Форд склонился над Алис так низко, что при желании она могла бы укусить его за ухо. Она почти ощущала вкус его крови, ей представилась его разорванная плоть, она почувствовала его ужас и боль. Собственные мысли потрясли ее. Значит, вот так и действует Зло, когда разрастается внутри? А как только оно достаточно вырастет, оно начинает выливаться наружу, и уже невозможно сдержать его. Что сейчас подумал бы о ней Зверь? Потом Алис сообразила, что теперь это вряд ли имеет какое-то значение. Она уже ничего не сможет сделать с Провалом. Наверное, и никогда не могла. Чудовище, которым она стала, – это и есть ее настоящая суть.
Алис сидела неподвижно, пока Форд привязал к стулу сначала ее плечи, потом талию, а после обмотал веревку вокруг каждой из лодыжек, привязав их к передним ножкам стула. Форд не женат, вспомнила Алис. Она чувствовала исходящий от него запах завтрака. Баранина с сыром. И вонь давно не стиранной рубахи. Закончив свое дело, он взглянул на нее. На глупом лице блестели маленькие крысиные глазки. Она вдыхала его страх. У него был запах тухлятины.
Или нет, совсем не тухлятины. Запах был сладкий, как мед. И теплый. Алис так долго мерзла. Она выпила страх Форда, и тепло наполнило ее грудь.
Так вот оно, пожирание душ, поняла вдруг Алис. Оно происходит прямо здесь. Тепло, напор крови и чувств, ощущение сытости. Зачем сдерживаться, если она может это сделать? Форд отшатнулся. Задыхаясь, он схватился за грудь и тыкал в Алис пальцем. Рот его шевелился, но ни одного слова не вылетало наружу.
Мистрис Харди закричала и метнулась в дальний угол кухни, за ней бросилась мистрис Дэниелс.
– Пожирательница душ! – выкрикнула мистрис Дэниелс. – Вот что она такое. Надо сжечь ее на костре и покончить с этим, прежде чем она убьет нас всех.
Алис почувствовала, как ее дернули за косу. Голова ее запрокинулась, и она смотрела теперь в перевернутое лицо мистрис Майлс.
– Мы знаем, что она пожирательница душ, дуры, – рявкнула та. – Нечего жаться по углам, лучше помогите нам.
– По-моему, у нас есть нужное приспособление, – произнесла мистрис Фаган, наклоняясь над Алис. – Это узда, вот и все.
Она сосредоточенно сжала губы. Перед лицом Алис появилась небольшая железная клетка в форме человеческой головы с дверцей сзади. Спереди на клетке крепился шипованный плоский мундштук длиной примерно три дюйма, направленный внутрь. Мистрис Майлс потянула Алис за косу с такой силой, что у девушки чуть не переломилась шея, а мистрис Фаган надела железную клетку пленнице на голову, задвинув мундштук ей в рот. Алис начала давиться, рвота подступила к горлу, и она изо всех сил отпрянула, но отодвигаться было некуда. При движении вверх мундштук еще сильнее впивался в рот, назад шея не гнулась. Если трясти головой из стороны в сторону, шипы царапали язык. Послышался звон, и Алис сообразила, что на клетке с каждой стороны развешаны колокольчики. Раздался щелчок: дверца клетки была заперта ключом у нее на затылке.
– Ну вот, – сказала мистрис Фаган. – Дело сделано. Теперь, друзья, нам нечего бояться. Мы укротили ведьму.
Мистрис Майлс отпустила косу девушки, и Алис подняла голову. От тяжести железа и постоянного бренчания колокольчиков ее качало из стороны в сторону.
– Это ведьмина узда, – объявила мистрис Фаган. – У нас давно не было повода использовать ее, но этой твари она отлично подошла. Сделано, как на заказ. Видите, как железный обруч проходит вокруг шеи. Вертикальные планки так плотно прилегают к голове, что ей никак не освободиться от мундштука. Сзади замок, единственный ключ находится у меня. Она не сможет говорить и не сможет освободиться от узды, даже если убрать веревку. Ну-ка, мистрис Майлс, развяжи ее.
Алис попыталась сопротивляться прикосновениям жены старейшины, но отвращение и желание отстраниться как можно дальше подавлялось болью, которая возникала от малейшего движения головы. Алис обнаружила, что, если оставаться совершенно неподвижной, мучения, причиняемые мундштуком во рту, можно вынести. Но даже легчайшее движение загоняло мундштук глубже и вызывало рвотный позыв. Паника тоже приводила к рвоте. Только замерев и сосредоточившись, девушка могла сглатывать, не шевеля языком.
– Встань, ведьма. – Мистрис Дэниелс дернула за веревку, привязанную спереди к узде, и Алис резко качнулась.
Колокольчики отозвались в ушах громким звоном, мундштук расцарапал нёбо.
Мистрис Фаган кивнула Форду, чтобы он открыл входную дверь.
– А теперь тебя будут судить, – объявила она.
Глава 21
Гул голосов, мощный и нескончаемый, проникал в дом даже сквозь закрытые ставни, отдаваясь в ушах навязчивым жужжанием. Когда Форд открыл дверь, шум мгновенно усилился, и Алис поняла, что он исходит от толпы деревенских, собравшихся во дворе. Их глаза в нетерпеливом ожидании были устремлены на дом. Первыми вышли Форд и Энрик. Сложенные на груди руки стражей обозначали их силу и бдительность. Толпа встретила охранников громоподобным ревом, то накатывая вперед волной, то отступая. Некоторые шарахались при виде Алис, другие, наоборот, подались ближе. Когда появилась мистрис Фаган, толпа расступилась, чтобы освободить ей проход. Мистрис Майлс выхватила веревку из рук мистрис Дэниелс и потащила Алис за собой на заснеженную улицу, вслед за мистрис Фаган. При виде Алис в железной ведьминой узде над толпой пронесся вой ужаса, и проход стал еще шире.
Алис не могла закрыть глаза, иначе она бы упала. Поэтому она шла, уставившись прямо перед собой в широкую черную спину мистрис Майлс. Колокольчики на клетке звенели при каждом ее шаге, со всех сторон доносился детский визг, но девушка остерегалась смотреть налево или направо. Деревенские по обе стороны от нее слились в одну плотную массу, ни одно лицо не выделялось на фоне остальных.
Внезапно Алис кольнуло знакомое ощущение, но она не могла сообразить, что это. Нечто вроде воспоминания неотвязно терзало ее. Она резко повернулась направо, и колокольчики затрезвонили, вызвав вопль удивления со стороны толпы. В снегу, сжавшись среди ног любопытствующих деревенских, с побелевшим лицом и широко раскрытыми глазами, стоял маленький Рен. На этот раз он не позвал Алис, и когда она встретилась с ним взглядом, мальчик повернулся и убежал.
Впереди показался молитвенный дом, и толпа сомкнулась позади мистрис Дэниелс и мистрис Харди, которые вместе держали веревку за спиной Алис, устроив из шествия целый спектакль. Множество деревенских уже топтались во дворе. Энрик и Форд бросились открывать двойные двери молитвенного дома, и мистрис Фаган ускорила шаги, чтобы первой войти внутрь.
Мистрис Майлс дернула за веревку, стараясь не отставать от мистрис Фаган, и Алис чуть не упала, удержавшись на ногах в самый последний момент. Колокольчики взорвались звоном в ушах.
Еще от входа Алис увидела, что старейшины уже сидят в дубовых креслах и смотрят на нее. Кресла в свое время выточил для них Отец, когда молитвенный дом только строился. За их спинами в огромном очаге ревело пламя. Но его тепло не достигало Алис. В нескольких футах от старейшин высилась деревянная клетка. Алис никогда ее раньше не видела. Клетка еще сохраняла запах сосны и опилок. Ее высота превышала размеры Алис примерно на фут в высоту и на три фута в ширину. По-видимому, именно это сооружение накануне ночью изготовил Отец по просьбе верховного старейшины.
Мистрис Фаган прошла к клетке и открыла дверцу:
– Сестры, передайте веревки Энрику. Форд, заведи ее внутрь.
Форд сильно толкнул Алис в спину. Девушка могла бы сопротивляться, но не видела смысла упираться со связанными руками и с железной уздой на голове. Еще один тычок, и она оказалась в клетке. Дверцу заперли на железный замок. Веревки, прикрепленные к узде спереди и сзади, теперь свободно болтались у ног пленницы.
Верховный старейшина кивнул Форду:
– А теперь пригласи благочестивых людей войти.
Алис услышала, как позади открылись двери; шарканье ног и гудение голосов усиливались, по мере того как скамьи заполнялись людьми. И снова у нее появилось ощущение, будто расстояние между ней и всеми остальными превратилось в пропасть, слишком широкую, чтобы через нее можно было докричаться до них. Колени у Алис подкосились, и она поняла, что падает, но с огромным усилием сумела удержаться на ногах. Она прислонилась к стенке клетки, и колокольчики опять разразились громким звоном. Сзади засвистели и завизжали.
Двери молитвенного дома закрылись, и в зале воцарился полумрак. Развешанные на вбитых в стену крюках светильники были зажжены, но воздух оставался холодным и сырым, несмотря на горящий огонь.
Верховный старейшина поднялся:
– Братья и сестры, сегодня мы собрались здесь по поводу разоблачения невероятного Зла, свившего гнездо среди нас. Зло это могущественное. Если его предоставить самому себе, оно распространится по общине и осквернит всех.
Он продолжал говорить, и Алис чувствовала, как его голос вибрирует у нее в груди. Лицо старейшины расползалось, отдельные части его менялись местами, потом снова собирались в единое целое. У Алис зудел лоб и горели щеки, хотя она по-прежнему дрожала от холода.
– Это Зло известно нам под многими именами. – Верховный старейшина помолчал, обводя взглядом всех присутствующих, и провозгласил: – Ведьма.
Зал ухнул, послышался сдавленный крик.
– Пожирательница душ, – продолжал старейшина.
Ответом было приглушенное бормотание и всеобщий вздох.
– Но Добрый Пастырь учит нас, что воистину существует только одно Зло, какими бы именами мы ни называли его. Это Зверь. И в то время как стадо наше следует путем праведности за Пастырем, когда Он берет верных овец под Свое благое покровительство, исчадия Зверя следуют путем порока к вечным мукам.
Алис видела, как трещит и чадит огонь за спиной верховного старейшины. Она по-прежнему не чувствовала тепла пламени. Нос у нее потек, и от этого верхней губе стало щекотно. Во рту чувствовался вкус железа.
– И вот одно из исчадий Зверя выросло среди нас. Мы были добры к нему. Мы питали его. Пестовали. Дали ему кров и защиту. Оно оказалось коварным. Оно посмеялось над нами. Оно глумилось над нами. А мы были доверчивы ми, мы не проявили разума. Мы не сумели распознать его гнусного коварства – свойства Зверя. Но теперь мы прозрели. И не можем больше закрывать глаза на суть вещей. Добрый Пастырь призывает Свое стадо, и мы должны услышать Его зов и последовать за Ним. Только Он может увести нас верной тропой от Зла. Теперь мы знаем, где это Зло. Оно