— Не знаю, — буркнула Зигрид, — но действовать нужно быстро. Уже завтра ответственный за работу свалки начнет бить тревогу, не получив ежевечернего рапорта от Вальдо. У нас ведь ведется постоянный строгий учет. Я не знаю кода доступа к компьютеру, а значит, не смогу подать отчет вместо него. Если мы промолчим, сюда направят патруль для проверки, и тогда…
Она умолкла, лихорадочно соображая. Через минуту ее лицо прояснилось.
— Но, возможно, есть один путь! — воскликнула она. — Он очень опасен, но зато это отобьет у них охоту броситься за нами в погоню.
— Звучит немного… безнадежно, — отозвался Пампкин, широко раскрыв свои светлые глаза.
— Ну, не совсем, — возразила Зигрид. — Сейчас я тебе все объясню, но когда я закончу, ты, возможно, и сам пожалеешь, что не прыгнул в печь добровольно!
Глава 10ТРОПОЮ МОНСТРОВ
«Ну вот!»
Зигрид подняла лампу-молнию, направив луч желтого света на отверстие тоннеля. Пампкин сморщил носик, уловив поднимающийся из его глубины острый запах кислоты.
— Что это такое?
— Одна из тысячи дорог, ведущих к термитнику! Разве ты не знаешь, что фундамент города изъеден подобными ходами, как пористая губка?
Единственная опасность, которая грозит нам, — это возможность столкнуться с двумя разновидностями врагов: похитителями железа и насекомыми. С другой стороны, никто не отважится последовать за нами в эту преисподнюю.
Мальчик задумчиво покивал.
— Хорошо, — прошептал он. — Это дает нам все-таки больше шансов, чем огонь печи.
Следующий час они провели, собираясь в дорогу. Зигрид хотела прихватить с собой ружье Вальдо, но оружие было надежно заперто в бронированном служебном сейфе с электронным замком, открыть который можно было, только зная секретный код, известный исключительно главному мусорщику. Беглецы натаскали из продуктового автомата кучу бутылок с газировкой, которые составили самую громоздкую часть груза. С едой все оказалось сложнее: запасать скоропортящиеся продукты не имело смысла, так что они ограничились изрядным количеством плиток шоколада, крекеров и сгущенного молока в тюбиках. Под конец Зигрид выгребла все, что смогла найти из осветительных приборов. Опасаясь, что выстилающий тоннель нагар может оказаться едким из-за кислоты, девушка настояла, чтобы Пампкин надел кожаные перчатки Вальдо и обмотал колени тряпками. Сама она сделала то же самое.
Приняв эти меры предосторожности, они полезли в тоннель. Диаметр хода не позволял двигаться в полный рост, поэтому им пришлось ползти на четвереньках. Это было неудобно и довольно тревожно, потому что в случае угрозы быстро спастись бегством они бы не смогли — насекомое с его тремя парами ног догнало бы их в два счета.
— Похоже, что термиты до такой степени изъели перекрытия между некоторыми блоками, что пол отдельных «квартир» не выдержал, — поясняла Зигрид, — и их обитатели разбились о пол нижнего этажа, который тоже оказался поврежден и обрушился в свою очередь. Ну и так далее, четыре или пять этажей сразу! От этих обрушений кое-где образовались непреодолимые пропасти. Если наш тоннель приведет к одной из них, нам останется только повернуть назад… Или прыгнуть.
— Как обнадеживающе! — хмыкнул у нее за спиной Пампкин. — И много у тебя еще таких историй?
Они ползли два часа, потом устроили себе небольшую передышку.
Они сели, привалившись боками друг к другу, и Зигрид погасила лампу, чтобы сэкономить батарейки. От копоти, которая и в самом деле оказалась очень едкой, неприятно щипало лицо, губы распухли и потрескались. Зигрид сгорала от желания расспросить Пампкина о заговоре, о котором он упомянул в самом начале, но поскольку мальчик больше не возвращался к причинам, приведшим его на порог мусоросжигателя, она тоже решила молчать. Может быть, он еще недостаточно ей доверяет?
Чертыхаясь, Зигрид растирала ноющие руки и поясницу. Несмотря на накрученные на ноги тряпки, коленки ужасно болели.
— Размеры города невероятно огромны, — внезапно сказал мальчик задумчивым голосом. — Когда живешь на каком-то одном этаже, этого не осознаешь.
— Это точно, — вздохнула девушка. — Это как нагромождение коробок на складе. Говорят, что этих коробок здесь многие сотни.
Отдышавшись немного, они поползли дальше. Из-за однообразности тоннеля им казалось, что они топчутся на месте, как на движущейся дорожке тренажера: вокруг не было ничего, что отмечало бы их продвижение вперед. Дважды они замирали на месте, прислушиваясь к доносившемуся издалека шуршанию и скрежету насекомых, а потом снова принимались ползти в дрожащем свете фонаря, который Зигрид укрепила у себя на груди. Девушка не решалась даже подумать о том, что случится, если они неожиданно столкнутся нос к носу с термитом, зазубренные клешни которого без труда крошили даже самый крепкий бетон.
Совершенно выбившись из сил, они снова сделали привал.
— А если в конце концов мы попадем в другой жилой блок? — спросил Пампкин.
Зигрид пожала плечами:
— Проскользнуть незамеченными будет очень трудно. Все обитатели одного блока знают друг друга, и сомневаюсь, чтобы нас приняли с распростертыми объятиями. Скорее всего, нас примут за похитителей железа и закидают камнями!
— Отрадно слышать!
— Привычка к изоляции породила в людях страх перед всяким чуждым вторжением, — негромко сказала Зигрид. — Когда я только прибыла сюда, мне объяснили, что эта система замкнутых жилых камер была создана для защиты от смертоносной эпидемии.
— Может быть… Я не знаю. В моем жилом блоке я был принцем, и вся моя жизнь была сплошным праздником, — признался Пампкин, понурившись. — Я был таким беззаботным… Но однажды мне доверили одну тайну, и с тех пор все изменилось. Все вокруг только и думали, как бы погубить меня. Моего мнения никто не спрашивал. Из подросткового кумира я превратился в беглого шпиона. Наверное, я кажусь тебе очень невежественным, но это потому, что я долгое время был всего лишь избалованным ребенком.
— Как бы то ни было, — продолжила Зигрид, — повсюду в городе-кубе появление чужака считается предвестником беды. Так что куда бы мы ни отправились, мы не станем исключением из этого правила.
Она резко умолкла: темнота вокруг снова наполнилась громким скрежетом.
— Оно движется сюда! — ахнула она.
— Да нет, — поправил Пампкин, — это где-то над нами. Близко, но все-таки уровнем выше.
— У тебя хороший слух! — похвалила Зигрид.
Но про себя она подумала: «Хороший слух или высокочувствительный звуковой детектор?» Вопреки ее желанию, Вальдо все же занес в ее душу яд сомнения, который теперь продолжал свою разрушительную работу. Действительно ли Пампкин человек, или же это робот, замаскированный под ребенка, чтобы лучше манипулировать взрослыми? Он был так грациозен и так хорош собой, что Зигрид все труднее было подавлять свои сомнения.
Они ползли еще около часа, а потом разом упали ничком: измученные руки больше их не держали.
Выключив фонарь, Зигрид еще некоторое время поворочалась так и этак, стараясь поудобнее устроиться на ночь. Она слишком устала, даже чтобы поесть.
Они уснули там же, где остановились. Зигрид так и держала руку на выключателе фонаря, готовая зажечь его при малейшем подозрительном звуке.
Следующий день ничем не отличался от предыдущего. Они месили золу тоннеля неопределенно долгое время, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться к перемещениям насекомых у них над головой или под ногами. Колени Зигрид ныли уже невыносимо, Пампкин же не выказывал никаких признаков физических страданий. Но он был и значительно моложе…
Неожиданно, когда тоннель постепенно пошел под уклон, темнота вокруг стала как будто не такой непроницаемой. Погасив фонарь, Зигрид увидела, что стены заливает тусклый голубоватый свет…
— Кажется, мы приближаемся к выходу, — прошептала она. — Будем надеяться, что удача окажется на нашей стороне.
У света впереди был какой-то оттенок нереальности, как будто его испускал прожектор с цветным фильтром.
Пять минут спустя они почувствовали, что просто умирают от холода. Зигрид отчаянно стучала зубами; оглянувшись через плечо, она увидела, что ее маленького спутника тоже бьет дрожь. Какую-то секунду ее это ободряло, но позже ее исподволь захватила другая мысль: что, если Пампкин просто подражает ее собственной реакции?
У нее не было времени долго предаваться раздумьям, так как температура снова резко снизилась. Насколько же сильно? - 10°, -20°? Казалось, каждый шаг вперед неотвратимо приближает их к ледяному аду. Зигрид остановилась, задержав дыхание: холод обжигал легкие. С губ слетали облачка пара. Она попыталась согреть ладони, сунув их под мышки, но облекавшая ее кольчуга превратилась в твердый ледяной кокон, крадущий тепло у тела.
— Мы должны двигаться! — простонал Пампкин у нее за спиной.
На стенках тоннеля нарос слой инея, прикрывая копоть белой пеленой. Зигрид поскользнулась и поехала вниз под уклон, как по ледяной горке. Пампкин тут же последовал за ней. Удержать равновесие из-за наледи было невозможно, так что они оба вылетели из тоннеля, как ядра из жерла пушки, и покатились по толстому хрустящему слою инея, покрывающему пол какого-то зала. Неведомо откуда льющийся синий свет придавал ему призрачный, фантастический облик.
— Боже мой! — отдышавшись, выговорила Зигрид. — Где это мы?
Это было похоже на какой-то заснеженный склад, металлический трюм или отделение какого-то исполинского холодильника. Вверх до самого потолка идеально правильными рядами громоздились огромные аквариумы, заполненные каким-то голубоватым желе; между ними пролегали широкие заледеневшие аллеи, скользкие, как каток.
Подойдя поближе, девушка различила в центре каждого аквариума какие-то таинственные темные силуэты. На каждом стеклянном кубе висели картонные таблички; взяв одну из них и стерев рукавом слой инея, Зигрид прочла отпечатанную надпись: Хоботные. Африканский слон. Самец.