В связи со сказанным не следует, как это иногда делается при характеристике обратных связей, смешивать управляющую и причинную детерминации. Управляющая детерминация не порождает процесса и даже не обусловливает его, она лишь постоянно инспирирует его определенную направленность, соединяя каузальную детерминацию с кондициональной и другими типами непричинных детерминаций.
Управляющая детерминация является всеобщим типом детерминации, относящимся ко всем формам бытия материи (и, таким образом, ко всем формам детерминационных отношений). Поэтому неверно было бы однозначно связывать управление с целью. Целевой характер управляющая детерминация приобретает только в действиях человека, в связи с осознанием им своих потребностей и задач, на пути решения которых можно удовлетворить эти потребности.
Различение типов и форм детерминации дает возможность установить, что цель — не тип, а форма детерминации, присущая деятельности человека. Экстраполяция цели, целевой установки на живую и неживую природу приводит к телеологии. В попытках такой экстраполяции цель обычно определяют как установление причинной связи между результатом и действием [см.: 207, с. 208]. Однако конечный результат, поскольку он достигнут, уже не может быть целью, но, не будучи достигнутым, он, поскольку его еще нет в действительности, не может быть причиной или какой–либо другой детерминацией, кроме идеальной.
Как уже было отмечено, строгий детерминистский анализ упраздняет необходимость прибегать к целеполаганию в отношении природы. Целью часто называют определенную законом направленность изменений, течения процесса. Но при таком подходе можно постулировать наличие цели у камня, падающего с горы, пули, вылетающей из ствола и попадающей в определенную точку мишени, и т. п. Все подобные процессы подчинены законам и имеют направленность, но цель имеет не пуля, а стрелок. Думается, что главным основанием неправомерно расширительного толкования цели является абсолютизация причинности как единственного типа детерминационной зависимости.
Отметим необходимость различения процессов передачи информации и управляющей детерминации. Сопоставление информации как меры упорядоченности, определенности, организации с противоположным ей по содержанию понятием энтропии признается удовлетворительным многими исследователями [см.: 195, с. 45— 51; 224, с. 68–128]. Именно такая трактовка информации не допускает отождествления процесса передачи информации и детерминации. Тем более данный процесс не тождествен управляющей детерминации, хотя последняя, как отмечено, неразрывна с информационной обратной связью. «Управление, — отмечает А. Д. Урсул, — более сложный процесс, чем передача информации, ибо обязательно включает в себя переработку информации по определенным правилам (алгоритмам). Управление обязательно связано с целью, программой, которая либо формируется в кибернетической системе, либо задается извне и затем реализуется системой» [195, с. 64].
По отношению связи можно выделить внутреннюю и внешнюю управляющую детерминации. Так как управляющая система может находиться на ультра- или инфрауровнях в отношении к управляемой системе, то вполне уместно выделить вертикальную и горизонтальную формы управляющей детерминации. Универсальность управляющей детерминации (она действует во всех без исключения процессах развития) позволяет определить ее как специфический тип детерминации развивающихся систем. Конкретные разновидности управляющей детерминации, их особенности, изучает кибернетика на примерах управления в развитии неживых, живых и социальных систем.
Абсолютизация роли системной детерминации в процессе становления объекта, как и всякая абсолютизация, приводит к метафизическому упрощению со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так, у известного французского биолога Ж. Моно система в качестве изолированного целого противостоит внешней среде. Структура такой системы лежит в основании эволюции живого, выступает основанием устойчивости этой эволюции, необходимостью. Напротив, внешняя среда — источник случайного, революционизирующего начала. Подразделяя мир на «царство необходимости» и «царство случайности», Ж. Моно отдает первое на откуп структуре, подменяя понятием «структура» понятие «причина». Необходимость, согласно Моно, есть процесс сохранения и воспроизведения заданного состояния: «Телеономический механизм полностью логичен, удивительно рационален, в совершенстве приспособлен к своему проекту: сохранять и репродуцировать структурную норму» [260, с. 32]. Всякое изменение такого процесса связано с вмешательством (извне) случайного фактора. Оказав однажды революционизирующее воздействие, данный фактор пускает процесс по новому направлению, предоставленному новой необходимости. Здесь последующее опять определено предшествующим по схеме «жесткого» детерминизма лапласовского толка: «Случайный жест какого–то синантропа уже возвестил тот прекрасный день, когда возник мозг, открывший теорию эволюции» [260, с. 136–137].
Случайная мутация играет в теории Моно ту же роль, что и случайная «катастрофа» у Ж. Кювье, которая, по выражению Ф. Энгельса, «на место одного акта божественного творения… ставила целый ряд повторных актов творения и делала из чуда существенный рычаг природы» [1, т. 20, с. 352]. Моно заявляет, что «только случай лежит в основе какого–либо новообразования, какого–либо творчества в живой природе. Чистый случай, ничего, кроме случая, абсолютная слепая свобода как основа удивительного здания эволюции — это главный итог познания современной биологии» [260, с. 131]. Ученый не принимает во внимание тот факт, что случайность неотделима от необходимости как форма ее проявления, и сводит случайность к дополнению необходимости. Основанием подобной антидиалектической интерпретации выступает отсутствие в концепции Моно (в виде методологической предпосылки) типологии детерминаций процесса эволюции (он отбрасывает даже каузальный тип детерминации).
Вышеизложенное, не претендуя на исчерпывающую полноту, показывает огромную мировоззренческую и методологическую роль типологии детерминации, которая позволяет выяснить ход процесса становления любого объекта–системы, представить как бы модель этого становления, которая может послужить исследовательской программой в выяснении специфики конкретного характера становления какого–либо конкретного объекта, подлежащего анализу. (В V главе этой книги мы используем данную модель для анализа специфики детерминации развития общества.)
Системное исследование типов детерминации, учитывающее диалектику причинных и непричинных детерминаций, различающее типы и формы детерминационных отношений, позволяет вскрыть методологическую и мировоззренческую несостоятельность современных буржуазно–идеалистических концепций, показать, что их методологическим основанием является метафизическое и индетерминистское рассмотрение природных и социальных процессов. Учитывая особое внимание, которое уделяет сегодня КПСС критике антикоммунизма, буржуазных п ревизионистских концепций общественного развития, разоблачению фальсификаторов марксизма- ленинизма [см.: 6, с. 146; 7, с. 74], мы посвятим рассмотрению указанных вопросов отдельную главу.
Глава IV Мировоззренческий смысл индетерминизма и метафизического детерминизма
В заключении своего выдающегося философского труда «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленин сформулировал принципы критики буржуазно–идеалистических концепций, блестяще использованные им для демонстрации реакционности эмпириокритицизма. Этими принципами являются: 1) сравнение теоретических основ рассматриваемой философии и диалектического материализма; 2) определение места анализируемой философской «школки» среди остальных философских школ современности; 3) выяснение связи данной «школки» с естественнонаучными концепциями; 4) определение классовой, партийной сущности критикуемого учения [см.: 4, т. 18, с. 379–380]. Опираясь на эти принципы, проведем сопоставление теоретических оснований современного антинаучного мировоззрения (в аспекте детерминистских представлений) с диалектико–материалистической концепцией детерминизма (в приведенной выше трактовке) и постараемся установить при этом историческую и логическую связь детерминистских представлений в составе некоторых современных буржуазноидеологических теорий с подобными представлениями в предшествовавших и сопутствующих им концепциях1.
Как было показано в предыдущих главах, основными противниками диалектико–материалистической концепции детерминизма выступают сегодня метафизический детерминизм (в формах «панкаузализма» и кондиционализма) и индетерминизм. Промежуточное положение между ними занимает плюралистическая концепция детерминизма, являющаяся «переходной» формой. Перейдем к их рассмотрению.
1 Выяснению связи философского идеализма с естественнонаучным мировоззрением уже было уделено внимание, вопрос о философской партийности детерминистских взглядов рассматривается в V главе данной работы.
1. Кондиционализм как основание позитивизма
Одной из негативных реакций на «панкаузализм» в его лапласовской трактовке явился кондиционализм — сведение всего многообразия детерминирующих факторов к условиям. Кондиционализм при кажущемся противопоставлении «панкаузализму» имеет с последним много общего. Прежде всего — метафизическое рассмотрение мира (всех факторов изменения и развития вне процессов). Эта общая предпосылка ведет к во многом единым мировоззренческим выводам.
Кондиционализм появился и получил дальнейшее развитие в рамках позитивизма. О. Конт, основатель позитивизма, вполне определенно заявил о несовместимости его концепций с каузальным объяснением мира: «…мы считаем, безусловно, недоступным и бессмысленным искание так называемых причин как первичных, так и конечных. Бесполезно долго распространяться о принципе, который теперь хорошо известен всякому, кто сколько–нибудь глубже изучал науки наблюдения. Действительно, всякий знает, что в наших позитивных объяснениях, даже наиболее совершенных, мы не стремимся указывать