У Ларисы едва не вырвалось: «Иди с нами!», но она сдержалась и даже зажала самой себе рот руками. Нельзя привлекать внимание. Иначе могут заметить учителя или другие ученики. Что ещё хуже – директор. И тогда весь план насмарку. Лучше спастись сейчас самим и потом вернуться с помощью.
Очередной звонок отправил учеников в классы. Нестройно захлопали двери, болтающие девочки ушли, и финала их диалога Лариса уже не слышала.
Директора тоже не было видно. За время перемены он успел исчезнуть за поворотом.
– Поспешим, – велел Артём и рысью бросился по коридору.
Они догнали Степана Александровича через два поворота. Он как раз стоял у деревянной неприметной двери и перебирал в руках связку ключей. Артём остановился, прижал к губам указательный палец.
От страха по телу пробежала дрожь. Лариса провела здесь совсем немного времени (хотя как понять, сколько вообще прошло часов, дней, месяцев?), но ей не хотелось больше здесь оставаться.
Ну пожалуйста, пожалуйста, пусть всё получится.
Директор тем временем нашёл нужный ключ, провернул замок. Дверь открылась легко, и сквозь дверной проём полился мягкий белый свет, такой чужой и ненужный здесь. Он окутал фигуру директора, сделал её меньше, человечнее, будто раньше директор большей частью своей массы состоял из небрежной серости. Свет налип на стены, на пол и потолок. Оказалось, что коридор окрашен в тёплые тона, на полу нормальный кафель, а с потолка светят яркие лампы.
Как будто в дверном проёме смешались два мира. Один – сумрачные фантазии больного человека, а другой – нормальный, каким он и должен быть.
Лариса успела заметить напряжённый взгляд Артёма, который пересёкся со взглядом Димки.
Пора.
Димка и Боря вскочили одновременно. Боря вскинул перед собой руки, как тренировался. Из ладоней полыхнуло пламя, оно ударилось о дверной косяк и растеклось, потрескивая, по коридору. Директор обернулся. Теперь это был невысокий человек, старый, лысоватый, с седой щетиной вокруг губ и на подбородке. Он успел удивлённо охнуть, прежде чем Димкины кулаки ударили ему в грудь.
Директор шагнул назад, ноги его заплелись, он охнул ещё раз и стал падать в белый свет, как в молоко.
– Быстрее! Беги! – закричал Артём.
Лариса не сразу сообразила, что он кричал ей. Куда бежать? Для чего?
– Ты открывашка! – кричал Артём. – Открывашка между мирами, ну! Не сообразила, что ли? Открывай путь куда нужно!
Огонь из Бориных ладошек полоснул по молочному свету и смешался с ним. Директор, вскинув ноги, исчез за дверным проёмом, и нагретый воздух завихрился вокруг, мгновенно высушил кожу. Димка обернулся, не зная, что делать дальше.
Лариса вскочила. За её спиной хлопали двери, зарождался шум, будто поток бурной реки, ворвавшийся в пересохшее русло. Где-то затрещал звонок, и тут же кто-то завопил: «Тревога! Тревога! Тревога!»
Она была в двух шагах от двери, не зная, что делать, не соображая совершенно, когда Артём оказался рядом и крикнул:
– Ты идёшь первая! Указывай путь.
И она переступила через порог распахнутой двери, в молоко, в завихрения обжигающе горячего воздуха. Вытянула руки, погрузила их в прохладную мякоть света, раскрыла тоннель и всё поняла. Обернувшись, крикнула:
– Быстрее, за мной!
Коридор наполнялся тенями. Высоченные силуэты учителей тянули к ним длинные руки.
Димка подхватил Борю, прыгнул через порог. Пламя погасло. Артём оказался последним. Взявшись двумя руками за ручку, он стал закрывать дверь. Где-то гремели ключи. Где-то кричали и стонали, угрожали и аплодировали. Где-то бултыхался директор.
– Тебе нельзя! – крикнула Лариса и попыталась вытолкать Артёма обратно, в коридор. – Ты исчезнешь! Пропадёшь! У тебя больше не будет шансов!
– Кто знает? – расхохотался Артём, продолжая тянуть дверь на себя. – Может, я останусь навсегда призраком автозаправки! Отличная перспективка!
Димка взял Ларису за плечо.
– Не нужно, – сказал он. – Каждый решает сам, чего он хочет в своей жизни.
Дверь захлопнулась, отсекая черноту коридора, стрекот звонка, шепчущие и кричащие тени. Остался только яркий белый свет. Он вытеснил всё вокруг и поглотил силуэты детей.
Лариса закрыла глаза. Свет был и там, под веками.
Глава шестая
Сергей Иванович вышел на балкон и несколько минут осматривал город.
Ещё недавно здесь всё было чужим и незнакомым: многоэтажные домики, спортивные площадки, парковки, узкие тротуары и велодорожки. А сейчас стало родным: подростки, дети, их фантазии, мечты и грёзы. Вкусное, драгоценное, питательное и очень нужное.
Оставался последний штрих.
Где-то в городе до сих пор бродили беглецы из Города Спящих. Они не успели собраться с силами и дать бой до того, как пожиратели сами обрели силы и взрастили древнее существо, ради которого пришли в мир живых. Беглецов нужно было учуять, найти и выследить. Беглецы слишком поздно сообразили, что за опасность их подстерегает. Они привыкли быть живыми.
В этом проблема людей, забывших о монстрах, других мирах и о пожирателях грёз. Они тратят слишком много времени, чтобы осознать, что реальность изменилась. А потом становится поздно…
Сергей Иванович бросил взгляд на угол балкона, где в плетёной корзине лежали детали двух манекенов. Это были хозяева квартиры, милые в прошлом люди, с вкусными душами. Они мечтали выйти на пенсию и отправиться в путешествие на велосипедах.
Квартиру Сергей Иванович подобрал так, чтобы из окон была видна больница. Четырёхэтажное здание, совершенно типовое, с квадратными окнами, плоской крышей, высилось за деревьями. Ничего особенного, если бы не один пациент, лежащий там. Директор школы. Мудрый человек. Тот, кто позволил им с Зиночкой выйти из грёз, положился на них. Он верил, что этот мир можно изменить.
А они не подвели.
Чертовски приятно, когда на тебя возлагают надежды, а ты не подводишь, верно?
– У меня всё готово, – сказала из-за спины Зинаида Павловна. – Когда будем выходить?
– Ближе к вечеру, – ответил Сергей Иванович. – В сумерках. Люблю сумерки.
– Прародитель уловил запах. Надо его выпускать.
– Отлично. Этим и займёмся.
Небо хмурилось. Сергей Иванович вспомнил, что в тот день, когда они с Зиночкой вернулись в мир живых, тоже было хмуро, дождливо.
Время – вот во что они тогда вляпались. Директор предупредил, что время в реальном мире похоже на паразита. Оно набрасывается с рождения и питается твоей жизнью до самой смерти, медленно подтачивая здоровье, накладывая морщины, источая кости. В школе Зиночке и Серёге ничего не грозило, но едва они выбрались из портала, как оказались во власти паразита.
И уж будьте уверены, время расплатилось с ними по полной за каждый просроченный день.
Серёга лежал на влажном потрескавшемся асфальте. Капли дождя падали ему на глаза, на лоб. Обретённое стараниями директора тело подростка стремительно старело. Время пожирало его. Серёга бился в судорогах. Постанывал. Иногда кричал. Кости его вытягивались, кожа бледнела, волосы отрастали и тут же седели. Острые зубы времени-паразита стачивали подростка до образа старика.
Рядом так же корчилась и постанывала Зиночка. О, как она была красива в грёзах. И в какую же безобразную старуху превратилась в реальном мире. Она шептала: «Я отпустила шарики! Я отпустила шарики!»
Серёге же казалось, что вокруг его головы покачиваются спелые подсолнухи с жёлтыми лепестками.
Прошло немного времени, и на земле лежали Сергей Иванович и Зинаида Павловна. Непривычно было ощущать себя старыми. Он тяжело поднялся, постанывая от боли в коленях и пояснице. В висках пульсировала боль, сердце бешено колотилось. Время-паразит продолжало поедать его сущность.
Интересно, подумал он, что будет, когда они вернутся обратно в грёзы? Станет он мальчишкой или нет? Вряд ли директор вернёт их за ученические парты, ведь задача у пожирателей другая. Они не просто лучшие ученики, но и те, кто будет расширять границы, ковать новые корпуса, этажи и коридоры. Дел немерено…
За спиной зашевелилось и заворчало. Сергей Иванович обернулся и увидел в комнате Прародителя. Рядышком стояла Зинаида Павловна и подкармливала существо остатками собранных грёз.
Прародитель уверенно стоял на четырёх лапах и, опустив большую косматую голову в миску с грёзами, уплетал их за обе щеки. Скроенное из десятков пальто тело уже неплохо покрылось густой шерстью. Жаль, одного пальто не хватило, чтобы прикрыть грудь монстра. Но это было не важно, ибо никто в здравом уме не вступит в бой с Прародителем.
Он занимал собой почти всю комнату. Потусторонняя тварь. Могущественное мифическое существо, воспоминания о котором директор нашёл в книгах своей библиотеки. Это существо могло порвать ткань между мирами и прогрызть тоннели любой величины. Не говоря о том, что оно могло сожрать любого с потрохами ради вкусных фантазий.
Сергей Иванович его побаивался, в отличие от Зинаиды Павловны. Для неё древний монстр был чем-то вроде овчарки или лабрадора, которого можно умилительно тискать, подкармливать и выводить на прогулку без поводка.
– Ути, какой ты у нас хороший, – бормотала она, пока Прародитель, чавкая, дожирал чужие мечтания. – Кто у нас хороший? Кто у нас сегодня вечером поймает мерзких беглецов и откроет тоннель через больницу? Кто высвободит пути для постройки ещё одной школы, только уже в реальном мире? Ути!
Прародитель и правда в чём-то походил на собаку. Сейчас он шевельнул ушами, прислушиваясь. От существа пахло старостью, плесенью, пылью. Зинаида Павловна потрепала его между ушей.
– Хочу посмотреть, как он разнесёт этот городок в пыль и пепел, – пробормотала она и хихикнула. – Хочу новую школу, новых учеников, новые мечтания, фантазии, влюблённые сны и чарующие грёзы. Вкусные, вкусные.
На этих словах Сергей Иванович захотел что-нибудь сожрать. Любую, даже самую мелкую фантазию.
– У нас осталось ещё что-нибудь? – спросил он, протискиваясь между Прародителем и Зинаидой Павловной к дверям.