– Мне доложили о ваших планах, – сухо сказал директор, не глядя на подростков. – Сбежать из школы обратно в мир живых. Интересно. И почему вы до сих пор об этом думаете? Разве уроки не выдавили из вас воспоминания?
– Тут скучно, – сказала девочка. – Зубрёжка, никакой практики. Мы давно выучили все материалы на годы вперёд.
Голос у неё был наглый, звонкий. Интонации – знакомые.
– И потом, почему нет переводов в старшие классы? – продолжала девочка, демонстративно болтая ногой. – Мы лучшие ученики. Нас надо поощрять.
– Лучшие ученики? – брови директора поползли вверх. – У меня в школе не бывает лучших учеников.
– Тогда что это за школа? А где же золотые медалисты? Победители олимпиад? Где это всё?
Директор не ответил. Он задумчиво почесал подбородок. Потом взял тетрадь и начал в ней что-то записывать.
Лариса осторожно поднялась и посмотрела в зеркальце. Вместо отражения она увидела на бледном стекле блуждающие завитушки чёрного пара. Повела зеркальцем из стороны в сторону, в надежде поймать ещё солнечных зайчиков. Но не получилось.
Директор вдруг сказал:
– Значит, так. Это интересный феномен. Вы как будто можете сопротивляться мне. Есть в вас сила, которую нужно направить в нужное русло. Такое уже бывало.
– И что вы делали? – подал голос мальчик. Он спокойно и даже немного отстранённо смотрел на директора.
– У меня есть подготовительные курсы, – ответил директор. – Вам нужно освоить новую специальность по выделенной программе. Вами займутся мои лучшие учителя. По итогу обучения, если вы не запроситесь обратно в обычные классы, у вас появится ключевой навык, позволяющий вернуться в реальный мир.
Девочка встрепенулась. Лариса заметила, как её пальчики нервно теребят заплетённую косу.
– Вы не сможете там жить, – продолжил директор. – Это уже другой, чужой и враждебный мир. Он будет пожирать ваше время и вашу энергию.
– Но зачем тогда возвращаться? Вы же не просто так хотите нас научить.
– Верно, милая. Видишь ли, я уже слишком стар в настоящем мире. Если честно, я вообще обездвижен. Лежу на больничной койке и иногда глазею на свою жену. Это не жизнь, и она мне не нравится. Новых учеников искать всё тяжелее. Грёзы пожирают меня. В реальном мире я слабею и скоро умру, а значит, застряну здесь навсегда. Мне это не нужно. Я хочу продолжать учить, нести доброе, светлое и чистое. Люди слишком безответственно относятся к обучению детей. Смартфоны на уроках, игры на переменах, аудиокниги, фу! Нужно навести порядок. И я знаю как.
В кабинете наступила тишина. Ларисе захотелось выскочить отсюда, сбежать. Слишком страшно. Слишком понятно. Выпустите отсюда, наконец!
Она сделала несколько шагов к двери, ожидая, что вот сейчас её увидят, схватят, отправят в класс. Но всё ещё было тихо. Тогда она ускорилась и, уже когда открыла дверь и почти выскользнула в коридор, услышала голос девочки:
– Мы согласны. Что нужно сделать?
И Лариса узнала голос. Он принадлежал той самой старухе в старом шерстяном пальто.
Зеркальце в ладони потяжелело, едва Лариса переступила через порог. Солнечный зайчик метнулся к большому зеркалу, висящему на стене между окон, и прочертил в нём несколько зигзагообразных линий. На пол беззвучно посыпались осколки, высвобождая в тяжёлой деревянной раме чёрный провал.
Интересно, это старое зеркальце ведёт Ларису куда-то или сама Лариса выбирает дорогу? Сейчас не было времени думать. Нужно торопиться в реальный мир, к папе, к остальным…
Она шагнула в провал, и чёрный клубящийся пар окутал её, втянул в себя.
Короткое состояние без пространства и времени. Короткий страх, как укол.
Ноздрей коснулся знакомый запах. Из тех запахов, которые запоминаются в детстве, но ты никак не можешь поймать его, понять, где вообще чувствовал… Это был запах старого леса. Влага, листья, огрубевшая кора, перегной, мох, грибы.
Толстоствольные деревья склонили тяжёлые ветви над головой Ларисы. Сквозь густую листву пробивалось солнце, а кое-где лучи вонзались в укрытую травой землю, словно иглы.
Лариса сощурилась от резкого перехода из темноты к свету. Вокруг был лес – старый, густой, заросший кустарниками, забитый мёртвыми деревьями и скрюченным молодняком. Где-то шумел ручей. Под ногами был мягкий мох.
– Есть тут кто? – спросила Лариса громко.
Не зря же зеркальце привело её сюда. Страха не было, а даже скорее любопытство. Она догадывалась, кто может скрываться среди стволов и кустарников. От ощущения скорой встречи вдруг резко затрепетало в груди.
– Лариса?
Она обернулась и увидела метрах в двух от себя папу. Он давно не брился, зарос, похудел. Одет в армейскую форму цвета хаки, на голове – кепка. Секунду папа и Лариса смотрели друг на друга. Не верили, что ли? Потом Лариса сорвалась с места, подгоняемая захлестнувшей её радостью. Папа бросился навстречу и заключил её в крепкие объятия. От папы пахло… папой! Тем самым, родным, давно забытым.
– Солнышко! Господи, как же так! Как ты здесь оказалась? – Он отстранился, с восхищением оглядывая дочь. – Как у тебя получилось? А мы-то с мамой гадали, что у тебя за возможности.
– Что получилось, пап? Я сама не знаю, как это произошло. Мне нужно вытащить тебя из этого леса в реальность. Мама сказала… у мамы была инструкция…
Лариса затараторила, проглатывая от волнения слова и предложения. Папа внимательно слушал и растерянно улыбался. В конце концов он закивал понимающе, снова обнял дочь.
– Надо торопиться, милая, – сказал папа. – Надо вернуться в реальность, пока не поздно.
– Там этот старик из школы! И директор! Как нам быть?
– Дать им отпор, как же ещё? – Папа усмехнулся, взял Ларису за руку и посмотрел на зеркальце. – Я несколько лет копил силы для этой битвы. Пора возвращаться.
– То есть ты пойдёшь со мной?
– Конечно. Мама всё отлично придумала, она у тебя умница. Собрать всех пожирателей в одном месте, вычислить директора… и ещё поближе ко мне, чтоб не тратили время на поиски. Гениально.
У Ларисы в голове крутилось множество вопросов, но она промолчала. Главное, что папа останется с ней. Живой и здоровый, а не прикованный к больничной койке. Как же она успела соскучиться!
– Что нужно делать?
Папа нежно погладил её по волосам.
– Ты стала такой взрослой и серьёзной, – сказал он. – Всё получится, поверь. Путь из пограничного леса лежит через дыхание. Тебе нужно поймать моё дыхание – в смысле дыхание того реального меня, который лежит сейчас в больничной палате, – и перенаправить на большое зеркало на двери. Через то зеркало я и выберусь. Но это надо сделать быстро, понимаешь?
– Я же сказала, там старик с зонтом. Он отправил меня в школу…
– И попробует отправить ещё раз, не сомневайся. В реальности сейчас прошло несколько секунд. Представь, ты лежишь на полу палаты, похожая на манекен, потому что твоя сущность здесь, со мной. Через мгновение ты снова оживёшь, то есть вернёшься в своё тело. Старик не сразу сообразит, что ты вернулась, он-то убеждён, что отправил тебя навсегда. И вот в это время тебе нужно действовать. Раз, два, три – подвиг! Вскакиваешь, подносишь зеркало, ловишь дыхание, как солнечный зайчик, направляешь – и тогда я вернусь. Я буду ждать, уже подготовленный. У пожирателя не останется шансов.
– Если только я всё сделаю правильно.
– Обязательно сделаешь. Ты уже здесь, значит, справишься с остальными трудностями.
Папа осторожно повернул Ларисину ладонь, поймав зеркальцем луч солнца, скользнувший между листьев. Луч спрыгнул солнечным зайчиком Ларисе на лицо. Она почувствовала, как глаза заливает ярким белым светом.
Мир снова резко развоплотился. Исчезло всё вокруг: папа, лес, запахи, верх и низ. Осталась только пустота. В короткий промежуток времени не было ничего. Даже страха и волнения.
А потом Лариса вернулась к жизни.
Когда пожилой мужчина выстрелил в Ларису, Валя закричала от ужаса. Время замедлилось.
Она увидела, как чёрная жидкость, похожая на смолу, врезается Ларисе в лицо, как вязкие капли падают на плечи, облепляют руки, шею, туловище. От смолы шёл густой чёрный пар, заполняющий больничную палату. Едкий запах забивал горло. Валя закашляла, упала на колени.
Лариса тоже упала, будто кто-то резким движением ударил её по ногам. Смола стремительно впитывалась в её тело, шипела. Там, где она впиталась, не оставалось кожи или костей. Только белая матовая поверхность. Ларисины руки раскинулись в стороны, глухо ударяясь пластиком по полу. Прошло несколько секунд, и перед больничной койкой лежала уже не Лариса, а кукла, манекен. Руки, ноги, шея крепились на шарнирах. Вместо лица – ровная поверхность с едва видимым углублением на месте рта и глаз. Такие же манекены лежали сейчас у Вали в квартире. Её родители…
Смолы больше не было на её теле. Впиталась вся.
В этом манекене от Ларисы ничего не осталось. Разве что овальное зеркальце, зажатое в пластиковой ладони без пальцев.
Валя сообразила быстро. Вскочила, прыгнула в сторону манекена. Пожилой человек прыгнул тоже, отшвыривая зонт. Тот распахнулся на лету, рассыпав вокруг гроздья чёрных смолянистых капель. Там, где они падали, вспыхивали короткие завихрения пара.
– Моё!
Человеческий облик слетел с пожирателя грёз, как сорванные одежды.
Валя хотела закричать снова, но крик застрял. В тишине она упала рядом с куклой-Ларисой, вцепилась в зеркальце, надеясь вырвать его. Как там говорила Ларисина мама? Нужно поймать дыхание, направить…
Пожиратель навалился на неё всем своим весом, подмял, окутал. От него едко пахло плавящейся смолой, гнилью, пылью. Валя закашляла. Её схватили за плечи, попытались поднять, отодрать от куклы-Ларисы. Пожиратель рычал и повизгивал от напряжения. Валя, зажмурившись, принялась колотить ногами и свободной рукой. Угодила во что-то мягкое, потом в твёрдое, оцарапалась. Второй рукой крепко держала зеркальце – а пожиратель дёргал, дёргал что есть сил, пытаясь сломать пальцы, выдрать нужное ему…