттолкнулся от чего-то невидимого.
— Ты слишком много думаешь головой, а не телом, — прокомментировал А’Рисот, подходя ближе. — Сила Горы — в интуиции. В чувстве ветра под крыльями орла. И, хоть я сам этого не умею, вижу, что ты слишком занят тем, чтобы не свалиться вниз.
Он был прав. Мой разум, привыкший за последнее время к артефактам и точным расчетам, мешал инстинкту. Я закрыл глаза, отбросив мысли. Вспомнил ощущение падения в Озере Спящего Дракона, ту плотную, невероятную силу, что вытолкнула меня на поверхность. Вспомнил… крылья. Те самые, багрово-черные крылья из чистой демонической энергии, что разворачивались за моей спиной под взглядом Наследника Демонов.
Баланс, — пронеслось в голове. Философия горцев. Баланс между неподвижностью Горы и движением Потока. Но для меня… Между светом Дракона и тьмой Клыка.
Я вдохнул горный воздух, обжигающе резанувший холодом. Сконцентрировался не на «Сердце Дракона» отдельно, а на всей своей сути. На двух ядрах, вращающихся в хрупком равновесии. И отпустил контроль.
«Сердце Дракона» отозвалось теплым, мощным пульсом. Из «демонической сферы» вырвался ответный импульс — хоть и иной, как ветер отличается от скалы, но дающий силу. Энергия хлынула вниз широкой, стабильной волной. Мои ступни оторвались от земли. На сантиметр. Потом на десять. Воздух гудел подо мной, уплотняясь от силы ци.
А затем, почти самопроизвольно, из пространства за моей спиной вырвались тени. Не те огромные, пугающие крылья времен Клыка, а два компактных, стремительных вихря багрово-черной энергии. Они не были материальными, скорее, сгустками силы, но их очертания напоминали крылья летучей мыши — перепончатые, с острыми суставами. Они завибрировали в такт потоку ци снизу.
Я… парил. Не прыгал, не падал, а именно парил в метре над каменистым дном ущелья. Ощущение было невероятным. Свобода. Полет. Контроль, суть которого была не в расчетах, а в ощущении.Сначала я было попытался сделать крыльями взмах, слишком устойчивым в моем сознании был образ работы крыльев, но каким-то глубинным чутьем уловил, что суть моих крыльев иная — они вибрировали, создавая дополнительную подъемную силу и стабилизируя положение, работая в унисон с поддерживающим потоком чистого ци Дракона снизу.