Я отдёрнул руку как только смог более-менее ясно себя осознавать. Моя одежда обуглилась, кожа была покрыта сетью трещин, из которых сочилась кровь. Я постарался выпрямиться, но вместо этого шатнулся назад и рухнул на задницу, опираясь на трясущиеся руки. Тело горело изнутри, наполненное чуждой, бурлящей силой, которую Клык теперь переваривал с довольным урчанием.
«Ты пытался нарушить договор, Пожиратель,» — обратился я к этому паразиту — «Ты обещал не управлять моим телом.»
В глубине сознания раздался низкий, довольный смех, похожий на перекатывание камней.
«Упрямый сосуд. Я пытался спасти твою жалкую плоть от разрыва. Поток был сильнее, чем я ожидал. Без нового круга, а лучше двух, ты бы погиб», — всё-таки решил ответить он.
«Однако я жив. А ты пытался предать, и лжёшь, что делал это ради меня».
Опираясь на дрожащие руки, я с трудом оторвался от холодного камня крыши. Фиолетовые вихри вокруг стихли, песок оседал. Трещины на гробнице больше не сочились адским туманом. Работа была сделана. Практически, ценой моего разрыва на части.
«Спасти…» — ярость, бушевавшая внутри меня, требовала выхода — «Мне пришлось защищаться от тебя, а не от того, что снаружи. Знаешь, пожалуй, я отнесусь к договору так же, как и ты.»
Клык не спешил отвечать, поэтому я продолжил: «Твой сосуд шестой стадии… пожалуй, я его предварительно искалечу, лишив всего, что могло бы сделать его полезным даже для… Да для кого угодно. Ты получишь пустую, бессмысленную оболочку. А затем я раздавлю тебя. Сначала в сосуде, а потом найду твоё основное тело, и его тоже уничтожу.»
Смех Клыка оборвался. На мгновение в нашу связь ворвалась волна первобытной ярости, теперь уже от него. А потом пустота. Затем, когда он заговорил, его голос был снова полон насмешки.
«Ты в своём праве. Договор есть договор. Я получил, что хотел. И я доволен», — чувство сытости, почти блаженства, волной прокатилось из его ядра. — «Теперь открой проклятую дверь, пока можно».
Доволен?.. Сомневаюсь. Каких-то своих целей он достиг, но далеко не всех. Что-то я точно ему обломал…
Я медленно пошёл по крыше туда, где располагались лагерем адепты. Внизу, у врат гробницы, зашевелились фигуры. Хельда. Её северяне. Они видели световое шоу на крыше, видели, как стихли вихри.
Пока я приближался, Царица Севера стояла неподвижно, как ледяное изваяние. Её пронзительно-синие глаза, без какого-либо удивления скользнули по моему окровавленному телу, обугленной одежде, нетвёрдой походке.
Спрыгнув с крыши, я охнул от боли, но всё же устоял. Каждый шаг отдавался огненной болью в перегруженных каналах ци, а в груди два ядра — Драконье Сердце и чёрная пульсирующая сфера Клыка — давили друг на друга, словно два разъярённых зверя в тесной клетке. Голова гудела, и соображал я плохо.
— Жив, — констатировала Хельда. Она смерила меня своим ледяным взглядом. — Думаю, тебе стоит переодеться. Сам справишься или помощь нужна? — Не дожидаясь моего ответа, она демонстративно отвернулась и стала смотреть на верхушку гробницы.
Морщась от каждого движения, я переоделся (благо, в пространственном кармане у меня всегда хранится запасной комплект), попутно рассматривая отряд Хельды. Всего с ней было десять человек: тройка крепких бойцов четвёртой стадии, которые смотрели на меня с плохо скрываемым опасением, Вестра и рядом с ней две девушки, судя по всему, тоже разведчицы, которые также старательно смотрели куда-то в сторону пустыни, и четверо убеленных сединами мужей, разной степени древности, в ком угадывалась принадлежность, скорее, к науке, а не к боевым искусствам
— Можно открывать? — спросила Хельда спустя некоторое время.
Я кивнул, подтверждая. Хельда без лишних слов выхватила из ножен артефактный клинок — тот самый ключ, на создание которого ушло столько сил и нервов. Сорок четыре руны, выжженные на идеальном северном булате, замерцали тусклым светом, откликаясь на близость гробницы.
Она вонзила клинок в едва заметную щель между створками врат. Раздался глухой щелчок, будто сдвинулась гигантская задвижка. Затем — тишина. И вдруг каменные громады с глухим скрежетом, поднимая тучи древней пыли, начали расходиться вовнутрь. Перед нами открылся чёрный зев коридора, пахнущий сыростью, камнем и чем-то… металлическим.
— Вперед, — скомандовала Хельда, ее голос эхом отозвался в темноте. Она вошла первой, не колеблясь. Северяне — за ней, строем. Я потащился последним, опираясь на стену. Каждый шаг был пыткой.
Помощь пришла откуда не ждали — рядом со мной появилась Вестра. Она взяла меня под руку и помогла идти, не погружая при этом в тень, как делала раньше.
— Как себя чувствуешь, спрашивать не буду, — хмыкнула она, — рассказать тебе про наших стариков?
Я кивнул. Пока не было ничего интересного — стены вокруг тускло светились, а коридор сужался в точку где-то в непроглядной дали.
Самый старый из них, полностью седой мужчина, удивительно энергичной и быстрой походкой шел вслед за Хельдой и, казалось, хотел её обогнать — Хафнер. Вестра рассказала, что этому старику под две тысячи лет. При этом как адепт он застрял в начале стадии зерна и был слаб.
Неизвестно, сказка это или нет, но говорили, что Хафнер в детстве нашел лампу джинна и пожелал стать бессмертным. Тот выполнил условие, однако забрал взамен весь его потенциал как адепта.
Ныне старик, а тогда юноша, не стал унывать — он получил тело, неподвластное разрушительному действию болезней. А поскольку вкус настоящей, зрелой силы был ему незнаком, он, осознав тщетность попыток культивации, решил всецело отдаться изучению науки — алхимии, травничества, истории, и много чего еще… Разумеется, время и накопленный опыт оставили на его лице свой отпечаток, но он не утратил главного — тяги к знаниям и юношеского любопытства.
— Это правда? — охрипшим голосом произнес я. Удивился так сильно, что забыл про боль в горле, за что мгновенно и поплатился.
— Да черт его знает, — пожала плечами Вестра, — но никто и никогда не видел его молодым. Те трое рядом с ним — его ученики, которые пришли к нему юнцами, а выглядят они более дряхлыми, чем учитель. Такие дела.
Еще минут пять мы шли молча, а я думал про судьбу Хафнера. Судя по походке и энтузиазму в неразборчивых словах, его такая жизнь устраивала. Вскоре коридор как-то внезапно закончился, мы увидели двери, а перед ними, на пьедестале, замерла фигура — голем. Ростом с двух человек, собранный из полированных каменных плит, скрепленных бронзовыми шарнирами. В его груди пульсировал тусклый желтый кристалл. Глазниц не было — только гладкая каменная плоскость, обращенная к нам.
Как только мы пересекли невидимую черту, кристалл в груди голема вспыхнул ядовито-желтым светом. Каменные плиты с грохотом сдвинулись, существо развернулось, подняв руку-плиту. Из ладони ударила странно знакомая волна. Невидимая, но ощутимая. Волна… голода?
Я почувствовал, как ци в моих каналах дрогнула, потянулась навстречу этой волне. Существо начало высасывать ее из меня тонкой, но непрерывной струйкой. Рядом северяне ахнули — Хафнер даже пошатнулся, его лицо побледнело. Для слабых адептов этот высасывающий импульс был ощутим, неприятен, как внезапная дурнота.
Хельда отреагировала мгновенно, её рука мелькнула в молниеносном движении. Ледяной кинжал, сформированный из чистейшей ци льда, просвистел в воздухе и вонзился прямо в желтый кристалл. Раздался хруст, похожий на ломающееся стекло. Кристалл погас. Волна голода оборвалась. Голем замер, рука-плита все еще была поднята. Затем, беззвучно, каменные плиты рассыпались на пол, как карточный домик, развалившийся от легкого толчка. Пыль встала столбом.
Только сейчас я понял, что мое ощущение знакомого было из-за старого видения. Сам я с таким не сталкивался.
Этот голем был ловушкой для слабых, для таких, как Хафнер. Если бы Хельда так быстро его не уничтожила, боюсь, для старичка его долгий жизненный путь оборвался бы прямо там и тогда.
Когда пыль немного осела, стало видно, что дверь открылась. За ней сиял свет. Мы вошли.
Дыхание перехватило даже у Хельды. Зал Сокровищ.
— Ничего не трогать, — голос Хельды разрезал тишину, стоило нам осознать, куда мы попали. — Только осмотр. Если увидите что-то интересное, доложить и записать, уточняя детали — расположение, тип артефактов, поясняющие надписи. Любое прикосновение — только по моему прямому приказу.
А вокруг были сотни, тысячи свитков, аккуратно уложенных в нишах, покрывавших стены от пола до самого потолка. Посередине зала на каменных подиумах лежали кристаллы — прозрачные, чистые октаэдры размером с кулак, правильной формы. Увидев их, Хафнер заметно оживился, пояснив, что это — носители информации, куда более емкие, чем свитки. Было невооруженным глазом заметно, как у неугомонного старика чешутся руки поскорее добраться до этой информации.
Рядом — стеллажи с артефактами: мечи, щиты, браслеты, кубки, все испещренное рунами, еще странные механические устройства, и много всего другого. Воздух гудел от сконцентрированной мощи и древности.
Мы рассредоточились. Хельда подошла к ближайшему кристаллу-октаэдру, осторожно оглядывая его. Но, обойдя её, я понял — она смотрела не на кристалл, а сканировала сам подиум, пол вокруг него, стены за ним — видимо, искала скрытые механизмы, ловушки, печати.
Я пробегал глазами по помещению, стараясь примерно оценить масштаб. Насколько же тут много всего… И, самое главное, я вполне мог посоперничать со стариком Хафнером в плане понимания того, что тут есть что. Сейчас я пошел в сторону маленького сундука с руной «лист». Надеюсь, там есть что-нибудь от головной боли. Целительская руна, как-никак…
Сундучок оказался закрыт на руну «ключ», и открыть его проблем не составило. Крышка отъехала с легким шипением. Хельда, услышав звук, было начала что-то орать про идиотов, кто не слушает приказов, а потом увидела, что источником звука был я, и осеклась. Ну да…
Внутри оказалось много разных бутыльков,