выйдет, будем импровизировать.
– А как же остальные… взрослые? Оно их всех сожрало?
– Надеюсь, не всех. Опять же, Прародитель не убивает людей, он только сжирает их фантазии, подчистую, обгладывает, как мясо с косточки. Правда, страшно представить, что с ними будет после этого… Так что нужно поторапливаться.
Валя всхлипнула:
– Это я во всём виновата! Пожиратели наверняка следили за моей квартирой и отправили туда Прародителя, чтобы вы не успели подготовиться к бою с ним.
– Нет. Виноваты мы и только мы. В том, что сбежали из грёз и решили забыть о прошлом. А забывать нельзя.
Они пересекли улицу, свернули за дома и оказались неподалёку от больницы. Тётя Надя остановилась у скамеек больничного сквера. Она боялась не меньше Вали, но старалась не показывать виду.
– Вы ведь не знаете, как вытащить вашего мужа из пограничного леса?
– Нет, – коротко ответила тётя Надя. Она достала из кармана юбки два небольших предмета: старую расчёску и сложенный платок. – Он сам решает, когда прийти. Грёзы сильно повлияли на него, ему там нравится больше, чем в реальном мире. Честно говоря, я боюсь говорить об этом Ларисе. Но… не суть. Он кое-что оставляет иногда. Питательные грёзы для моей магии и ещё оружие для защиты. Например, вот это.
– Как будто из сказки про Бабу-ягу.
– Так и есть. Грёзы состоят из фантазий, помнишь? А сказки – это сильнейшие фантазии, потому что дети в них верят. Грёзы набиты под завязку разными артефактами вроде меча-кладенца, скатерти-самобранки, ковра-самолёта, или вот есть гребень и платок.
– Почему вы тогда не применили их возле дома?
– Ещё есть надежда, что муж почувствует, как я его зову, и вернётся. Пойдём. Я написала остальным. Если кому-то удалось сбежать, то они тоже придут к больнице. Устроим Прародителю тёплую встречу там.
– Но почему вы уверены, что ваш муж сможет всех спасти?
Тётя Надя пожала плечами:
– Если не верить в чудо, то тогда вообще во что верить-то?
Они направились к стеклянным дверям больницы. Валя прихрамывала, но старалась не подавать виду, что ей больно. Не сейчас уж точно. Белый свет под козырьком у входа притягивал её, как мотылька. В больнице наверняка будет спокойно и надёжно. Никакая тварь туда не пройдёт просто так.
– Мама?
Тётя Надя резко остановилась, завертела головой, пытаясь сообразить, откуда донёсся голос. Валя увидела первой – со стороны стоянки к ним бежали ребята. Двоих она узнала сразу, это были Лариса и Димка. На плечах Димка нёс ребёнка лет шести.
– Мама! Мамочка!
На них оглядывались случайные прохожие. Тётя Надя подбежала к Ларисе, обняла, поглаживая по спине, по волосам, целуя в щёки, нос, губы.
Димка, поймав Валин взгляд, едва смущённо улыбнулся.
– Как в мелодрамах, – буркнул он. – Типа все должны плакать.
– Откуда вы? Где были? Как выбрались? – тараторила тётя Надя. Она держала Ларису так крепко, будто никогда больше не собиралась её отпускать.
– Это… Долго рассказывать, – отмахнулась Лариса. – Нам нужно в больницу, туда, где папа лежит. Рядом с ним бывший директор нашей школы, помнишь?
– Конечно. К нему иногда приходит жена. Высокая женщина, очень грустная.
– И она сейчас там. Вместе с директором. Пойдёмте, по дороге расскажу.
– Мы должны выбить из него всю дурь, – кровожадно заметил Димка. Он как раз поставил шестилетнего мальчика на ноги и теперь растирал ладони. – Ну и мир спасти заодно.
– Вы что-то знаете? – спросила тётя Надя. – Про Прародителя, грёзы и пожирателей?
Лариса погладила маму по волосам.
– Надо торопиться, – сказала она. Потом подмигнула Вале: – Я знала, что ты с нами. Лучшие подруги в беде не бросят.
У Вали ёкнуло сердце. Если бы Лариса только знала, что происходило после её исчезновения и насколько Валя виновата в происходящем!
Впрочем, времени действительно не оставалось.
Первое, что Димка почувствовал, когда белый свет проник ему под веки, – это вечернюю прохладу. Её сложно было с чем-то перепутать. Весенние вечера отличались особенными ощущениями. Как будто остывающий воздух лип к коже, покалывая. Капельки невидимой росы оседали на веках. Дышалось легко, чуть морозно, так, что в горле царапало.
Они были уже не в школе, а на улице. Не в грёзах, а в мире живых.
Что-то ещё неуловимо изменилось. Время. Сила тяжести. Возраст. Кончики пальцев болели. Ноздри забились. Ветер шевелил волосы. Здесь был ветер!
Димка моргнул и как будто сбросил с глаз налипшую белую пенку.
Разрушенное здание.
На влажной плите лежали Лариса и Боря. Димка сел, ощупывая себя, заново привыкая быть живым. Огляделся. По тёмной воде шла рябь. Белый свет растворялся по углам и таял над потолком. А над водой завис призрак, Артём. Он скрестил руки на груди и улыбался. Димка неосознанно улыбнулся в ответ, спросил:
– Так, значит, теперь здесь навсегда?
Артём молча кивнул.
Зашевелилась Лариса. Осмотрела себя, ощупала лицо, волосы. Димка к этому времени уже окончательно пришёл в себя и растормошил младшего брата:
– Вставай, соня. Всё проспишь как обычно.
За Борю было страшнее всего, но он распахнул глаза как ни в чём не бывало и тут же сел.
– Ого, Артём остался призраком!
Они рассмеялись разом, и от смеха Димке сделалось легче на душе.
– Мы выбрались, – пробормотал он. – Всё получилось! Жаль, не удалось нокаутировать директора. Я бы ему всыпал, конечно, по первое число. И остальных ребят вытащил бы.
– Если успеем, то всыплешь, – сказала Лариса. – Директор сейчас в сознании, в больнице. Надо бежать к нему.
– И о чём нам с ним разговаривать?
– О детях в школе, о пожирателях, обо всём разом. – Лариса направилась к выходу из завала. – Нужно не дать ему провалиться обратно, и тогда он будет в нашей власти, понимаешь? Мы заставим его сделать так, чтобы пожиратели от нас отстали.
– Безумный план, – сказал Димка, прыгая по камням следом за Ларисой. Борю он крепко держал за руку, чтобы тот не соскользнул. – С чего ты решила, что директор послушается?
– Не нас, так моих родителей.
У выхода Лариса обернулась и помахала призраку на прощание.
– Мы будем сюда приходить, – сказала она. – Раз в неделю точно, обещаю. Чтоб не заскучал.
Артём помахал в ответ и плавно ушёл под воду. По воде даже рябь не прошла. В угасающем матовом свете Димка нащупал шершавые стенки трещины и протолкнул вперёд сначала Борю, потом Ларису. Когда вылезал он, в пещере-обвале было уже совсем темно.
На улице накрапывал дождик. Димка подставил лицо каплям и улыбался. Ему нравилось снова быть живым. Впрочем, а кому не понравилось бы?
– Мы же теперь как зомби, – сказал он. – Только этого никто не заметит.
– Технически, мы не умерли, а как бы высвободились из своих тел и попали в другой мир, – возразила Лариса.
– Поэтому с тобой никто не дружит. Нельзя быть такой занудой.
Они пересекли площадку, вышли через полуразрушенное здание автозаправки к дороге и заторопились по обочине к городу. В темноте город светился особенно ярко, со всех сторон обступили мигающие огни. Тишина незаметно наполнилась звуками: мимо проезжали автомобили, где-то играла музыка, звенели стёкла, хлопали двери, прохожие разговаривали по телефонам.
Лариса несколько раз кому-то звонила, хмурилась. Наверняка маме.
– Мы найдем её в больнице, – попытался успокоить Димка, хотя понимал, как неуклюже это звучит. – Может, она там уже сама с директором разобралась.
– Мама не знает про директора, в этом-то и проблема. Как мне её предупредить?
Боря потянул Димку за руку:
– Может, пойдём домой? Я устал, честное слово.
А ведь он держался молодцом всё это время. Димка и не обратил внимания, что Боря едва волочит ноги. Бедный. Столько мужества в шесть лет. Димка аккуратно поднял его и усадил на плечи.
– Обязательно пойдём, – сказала он. – Сгоняем в больницу и сразу же домой. Ты ведь хочешь посмотреть, как мы расправляемся с директором?
– Я хочу к маме и папе, и чтобы это всё закончилось быстрее.
– Наверное, они нас уже ищут…
Димка в это не верил. Родители могли ругаться до сих пор. Или разбрелись по комнатам, и каждый теперь занимался своими делами, вымещая на подвернувшихся вещах злость. Димка точно не пошёл бы домой сейчас, но понимал, что маленький Боря любит родителей не потому, что они любили его, а потому, что они были его мамой и папой. И точка. В таком возрасте получить любовь просто. Гораздо сложнее её потом удержать.
– Мы на полчасика – и сразу домой, – добавил он.
Следующие минут пятнадцать шли в молчании. Больницу было видно издалека. В отличие от множества улиц она была ярко освещена. Неподалёку с дороги свернула «Скорая помощь», припарковалась под окнами.
Потом Лариса вытянулась вдруг в струнку и закричала:
– Мама! Мамочка!
Димка тоже увидел Ларисину маму, которая стояла у крыльца больницы вместе с Валей.
– Пойдём-ка, братец… – Боря был спущен на ноги.
После короткого диалога стало ясно, что все точки сходятся в больнице. Димка не совсем сообразил, зачем им нужен отец Ларисы и кто такой Прародитель, но точно знал, что лучше поторапливаться. Если директор вернётся обратно в грёзы, вытащить его будет невозможно.
Димка чувствовал радостное возбуждение, сродни страху перед дракой. Драться он любил и умел, но всё равно каждый раз нервничал – буквально за пару мгновений до того, как пальцы сжимались в кулаки и должен быть нанесён первый удар, он заставлял себя сосредоточиться, сдерживал дыхание, унимал дрожь во всём теле. Как говорил папа, нервозность – это хорошо. Действует как подзарядка для мышц.
Вот и сейчас он дал волю нервам, чтобы они как следует накалились, подзарядились.
В холле больницы было немноголюдно. У стеклянной стойки регистратуры две женщины о чём-то негромко переговаривались с персоналом. Обе они удивлённо посмотрели на толпу, ворвавшуюся в больницу. Тётя Надя с гурьбой детей явно привлекала внимание.