Он хорошо говорил по-английски, держался заботливо и спокойно, даже когда Сэм плакала. Он объяснил, что познакомился с Каритой в хост-клубе и пригласил съездить в Камакуру, небольшой приморский город к югу от Токио, где девушка отравилась несвежими устрицами; казалось, он очень обеспокоен тяжелым состоянием Карты. Сэм попросила у него адрес и телефонный номер, однако Нишида с сожалением отказал ей, хотя звонил почти каждый день. Роберта Финнигана больше всех мучили подозрения: необъяснимая природа отношений Кариты с этим человеком и выходные, которые они провели вместе, стали для него очередной пыткой. По его просьбе Хидэки, бойфренд Сэм, связался с полицией и попросил выяснить, кто такой господин Нишида.
В больницу приехали два детектива и допросили Сэм и Хидэки. Встреча получилась очень странной. Задав нескольких вопросов о Нишиде, полицейские обвинили Хидэки в распространении наркотиков, а дальше последовал логичный вывод, что именно он виновен в болезни Кариты.
– Мы больше не обращались в полицию, – заявила Саманта. – Детективы напугали нас куда больше, чем тот человек с мягким голосом, который называл себя Нишидой и, казалось, волновался за нас.
В день, когда Карита умерла, Нишида позвонил снова и долго говорил с Хидэки. Он сказал, что хочет возместить часть расходов семьи на билеты и похороны. Речь шла о миллионе иен (6250 фунтов). Он также намеревался пообщаться с Найджелом и Аннет. На следующий день после смерти девушки семья поехала на встречу с таинственным благодетелем в отель недалеко от токийского аэропорта внутренних рейсов.
Родственники прождали в лобби около часа, прежде чем Нишида наконец пригласил их подняться в номер, который он, как оказалось, снял специально ради этой встречи. Японец однозначно дал понять, что желает видеть только родителей Кариты; возмущенные Сэм и Роберт остались ждать внизу. Как вспоминает Аннет, гостиничный номер был разделен своего рода экраном; у нее возникло неприятное ощущение, что с другой стороны ширмы их кто-то подслушивает. Сам Нишида не произвел никакого особого впечатления: мужчина средних лет в темном костюме, по словам Аннет, «не слишком приятной внешности, с некрасиво заостренным носом». Обращала на себя внимание разве что его потливость: он постоянно вытирал влажное лицо носовым платком или полотенцем.
– Нам было очень не по себе, – призналась Аннет. – У нас на глазах только что умерла дочь. И вот теперь мы сидим в номере и ждем, что кто-то вот-вот выпрыгнет из-за экрана.
Мистер Нишида встретил Найджела и Аннет в гостиной за низким кофейным столиком.
– Я любил вашу дочь, – заявил он им, – и хотел провести с ней больше времени.
– Мы тоже, – сказала Аннет.
Нишида описал выходные, которые они с Каритой провели вместе, начиная со встречи в хост-клубе в пятницу вечером.
– Он сообщил, что в субботу вечером они собирались пойти поужинать, – вспоминала Аннет. – Но Карита чувствовала себя не очень хорошо, и они остались в квартире. Оба пошли спать – насколько я поняла, в разных кроватях, – но посреди ночи Карита проснулась. Ей было очень плохо, а утром в воскресенье стало еще хуже. Нишида вызвал доктора, и тот сделал ей укол от тошноты и боли. Но потом состояние девушки снова ухудшилось, и к тому времени, когда он отвез ее в больницу в понедельник, она была почти без сознания. Если судить по его словам, он пытался позаботиться о Карите, ухаживал за ней и не знал, в чем причина ее недомогания. Нишида упоминал некоторые комментарии Кариты, и они действительно были похожи на ее слова: она извинялась, что заболела и не может составить ему компанию. Дочь так и говорила бы, если бы заболела.
Найджел добавил:
– Он все время твердил, как он сожалеет о случившемся и как это ужасно. Казалось, он хорошо знает Кариту, будто она его девушка. Он действительно был расстроен, говорил: «Такой ужасный несчастный случай» и «не вините себя». Я ему поверил.
Через сорок пять минут японец достал две коробочки и передал их Риджуэям. В одной была золотая цепочка, в другой – кольцо с бриллиантом. Обычная подарочная упаковка отсутствовала, и кольцо не было вставлено в бархатную подушечку, а болталось в коробке.
– Он снова повторил: «Я любил вашу дочь и хотел провести с ней гораздо больше времени», – вспоминала Аннет. – А потом добавил: «Я собирался подарить это ей на день рождения на следующей неделе».
Позже Аннет снова и снова размышляла, что могли означать эти предметы. Ей вспомнились сны о мужчинах-предателях и кольцо, которое Карита принесла ей во сне. Но в тот момент сказать было нечего, и Риджуэям оставалось лишь принять подарки и уйти.
– Мы были очень потрясены, очень, – призналась мне Аннет. – История вполне походила на правду. Мы не могли ни в чем обвинить японца, потому что толком не знали, что случилось с Каритой. Полицию персона Нишиды не заинтересовала, австралийское посольство тоже. Его рассказ звучало достаточно правдоподобно, и получалось, что он сделал все возможное.
С чувством неловкости Риджуэи попрощались и вышли в коридор. Когда они шли к лифтам, Аннет оглянулась и заметила, что мистер Нишида, выглядывая из-за двери, следил за ними с непроницаемым выражением лица, пока они не исчезли из поля зрения.
Родители покинули Японию с прахом дочери на следующий день после похорон, а Саманта осталась в Токио еще на несколько месяцев. Риджуэи улетели в Перт, Роберт вернулся в сиднейскую квартиру, где они жили с Каритой. Больше полугода он рыдал по ночам, а в университете весь первый год ходил как сомнамбула. И еще очень долго не мог поверить, что когда-нибудь обретет покой. Молодой человек жил один и ухаживал за Синбадом, рыжим котом Кариты. Затем Роберт закончил учебу, получил диплом юриста и нашел работу в Сиднее в «Филлипс Фокс», одной из крупнейших юридических компаний в Австралии. И именно в их офисе на Маркет-стрит он прочитал в тот день статью в «Сидней морнинг геральд» и сразу понял: подозрительный Акира Нишида и насильник Ёдзи Обара – один и тот же человек.
В пещере
Конфискованные из владений Обары рассыпающиеся пленки и пожелтевшая бумага заняли целое помещение в штаб-квартире токийской городской полиции. Инспектор Удо провел там множество часов, контролируя работу подчиненных и изучая их находки.
– Я хотел держаться как можно ближе к уликам, – объяснил он мне, – и лично проверял каждую мелочь, потому что менее опытный следователь способен пропустить факт, который для меня станет бриллиантом.
И в конце 2000 года среди пыли и грязи он отыскал сверкающую драгоценность: рецепт из больницы в Западном Токио для Кариты Риджуэй.
В разговоре со мной Удо стремился создать впечатление, что полиция в любом случае разобралась бы с этим делом и справилась бы своими силами. Но нет никаких признаков, что они знали о Карите Риджуэй до ноября 2000 года, когда после долгих настойчивых обращений Роберта Финнигана к сиднейским властям с инспектором связалось посольство Австралии. И как только полицию уведомили о случае Кариты, все детали головоломки быстро сложились в цельную картину.
Рецепт навел на больницу Хидесима, куда сначала отвезли Кариту, и Токийскую женскую больницу, где девушка умерла. Получив фотографии жертвы, полиция опознала ее среди иностранок без сознания из видеоколлекции Обары. Во время насилия, которое длилось несколько часов, было видно, как Ёдзи встряхивает бутылку, смачивает кусок ткани и держит его у девушки под носом. В Токийской женской больнице обнаружилась и главнейшая улика: крошечный образец печени Кариты, извлеченный после смерти и сохранившийся благодаря административной ошибке. В ходе анализа полицейская лаборатория вскоре выявила то, что по необъяснимым причинам упустили врачи: следы хлороформа, который атакует и отравляет именно этот орган.
Роберт общался с семьей Риджуэй лишь изредка; связь с Каритой, которую они олицетворяли, как утешала его, так и причиняла боль. Но однажды, когда все сомнения развеялись, он позвонил Аннет в Перт и сообщил, что мужчину, который представился Акирой Нишидой, на самом деле зовут Ёдзи Обара, обвиняют в серийных изнасилованиях, и он не спасал Кариту, а убил ее. Роберт и Аннет отправились в Токио, чтобы побеседовать с полицией. Мать девушки подписала документы, необходимые для возбуждения уголовного дела.
Обара признал, что он и есть Нишида, но другие обвинения отмел.
– Меня крайне возмущают домыслы, что я изнасиловал и убил Кариту, – сообщил Обара в заявлении, представленном его адвокатами. – У нас были романтические отношения, и это я отвез ее в больницу.
Роберт Финниган составил собственное заявление, которое приобщили к делу от имени Риджуэев. «Обара не только подмешивал женщинам наркотики и насиловал их, теперь он издевается над своими жертвами и унижает их семьи, – говорилось в нем. – Обара – худший представитель человечества. Он не проявляет никакого сожаления. Надеемся, что японский суд покажет его истинное лицо».
Теперь полиция и прокуратура могли доказать, что Обара убийца, и каждые несколько недель изучения видео и записных книжек у них появлялось свежее обвинение в изнасиловании. Но даже правда о Карите не помогала связать Обару с исчезновением Люси. А Ёдзи даже через три месяца одиночного заключения все еще отказывался признаться хотя бы в одном преступлении.
– Полиция недооценила Обару, – рассказал мне один из участников расследования. – Детективы думали, что перед ними всего лишь еще один тупой преступник, который сознается: «Простите. Это сделал я. Тело я оставил здесь, а закопал его вот так». Но Обара был очень упрям и начисто отрицал свою вину.
Девушки, заявившие об изнасилованиях, были проститутками, настаивал он, если снисходил до разговора; Карита умерла от пищевого отравления либо из-за неправильного лечения в больнице, и он понятия не имеет, что случилось с Люси.
– Мы упорно давили на него до одиннадцати, двенадцати ночи, – сообщил мне один детектив. – Как можно меньше давали спать, выматывали его физически и морально. Это жестко, но больше нам ничего не оставалось.