…Существует запись (1970 год, 4-я жертва) следующего содержания: „Я напоил женщину и дал ей снотворное, но не смог совершить совокупление, так как она была девственницей“, датируемая 1969 годом. Упоминается использование гиминала[42] (1970 год, 3-я жертва), хлороформа и снотворного (1973 года, жертва № 26), СМИК (снотворное) (1981 год, жертва № 63), разновидность СМИ (снотворного) (1983, жертва № 95), хлороформ и СМИ (1983 год, жертвы № 97, 98), мороженое со СМИ. Это подтверждает, что еще в молодости задержанный постоянно совершал действия насильственного характера, применяя лекарства и хлороформ. Более того, он считает секс с женщинами, одурманенными снотворным и хлороформом, своей визитной карточкой. К примеру: „Я совершаю это у себя в квартире по обычной схеме“. „СМИ (снотворное) действовало хорошо, но ХРОРО (хлороформ) был лишним, и (ее) сильно тошнило“ (жертва № 150). „Усыпил ее в квартире с помощью СМИ-мороженого + шоколад, затем ПВ (порновидео)“.
Он вел записи примерно с 1983 года, делал фотографии и снимал на видеокамеру сцены изнасилования, к примеру: „Полноформатное ВТР (видео) № 1“ (жертва № 139), „ПВ и ПФ (порнофото)“ (жертва № 152), „видео с иностранкой № 1“ (жертва № 160), „поехал в Дзуси, как обычно, ТР (трах), ПВ“ (жертва № 162)».
Полиция, конечно же, сразу набросилась на видеоматериалы. Они обнаружились во всех квартирах, не подписанные или с женским именем и датой на этикетке. Самые ранние датировались еще 1980-ми; некоторые снимались на вышедший из употребления формат «Бетамакс». Детективам удалось найти аппарат, способный воспроизводить записи. Работали по очереди: загружали очередную пленку и просматривали мелькающее видео, тщательно регистрируя содержание и продолжительность. Вскоре стало ясно, что все ролики сняты по определенному сценарию.
Видео было цветное и качественное. Некоторые фильмы предваряло небольшое вступление: молодая женщина смеялась, поднимала бокал и пила. Потом резкий переход к основной сцене: та же молодая женщина лежит обнаженная на кровати. Глаза закрыты, жертва не двигается, но заметно слабое дыхание. Иногда девушка лежала на животе, иногда на спине; часто ноги были разведены и привязаны к крюкам в стене. По обеим сторонам кровати размещались мощные прожекторы, чтобы освещать происходящее.
Камера не двигалась и не дрожала, то есть стояла на штативе. В какой-то момент на видео появлялся мужчина, тоже полностью раздетый.
– У него самое обычное тело, – сказал мне один из тех, кто смотрел эти видео. – Не похоже, чтобы он много занимался спортом, – обычный мужчина средних лет.
Необычной была только одна пугающая деталь: в большинстве фильмов насильник надевал маску.
Я говорил с тремя сотрудниками, видевшими записи или фотографии, конфискованные прокуратурой, и каждый запомнил маску по-своему. Один утверждал, что она серая и закрывает все лицо, как у грабителя банка; по словам другого, она была черной и закрывала только глаза, как маска Зорро; третий считал, что она была в желтую и черную полоску, как шкура тигра.
У человека в маске была эрекция. Перед неподвижной камерой он совершал долгое и яростное насилие над женщиной, лежащей без сознания.
– Он делал много всякого, – сообщил мне полицейский, который видел досье. – Секс в обычной позиции. Иногда анальный. Иногда он использовал… инструменты и разные предметы вроде тех, которые используют врачи. Заглядывал внутрь, если вы понимаете, о чем я. Еще огурец вставлял. Пенис у него вполне нормальный. По обеим сторонам кровати стояло освещение, и иногда, в момент… энергичных телодвижений, он не замечал, как лампы касались обнаженной кожи женщины.
Сбоку от камеры размещались два телевизионных монитора; по словам самого Обары, на одном крутился иностранный порнофильм, а другой передавал изображение его самого в процессе «игры» в реальном времени. Ёдзи посматривал на экраны, чтобы повышать возбуждение.
– У него было очень сильное либидо, – признался мне один из просматривавших видео. – Он все время был активен и вообще не отдыхал.
После одного полового акта насильник сразу приступал к следующему. Иногда попадались две или даже три видеопленки с одной и той же жертвой, снятые за один сеанс, который мог длиться часами.
– Он обращался с женщинами, как с вещами, не как с людьми, – рассказывали полицейские. – Девушки почти никак не реагировали, лишь изредка издавали какие-то звуки.
Когда партнерша начинала проявлять признаки скорого прихода в сознание, Обара всегда делал одно и то же: доставал кусок полотенца или марли и держал его у самого носа жертвы, но не касаясь лица, после чего сопротивление прекращалось.
В разных источниках количество видеокассет сильно различалось. В одном отчете говорилось, что полиция конфисковала тысячу пленок, в другом – 4800. Инспектор Удо сообщил, что их было 170 и там содержались записи с более чем 150 разными женщинами. Однако суд объявил, что жертв было сорок, а Обара настаивал, что их всего девять. По подсчетам Удо, более половины партнерш насильника были иностранками, хотя встречались и японки. Однако, помимо национальности, женщины различались и по внешним качествам.
Большинство иностранок явно работали хостес: высокого роста, стройные, ухоженные, с макияжем и по большей части блондинки. А вот японки относились совсем к другому типу: полные или откровенно жирные, никакой традиционной красоты, как у девушек из гайдзинов.
– Я предпочитаю уродливых японок с бесформенной фигурой, – скажет позже Обара. – Когда я говорил с ними по телефону, то сразу понимал, какого они телосложения. Те, у кого сухой голос, худые, а те, у кого голос влажный, – толстые… Мне нравятся уродки. Такой выбор – одно из правил игры. Гадкие игры с гадкими женщинами.
Иностранных партнерш Ёдзи выбирал по тому же критерию.
– Хостес-иностранки все уродки, – объяснял он. – Не внешне, но в душе.
Через много лет об «игре в покорение» с точки зрения Обары будет опубликован отчет на английском языке. Искаженный в интересах обвиняемого и двусмысленный, он все же выражает сакраментальную суть действий Обары: «Перед началом „игры“ обвиняемый наливает в маленькую рюмку неприятную на вкус жидкость с запахом паленого, известную как „филиппинский ликер“. Потом он с партнершей пьют из рюмки по очереди. Обвиняемый выпивает две рюмки.
Как выяснилось в суде, Обара окончательно теряет чувство стыда как раз после двух доз снадобья. Потом обвиняемый принимает огромное количество допинга, а партнерша продолжает пить „филиппинский ликер“ и теряет сознание. Затем обвиняемый надевает маску и начинает „игру“. Маска превращает его в другую личность за гранью обыденности. Затем Обара приступает к своей отвратительной „игре“.
Обвиняемый предпочитал „играть“ с хостес-иностранками, наркоманками, женщинами с самого дна, которых называют потаскухами… Он также выбирал партнерш из числа японок, ищущих мужчин по телефону. В этом случае обвиняемый предпочитал женщин без талии, полных и уродливых…»
После ареста Обары Клару Мендес снова пригласили в штаб-квартиру расследования. Там полиция показала ей отдельные кадры из видео, снятого ночью 1996 года, когда она находилась в квартире Ёдзи Обары в Дзуси, где ее опоили.
– Детективы постарались пощадить мои чувства, – рассказывала она. – Показали только изображения, стоп-кадры из видео, на которых я могла себя узнать. Да, это была я, лежала без сознания на кровати еще одетая. Выглядело… очень страшно. Я напоминала куклу, куклу в виде девушки.
В списке имен и на видеокассетах полиция обнаружила и других знакомых женщин: Кэти Викерс и Кристину Маккензи. Проверив телефонные номера и адреса в списке, детективы отыскали еще дюжину девушек. Зачастую данные были слишком неточными, чтобы разыскать жертв; к тому же многие девушки-иностранки уехали из Японии в неизвестном направлении несколько лет назад. Некоторые девушки не захотели сотрудничать – они стыдились, боялись или просто хотели забыть мерзкую историю. Другие дела не удалось довести до суда по иным причинам – например, случай Изабель Паркер, которая сама отомстила Обаре, успешно его шантажируя. Однако детективы разыскали целый ряд жертв, по показаниям которых вкупе с видео можно было легко доказать вину подозреваемого.
Семнадцатого ноября прокуратура официально обвинила Обару в том, что он подмешал наркотик Кэти Викерс и изнасиловал ее. И тут же его повторно арестовали по подозрению в совершении аналогичных действий по отношению к тридцатиоднолетней японке по имени Фусако Ёсимото[43]. Восьмого декабря его обвинили в этом преступлении и арестовали по очередному подозрению в изнасиловании двадцатилетней Ицуко Осихары. Далее последовало обвинение в подобных действиях по отношению к двадцатипятилетней Мегуми Мори в новогоднюю ночь 2001 года. Здесь к обвинению в изнасиловании и подмешивании наркотиков добавился еще один пункт: причинение ожога от горячей лампы, которая прислонилась к ноге Мегуми, когда она была без сознания.
Полиции стало известно, что на следующий день после исчезновения Люси Обара позвонил на пожарную станцию Дзуси и попросил соединить с главным управлением. Согласно версии одной из газет, он сказал: «Произошло кое-что серьезное. Пожалуйста, подскажите, где находится больница скорой помощи».
Ему дали номер телефона больницы. Он позвонил туда и уточнил часы работы; разговор был записан. Однако Ёдзи так и не приехал. Через несколько дней он попал в одну из больниц Токио по поводу сыпи, вызванной укусами паразитов.
Полиция не сомневалась, что знает ход событий: Обара напоил Люси, убил ее и каким-то образом избавился от тела. Но где доказательства? В списке имен Блэкман не значилась; видео с ней тоже отсутствовало. Судя по тем двум кадрам, вечер она провела с Обарой, а после ее исчезновения он вел себя подозрительно. Но что именно он с ней сделал? И где Люси теперь?
Детективы обследовали сад особняка в Дэнъэнтёфу и пустыри рядом с другой недвижимостью подозреваемого, протыкая почву полыми стеблями бамбука. Шестеро полицейских с ищейками прочесывали пляж и скалы у Блю-Си-Абурацубо. Работу осложняли заросли густой травы, кучи водорослей и мусора; к тому же детективы опасались растревожить ядовитых змей.