— Да… — ее «голос» был полон недоумения. — Но как я могу это сделать?
— А чем мы по-твоему занимаемся, Мико? — хмыкнул я, — в моем ядре уже треть цвета алая, силы Феникса. А у тебя треть белая. Тебе доступна Воля, но ее нужно тренировать. Главное начать. Пробуй…
Ну, суровый я учитель, да. И что? Времена такие…
Глава 92
Месяцы шли один за другим в приятной работе. Каждый день был похож на предыдущий, но от этого не становился рутинным. Рядом верные, любимые люди и много работы, требующей постоянно включенности. Что может быть лучше?
Гул стройки, лязг инструментов, крики мастеров — фон, к которому мое ухо настолько привыкло, что уже и не замечало — как, например, шум собственной крови. Фундамент гигантской Школы-Крепости, дугой охватывающей плодородный участок, уже вырисовывался из земли — пять мощных энергетических ядер, вмурованных в ключевые точки, ждали своего часа. И каждый день Мико и я проводили у нагромождения заготовок, превращая холодный металл в сосуды для силы.
Рыжая превзошла все мои ожидания. От неуверенных попыток начертить «свет» она доросла до создания полноценных артефактов. Пусть пока простых — бытовых брусков, пригодных для использования в полях и складах, артефактов барьера и слабого оружия. Но делала она их с изяществом, которого мне часто не хватало. Ее огонь Феникса оказался идеальным инструментом для тончайшей работы с ци в материале — не впрессовывал, а проникал, точечно расплавляя структуру, сплетаясь с металлом, становясь одним целым. Если сравнивать мои первоначальные артефакты, особенно созданные еще без вложения Воли, и её, то поделки Мико были куда совершеннее моих.
Она уже почти не нуждалась в Кроте для связок из шести-семи рун. Когда она решала замахнуться на что-то более сложное или масштабное, то звала зверюшку на помощь. И казалось, что с каждым новым сделанным артефактом он все активнее прогрессировал в своем развитии. Эмоции, что он передавал звуками, становились все понятнее, а после того, как Мико сделала для себя первый пространственный карман — Крот и вовсе заговорил, странно коверкая звуки. Тогда я убедился, что памятное «упáтат», услышанное мною от него возле гробницы, не было плодом моего воображения. Но теперь к этому еще добавилось «ти» — в значении «смотри», и «ламáтат» — «сломал», и куча других фразочек, что понимала только Мико. Крот, казалось, обладал разумом двух-трехлетнего ребенка, и это знатно меня вгоняло в ступор.
Однако Мико рассказала, что в далеком прошлом у магмовых кротов была своя культура и даже примитивная письменность, но поскольку эти светлячки могли развиваться только в энергетическом симбиозе с адептами, то со временем, низведя их до уровня сначала домашних животных, а затем и вовсе диких тварей, человечество лишило этот вид возможности интеллектуального развития.
Воля… С ней тоже был ощутимый прогресс. Мико трудилась упорно, и результат не заставил себя ждать. Я чувствовал, как она копирует мои импульсы во время парной культивации, как пытается обуздать внешнюю энергию, или вплести в артефакт свойство. Получалось пока криво, с перерасходом сил, но огонек упорства в ее золотых глазах горел так же ярко, как и в начале обучения. И что-то все-таки получалось — а значит, остальное — вопрос времени. Наши ядра менялись все сильнее, при этом укрепляясь, становясь мощнее и пропитаннее изначальной силой.
Помимо прочего, я много изучал как архивы школы Белого Тигра, так и знания Феникса. Особенностью стадии укрепления ядра(4.3) было то, что адепт сам решал, когда его ядро достигло оптимальной силы, и в этот момент адепт прекращал всякого рода культивацию и начинал искать подходящее место и ресурсы для разрушения ядра и перехода на пятую стадию. Часто этот процесс занимал годы и десятилетия, ведь если к чему-то не будешь готов, то велик риск разрушить старое физическое тело, но так и не создать новое. Учитывая, что на пике стадии ядра можно было жить четыре-пять сотен лет, многие решали остановиться, ведь риск слишком велик — если ядро не набрало достаточно силы, то и на пятой стадии ты будешь слаб и загубишь культивацию. Если же ядро стало слишком крепким, то велик шанс провалить его разрушение, выпустить его из-под контроля и опять-таки потерять жизнь.
И вот тут был нюанс — предел крепости ядра у каждого человека свой, и разрушить можно что угодно, были бы нужные инструменты. Наши с Мико ядра уже сейчас были уже куда крепче и мощнее, чем у многих адептов, переходивших на пятую стадию. Однако и она, и я понимали, что наши возможности куда шире, а фундамент крепче. Поэтому останавливаться было рано…
В том числе и поэтому наши совместные культивационные вечера были долгожданной наградой за непростой труд. Два человека, уверенные в том, что хорошо потрудились и все делаем правильно, — мы сливались не только энергией, но и мыслями, образами, ощущениями. Я делился видениями гробницы, и мы вместе, как мастер и помощник с отличающимся взглядом, придумывали, как воплотить мой промелькнувший безумный план в реальность. Иногда она показывала обрывки знаний Феникса о древних катаклизмах и о том, как ведет себя выпущенная сверхогромная масса энергии.
И в целом мы понимали, что мой план — это на самом деле не план вовсе, а отчаянная авантюра. Найти место, где энергетический напор сильнее всего, где щит «пробки» тоньше, и попытаться не пробить его, а… приоткрыть. Создать микроскопический, контролируемый канал для стравливания избытка, и надеяться, что высасывающий поток будет настолько большим, что гробница не станет взрываться. Это откровенно пахло безумием, но никакой альтернативы мы не нашли.
Когда мы полноценно принялись за изготовление артефактов вдвоем, заготовки стали стремительно кончаться. Обозы Трора и кузни севера едва успевали подвозить новые. Школа росла на глазах, обрастая каменной плотью и железной начинкой из сотен разнообразных артефактов под любые случаи и нужды. Воля творит чудеса…
На пятый месяц после начала строительства Школы-Крепости, когда фундамент уже был заложен и активирован в едином порыве огромной толпы адептов, когда будущее казалось безоблачным и счастливым, пришли тревожные вести. Пространственные аномалии вокруг гробницы стали возникать все чаще день ото дня. Это могло означать только одно — время, отведенное на поиск решения, стремительно заканчивалось.
Принесший эти тревожные вести человек Хельды сообщил, что царица с ключом уже движется в сторону гробницы. Она не требовала моего присутствия, а лишь оповещала о том, что происходит. Ну да… Смысл требовать? Она прекрасно понимала, что я не могу такое игнорировать. Не сейчас, когда я столько времени к этому готовился. Несмотря на то, что не хотелось покидать стройку, друзей… Мико. Кроме того, было у меня ощущение, что без меня в гробнице ситуация начнет развиваться по очень негативному сценарию. Существует, конечно, вероятность, что такие опасения были продиктованы моим раздувшимся самомнением, но проверять эту теорию на практике желания не возникало.
Я нашел Мико в небольшом шатре в отдалении от лагеря, где было наше укромное место для культивации. Я рассказал ей о новостях и сообщил, что в ближайшее время улетаю. Один.
— Один⁈ — Мико вскинула голову, ее глаза вспыхнули. — Керо, нет! Я с тобой! Мы…
— Нет, Мико, — перебил я мягко. — Поход может затянуться или… закончиться быстро, но плохо. Школу нужно достроить. Настроить артефакты, интегрировать в ядра. Без тебя они не справятся. Ты нужна здесь, чтобы решать возникающие проблемы. Чтобы та надежда, которую мы посеяли в людях, доверившихся нам, не пошла прахом.
Я шагнул к ней, взял за руки. Через нашу связь хлынул поток понимания, страха, боли, но и… согласия. Она видела мою решимость, видела хрупкость плана, видела школу — наше общее детище, которое нельзя бросить.
Слезы брызнули из ее золотых глаз, она всхлипнула и сжала мои руки так, что кости затрещали.
— Ты… обещай вернуться, — прошептала она, голос сорвался. — Обещай!
— Я сделаю для этого все возможное, — честно ответил я. Обещать вернуться — глупость. Обещания надо выполнять, а за последние полгода если я в чем и стал уверен — так это в том, что все на грани.
— Все возможное… — повторила она мои слова, и столько горечи было в ее голосе… Она поняла, что я имел ввиду. Она сделала шаг вперед, прижалась лбом к моей груди. Через тонкую ткань рубахи я чувствовал жар ее кожи, слышал прерывистое дыхание.
— Ты знаешь, я больше не та девчонка, что плакала в северном дворце, боясь, что ты не вернешься из озера. Я стала сильнее. Я… я справлюсь со Школой, с артефактами, с учениками, с тем, что… — Голос ее сорвался, но она вдохнула и выпрямилась, отстраняясь ровно настолько, чтобы смотреть мне в глаза. — Что бы ты там ни говорил, я буду ждать. Каждый восход, каждый закат… Я буду ждать. И верить, что ты сделаешь не только возможное. Ты сделаешь невозможное. Как всегда делал.
Она вновь прижалась ко мне и тихо-тихо произнесла, глядя куда-то в сторону:
— Прогресс нашей парной культивации… он почти остановился. Мы выжали из этого пути почти максимум, пока… пока сдерживались. Пора. Пора дать друг другу всю силу, что мы можем. Чтобы ты был сильнее там. Чтобы я была сильнее здесь. Чтобы наши шансы — и твои, и мои — стали выше. Сегодня. Сейчас.
Я почувствовал волну жара, идущую от Мико, ее решимость, смешанную со стыдливой отвагой. Она была права. Оранжевые нити в моем ядре занимали почти половину. Золотое ядро Мико было пронизано белыми прожилками Дракона. Мы топтались на пороге. Дальнейший рост был невозможен без… финального шага — шага, который даст нам не прирост, а качественный скачок, выведет силы родословных на пик перед их вечным слиянием — пик, который может понадобиться нам обоим в ближайшие дни.
— Думаю, я могу немного задержаться…
Никаких слов больше не было нужно. Вся наша связь, месяцы томления, сдерживания, взаимного притяжения и страха — все это вырвалось наружу. Я притянул ее к себе, и наши губы встретились вовсе не с нежностью, а с яростным голодом, накопившимся за столь долгое ожидание. Ее пальцы впились в мои волосы, мои руки обхватили ее гибкий стан, прижимая к себе так, что дыхание перехватило.