– Всех поставщиков мы подвергаем тщательному досмотру и скринингу. Так что мы бы не только вас, но и ту вашу заморозку взяли еще тепленькой. – Черный Шериф явно шел проторенной дорожкой и эти слова произносил далеко не впервой. – Вы многого, очень многого не видите.
Он возвратился было к заполнению, но в кабинете они сидели одни, время дежурства шло, а Марк его явно занозил. Снова отвлекшись от печатания, Черный Шериф спросил:
– И знаете, что? Это не шайка, это террористы. И когда они, не дай бог, к вам подберутся, вот тогда-то мы вам ох как понадобимся.
– Да, но когда уровень угрозы вернется к «зеленому», то тогда вам «ох как понадобимся» уже мы.
Черный Шериф шевельнул губами, думая что-то сказать, но сдержался.
– Да знаю я, знаю, – предвосхитил возможную колкость Марк. – До «зеленого» оно уже никогда не понизится. – Он примирительно, насколько то позволяло прихваченное к стулу запястье, пожал плечами. – Не волнуйтесь, мы все об этом в курсе.
В такой манере Марк мог разговаривать потому, что знал нечто, о чем его пленителю было невдомек. Если звонок, который он сделал два часа назад, возымеет то самое действие, на которое был нацелен, то развязно хохмить можно без риска каких-либо серьезных последствий.
Между тем Черный Шериф начинал вскипать.
– Вот что я тебе скажу, ты, поганец. Ты очень – слышишь? – очень пожалеешь о том, что сказал о своем намерении пронести бомбу в международный аэропорт «Ньюарк Либерти».
Злорадно осклабившись Марку, он с обновленным чувством заклацал по клавиатуре.
«Хм. А ведь от козлины всего можно ожидать», – подумал Марк с опаской.
– Да я это так, гипотетически, – снизил он градус. – Насчет бомбы-то.
– Вот именно об этом мы и напишем, – кивнул Черный Шериф сквозь печатанье. – Зондирование почвы. Под попытку проноса зарядного устройства.
Вот черт. А что, если то самое «действие» или его срочность переоценены? Звонок звонком, но вдруг Черный Шериф возьмет и внесет его имя в список лиц, лишенных доступа на воздушные суда? И не на один, а вообще на все рейсы всех авиакомпаний?
Тесса произнесла всего одну фразу: «Я этим займусь». И на этом повесила трубку. А сколько теперь времени уйдет, пока ассистент Паркера Поупа вызволит своего коллегу, на которого уже составляется протокол о задержании? Где она, Тесса, а где периферийное, не прямого подчинения ведомство, которое на нем, Марке, вот-вот поставит клеймо на всю жизнь?
В дверь кабинета резко постучали, после чего дверь распахнулась и внутрь вошли двое. Один – седовласый лис в штатском, у которого на лацкане был ламинированный бейдж вроде того «проходника», что Марку на «Синеморье-2» выдал Строу. Второй, по виду явно подчиненный, был в униформе УТБ, а в руке держал саквояж Марка.
– Офицер Олдридж, страницу аннулировать, – коротко распорядился Седовласый.
Названный по фамилии, Черный Шериф на секунду замешкался, но быстро пришел в себя. А разглядев бейдж Седовласого, напрягся в струну.
– Но сэр… Эти страницы, по факту открытия, отменить уже нельзя.
Седовласый, хмыкнув, вынул из кармана «ноуд» и большим пальцем набрал какую-то комбинацию. Секунда, и экран со страницей, над которой битый час корпел Черный Шериф, моргнул и померк. Было слышно лишь тихое жужжание вентиляторов, охлаждающих жесткий диск.
– На сегодня, Олдридж, вы свободны, – объявил Седовласый. – Точнее, сделаем так: сегодня вы здесь вообще не появлялись. Это более удобный вариант. Вопросы?
Пришедший с Седовласым человек из УТБ расстегнул браслет, прихватывающий Марка к стулу. Марк встал и взялся растирать себе запястье, как это обычно делают герои экранных детективов. Утэбэшник подал Марку белую сорочку, еще завернутую в хрусткий целлофан. Марк ее вынул, развернул и быстро переоблачился, окровавленную великодушным жестом кинув в корзину для бумаг.
Соблазн был слишком велик, чтобы устоять. Оправляя на себе сорочку и застегивая манжеты, Марк повернулся к Черному Шерифу и сказал:
– Ну что, шериф? Есть многое, чего не видите именно вы.
– Прикусите-ка язык, – сухо осек Марка Седовласый. – Не знаю, чей вы там протеже, но этой белибердой я не занимаюсь. Еще раз насту́пите себе на штаны – выпутывайтесь сами. Кто бы меня за вас ни просил. Это понятно?
Марк кивнул.
– Вот и хорошо. Через пять часов на Портленд будет рейс. А до этих пор сидите в президент-клубе, решайте головоломки и никуда не влипайте.
Утэбэшник открыл в кабинете дверь, но уже другую, и Марк был препровожден в похожий на воронку обходной коридор, существующий на задах в любом гастрономе и шопинг-молле (все это Марк постиг в тот свой год перед Гарвардом, когда мама потеряла работу и начала встречаться с тем козлом, и они все переехали в тот захолустный городок, где Марк вынужденно пристроился в кафешку при молле «Два Озера», на грошовую зарплату и под наркошу-начальника («Добро пожаловать в наше кафе-гриль. Какой свежатинкой вас побаловать?» Тьфу!). Именно на той своей работе Марк решил, что выберется из поглощающей бездны американских низов, с тем чтобы больше никогда – ни-ко-гда – туда не возвращаться.
К головоломкам (особенно с числами вроде судоку) Марк страсти не питал: там нужно арифметическое чутье, а как быть, если его явно не хватает? А вот два телефонных звонка сделать надо бы. И Марк под них заказал двойной ржаной виски.
Прежде всего Лео. Встреча с ним была назначена на сегодняшний вечер. Но рейс приземлится уже по темени, так что сегодня уже не судьба. Завтрашний вечер зарезервирован под охаживание людей из «Найка». Остается утро воскресенья – общепринятая отдушина на мероприятиях уик-энда. Отрубание людей от себя после встречи было как раз той причиной, по которой у Марка на сегодня фактически не осталось друзей. Оглядываясь назад, он видел два десятка лет несозванивания; ложных надежд, что впечатление о себе еще будет шанс исправить (а если нет, то на свете полно людей, с кем еще можно начать с чистого листа). Так что, оставляя сообщение у Лео на автоответчике, Марк старался звучать предельно искренне: «Лео, дружище ты мой, – сказал он. – Повод у меня такой, что убедительней не бывает. И думать не смей, что я тебя забыл, или зазнался, или как-то тебя сторонюсь. Нет и еще раз нет. Уж во всяком случае, на этот раз».
Затем надо было перезвонить Тессе, поблагодарить за сделанное. Особенно четко долг перед ней представал в свете выволочки, устроенной Седовласым. Но когда Марк набрал ее номер, трубку неожиданно взял Паркер Поуп.
– Маркус, павиан ты разэтакий!
– Мистер Поуп? Прошу прощения. Я хотел прозвониться к Тессе Брайт, вашему ассистенту.
– На твои мыслишки засадить корешок она не поведется! – И переходя на свою имитацию не то индийца, не то китайца: – Я думаль, ты это понимаесь! – Вякнул так, что в ухе зазвенело.
Марк поморщился, но для вида рассмеялся:
– Вы правы, сэр. Да я тут просто хотел… Ладно, ничего. Я ей по имэйлу скину.
– Ты, наверно, просто хотел сказать: «Спасибо тебе, Тесса, за то что выцепила мою задницу из утэбэшного застенка?» Я угадал?
«Ч-черт».
– Да. Именно так, сэр: как раз это я и хотел ей сказать.
– Ну так можешь сказать это мне, разгильдяй. – И снова ломаный индокитайский: – Это всё я, я устлёиль!
– Тогда спасибо вам, мистер Поуп. Я очень рад, что оттуда выбрался. Ваш человек очень… компетентен.
– Не то слово, Маркус. Серый Лис, он такой. Да ладно, нет проблем. Свои же люди. На то мы и друзья, чтоб друг другу пригождаться. Верно?
Небольшую паузу Марк поспешил заполнить крупным хлебком виски.
– Ты мне лучше, Маркус, вот что скажи. – Тон Поупа стал требовательным. – Почему, почему ты до сих пор не здесь, при исполнении, подле моего доброго друга Джеймса? А?
Марк глотнул. Глоток оказался излишне крупноват, да еще и пошел слегка не в то горло. Сладковатый спиртовый дух шибанул в ноздри, вступил в затылок так, что заслезились глаза.
– Маркус!
– Гм! Вы имеете в виду, сэр, почему я не вступил в должность главного пиарщика «Синеко»?
– Дёёёооо, – глумливо загудело на том конце.
– Джеймс – то есть мистер Строу – мы с ним как раз находились в процессе обсуждения, э-э-э… отладки регламента… в общем, масштабов деятельности, чтобы непосредственно моя работа имела наибольшую отдачу, ну и, в общем… – (Кому ты вешаешь лапшу на уши? И что это за бесхребетность?) – В общем, мы еще до конца так и не определились, как все должно обстоять.
– Не определились с чем? – спросил как хлестнул Поуп. – С отдачей, что ли? О ней речь? Или о какой-то другой даче, другим местом?
Именно это занозистое фиглярство придавало Поупу вид опасного психопата.
– В общем, да. Речь идет об эффективности. Ваша оценка верна.
– Ладно. Слушай сюда, зайчик ты сраненький. – Голос Паркера Поупа полз из трубки, как мураши из гнилого полена. – Джеймс Строу хочет, чтобы на эту работу сел ты. И думает платить тебе за это кучу бабла. Если же ты считаешь, что достоин большего, чем уже лежит на столе…
– Да нет же, нет, мистер Поуп. Мы рассуждаем не о деньгах…
– Ой-ёй-ёй. Прямо-таки не о деньгах? Неужто? Ваша хренобратия, понятное дело, никогда о них и мысли не держит.
Можно было лишь догадываться, какой «братией» в глазах Поупа выглядел лично он, Марк Деверо.
– Пойми, так тебя разэтак, – продолжал Поуп, – этой проблемы для тебя не существует. А если есть какая другая, то ставь на ней крест. В срочном порядке. Тебе есть хорошая работа, и мы хотим, чтобы ты за нее взялся.
Марк глубоким вздохом сплотил в себе всю свою решимость.
– А почему?
– Что «почему»? – гаркнул Поуп.
– Почему вы хотите, чтобы этот пост занял именно я?
– Ну ты типус. Ты что о себе мнишь? Таких, как ты, у нас тысячи! А тебя мы хотим потому, что тебя, видите ли, желает возле себя видеть Строу. По мне, твоя книжонка – мура первостатейная. Но этот глыба-человек с чего-то вбил себе в голову, что ты прямо-таки срешь манной небесной, а те ваши занятия для него действенны. Таким упертым я его не видел лет двадцать. Но именно таким он мне и нужен. Так что это, безусловно, в моих интересах – чтобы он получил то, чего желает. А желает он сейчас как раз того, чтобы где-то в досягаемости на стеклянной жердочке сидел ты. Чтобы, когда он мается с похмела, ты махал на него шляпой или казал свою сосульку, блеял козой, свистел соловьем свои басни – в общем, все, что у тебя в репертуаре.