Адвокат: 16 апреля 1991 года вы встречались с императором и императрицей в отеле «Окура». Это правда?
Обара: Да, конечно. Мы присутствовали на благотворительном мероприятии. Они предложили мне поучаствовать в нескольких благотворительных проектах.
Адвокат: Расскажите о своем детстве. Правда ли, что ваш коэффициент интеллекта составлял двести?
Обара: Да…
Наконец в марте 2006 года настала очередь стороны обвинения допрашивать Обару. Лицом к лицу с прокурором его уверенность испарилась.
Прокурор Мидзогути начал задавать вопросы о письмах, полученных полицией, включая подписанные якобы самой Люси, черновики которых были найдены в квартирах Обары.
– Некоторые из них написал я после сообщений от Кацуты, – признался Обара.
– Каких сообщений? – поинтересовался Мидзогути.
– Просто сообщений, – ответил Обара. – Большего я не могу сказать.
– Объяснил ли Кацута, почему вы должны написать письмо в полицейский участок Азабу? – спросил прокурор.
– Он прислал мне об этом сообщение, – ответил Обара.
– В чем был смысл этого письма?
– Я могу воздержаться от комментариев?
– То есть вы не хотите отвечать на вопрос?
– Я сделал это, потому что получил сообщение.
– Вы не можете рассказать подробнее?
– В данный момент нет.
В руках обвиняемый, как обычно, держал маленькое синее полотенце, чтобы вытирать пот с лица и шеи. Даже сзади по позе Обары было заметно, как он волнуется. Плечи резко опустились, а голова склонилась вниз. Прокурор Мидзогути продолжал:
– Третьего июля, после того как в полночь вы выехали из Дзуси-Марины и вернулись в «Мото-Акасака тауэрз», что вы делали тем утром?
Обара не ответил.
– Вы помните, как искали что-то в Интернете через домашний компьютер?
– Нет, – покачал головой Обара. – Не помню.
– У вас есть дома компьютер, верно?
– Да, есть в «Мото-Акасака тауэрз».
– В отчете об использовании этого компьютера от 3 июля есть записи о поисковых запросах через Интернет в районе 8:50 утра. Вы помните тот случай? – Мидзогути показал пачку распечаток.
Реакцию Обары публика не видела, но он, несомненно, растерялся.
– Позвольте мне показать отчет обвиняемому, – попросил прокурор, – так как, похоже, раньше он его не видел. Это список поисковых запросов, поступивших с персонального компьютера с середины июня, – объяснил Мидзогути. – 3 июля 2000 года с 8:44 до 8:57 утра было сделано шесть запросов. Глядя на них сейчас, вы можете что-то вспомнить?
Обара медлил, разглядывая обрывочные фразы, не всегда понятные даже на японском.
– Где-то после полуночи первого числа приняли наркотики, – неуверенно начал он (было не ясно, кто и какие наркотики принял). – Второго мы с Люси говорили о японке, которая пропала в Британии. Ее похитили и так и не нашли. Люси сказала, что это известная история, и я предположил, что девушка убита, хотя раньше о ней не слышал. История запала мне в голову. Я имею в виду то похищение в Британии.
Прокурор перечислил поисковые запросы, которые делал Обара тем утром. Первым шел «Дурман индийский» – растение, также известное как рожок дьявола, галлюциноген, употребление которое может привести к смерти. Далее значился запрос «бухта Нати» – место, откуда пожилые буддийские монахи перед смертью отплывали в последнее путешествие. Третий запрос – «как достать хлороформ». Четвертый – «производство ГТБ», наркотика для изнасилования.
– Зачем вы искали такие сайты? – настаивал Мидзогути.
– Это все равно что спросить, зачем люди смотрят фильмы про убийства, – ответил Обара. – Уж точно не для того, чтобы совершить преступление. Их смотрят, чтобы снять стресс. Вообще-то, я часто заходил на сайты подобной тематики.
Мидзогути указал на последние запросы, которые обвиняемый сделал тем утром:
– Вы посещали и другие веб-сайты – о процессе получения серной кислоты и о том, как купить серную кислоту. Вас интересовала покупка кислоты, верно?
Обара снова промолчал.
Прокурор пролистал документы и указал на другую страницу.
– На одном из просмотренных вами сайтов говорится: «Возможный способ – использование высокотемпературной печи, чтобы превратить в пепел даже кости, однако это очень трудно». И еще: «Один из способов растворить кости – поместить их в концентрированную серную кислоту». Здесь говорится об уничтожении тела умершего, верно?
– Я заходил на такие страницы и в июне, – возразил Обара. – И не по той причине, на которую указывает прокурор Мидзогути.
– Тогда почему в тот день вы снова посетили эти сайты?
– Только потому, как я уже сказал, что разговаривал с Люси о похищении в Лондоне[47].
– Вы помните те два способа, сожжение и растворение в кислоте, которые названы «очень трудными»?
– Не помню.
Для японского суда такое противостояние было в новинку: психологический поединок, борьба умов обвинителя и обвиняемого. Обара без конца утирался полотенцем. Как же, должно быть, заколотилось у него сердце, когда Мидзогути представил следующую улику – тяжелую папку с пожелтевшими страницами.
Именно там Обара описывал свои сексуальные приключения: это был «судовой журнал» его «игр». Его, цитировавшего дневник Люси, теперь ткнули носом в собственный дневник.
– Записи в книге делались приблизительно с тысяча девятьсот семидесятого года, – объявил прокурор.
Обара без труда вспомнил дневник, но отметил:
– Я писал о своих отношениях с девушками через пять лет после того, как они происходили в реальности. Разрыв в пять лет делал их интереснее. Поэтому я и записывал сюжеты спустя пять лет, добавляя порнографии.
– Значит, истории выдуманы?
– Не совсем. Упомянутые девушки реальны, но истории о них – выдумка.
Журнал сексуальных контактов был пронумерован от 1 до 209 и в некоторых случаях датирован с 1970 по 1995 год.
– Взгляните на номер 63, третья строка, – попросил Мидзогути Обару. – Что такое «СМИК»?
– Просто чтобы приукрасить сюжет пять лет спустя.
– Но что это означает?
Пауза и реплика:
– Я не буду отвечать.
– Номер 4: «Я дал ей снотворное». Номер 21: «Сегодня я дал ей снотворное».
По-японски снотворное звучит как суиминьяку.
– Именно так вы и написали, – заявил прокурор. – СМИК означает сокращение от суиминьяку?
– Я не хочу отвечать.
– Номер 140: «Дал слишком много СМИ и ХМ. Очень испугался». Что такое «ХМ»?
– Я забыл.
– Под номером 150 вы пишите о «ХРОРО». Что это означает?
– Я не хочу отвечать на этот вопрос.
– Это начало слова «хлороформ»[48], не так ли?
– Я не знаю.
Мидзогути пролистнул страницы:
– Номер 190. Вы пишете: «Она все поняла, я нашел оправдание, но она знает». О чем идет речь?
– Я просто развлекался, поэтому не собираюсь отвечать.
– Судя по записям в дневнике, похоже, вас очень беспокоило, когда девушки понимали, какую «игру в покорение» вы затеяли без их согласия.
– Нет, неправда. Я развлекался.
– Каким образом?
– Я не буду отвечать.
– Номер 179, февраль 1992 года. «Познакомился с Нанэ, а потом с Каритой». Это та Карита, которая фигурирует в уголовном деле?
Обара молчал. Безумно хотелось увидеть его лицо.
– Вы утверждали, что не использовали хлороформ с Каритой, – напомнил Мидзогути.
– Нет, не использовал.
– Номер 198. «Использовал СМИ и ХРОРО. Перестарался с ХРОРО. Хоть я и использовал ХРОРО с Каритой, думаю, проблемы в лекарстве, которое дали ей в больнице». Написано вашей рукой. Вы использовали хлороформ, верно?
Обара упорствовал:
– Это вымысел.
Через несколько заседаний он попытался заделать дыры, которые появились после перекрестного допроса, ответив на заранее составленные вопросы своих адвокатов по поводу поиска в Интернете и секс-дневника. По словам Ёдзи, он месяцами посещал множество самых разных сайтов, и нет никаких оснований выделять те, которые он смотрел в то утро. Что касается дневника, «ХРОРО», «ХРО» и другие аналогичные сокращения относятся не к хлороформу, а к разным алкогольным смесям, парами которых Обара с партнершами дышали, втягивая их носом из полиэтиленовых пакетов. Однако, меняя показания на свой страх и риск, Ёдзи невольно позволил прокурору поджарить себя с другой стороны. Первый вопрос Мидзогути был очень простым:
– Означает ли СМИ суиминьяку – снотворное?
– «СМ» означает «супермагия», – ответил Обара. – А вот «И», буква игрек, в других странах является общепринятым термином для галлюцинаций и всего неизвестного, непонятного. Как икс и игрек или игрек-хромосома… – Его объяснения превратились в невнятное бормотание и сошли на нет.
Судья Тотиги сверкнул своими безупречными зубами:
– О чем это вы?
В разгар процесса, в апреле 2006 года в Токио для дачи показаний вылетели родители Люси Блэкман и мать Кариты Риджуэй. Учитывая характер отношений между Тимом и Джейн, прокуроры запланировали вначале опросить матерей обеих девушек, а через пять дней пригласить отца Люси.
В ожидании очной ставки обвиняемого в убийстве и родителей, лишившихся своих детей, публики столпилось еще больше обычного. Однако приставы поздно впустили прессу и зрителей в зал: когда двери открылись, Джейн и Аннет сидели в первом ряду, а вот место Обары пустовало.
Главный судья Тотиги лучезарно улыбнулся:
– Суд получил извещение, что обвиняемый отказался явиться на сегодняшнее заседание.
По закону, объяснил Тотиги, судебные разбирательства по уголовным делам не могут проходить в отсутствие обвиняемого. Однако правило можно обойти, если обвиняемый получил вызов в суд и не представил уважительных причин своего отсутствия. Обару, несомненно, информировали в обычном порядке, и утром служащие токийской тюрьмы предварительного заключения пришли к нему в камеру и попросили явиться в суд.