Коснемся этой проблемы с позиций вопроса о специфике детерминации социальных процессов. Смысл неучтенных последствий здесь заключается в том, что они, как правило, выступают следствием независимых действий отдельных лиц, социальных групп или даже целых государств. Каждое действие определяется индивидуальной необходимостью и имеет свою причину. Прямое следствие действия представляет собой некоторую случайность–проявление данной необходимости. Непредвиденное последствие возникает в результате пересечения определенного числа независимых друг от друга следствий, т. е. независимых причинных рядов. Друг для друга каждый из этих рядов является случайностью–дополнением (проявляющейся в виде условия, функциональной зависимости и тому подобных непричинных детерминаций). Для того чтобы избавиться от непредвиденных последствий, необходимо исходные причинные ряды сделать зависимыми друг от друга, т. е. подчинить каждое воздействие на среду общему плану преобразования. Из сказанного ясно, что характер взаимодействия человека со средой всецело зависит от характера социального строя. Централизованное планирование и управление возможно лишь в условиях социализма и коммунизма.
Проблема субъективного фактора связана с еще одним важным для концепции социального детерминизма вопросом о соотношении цели и причины в детерминации исторического процесса. Как уже было отмечено, человечество не создает тенденций–возможностей своего развития, они возникают объективно. В соответствии с этим человечество не создает и причин общественного развития (напомним, что причина — раскрывающееся противоречие, возможность — скрытое противоречие), а лишь «приводит их в движение» (Ф. Энгельс).
Подчеркивая специфичность детерминированности исторического процесса, К. Маркс писал: «История — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» [1, т. 2, с. 102]. Не следует, однако, превращать цель в причину социальных изменений, как это иногда делается. Цель — идеальная форма материальной детерминации. Это положение подтверждается тем, что цель достигает результата только тогда, когда она соответствует объективным законам. Цель является отражением в сознании человека объективной возможности изменения природных пли общественных явлений, соединенным с субъективным стремлением добиться такого изменения или препятствовать его реализации. Иначе говоря, цель — важнейший элемент субъективного фактора.
Цель, таким образом, не причина, а осознание причинных связей. Детерминируя процесс, цель сама детерминируется объективным миром. Поэтому–то результаты целесообразной деятельности человека в конечном счете детерминированы объективными законами по уже рассмотренной формуле: М->И->М'. «На деле, — отмечал В. И. Ленин, — цели человека порождены объективным миром и предполагают его, — находят его как данное, наличное. Но кажется человеку, что его цели вне мира взяты, от мира независимы („свобода")» [4, т. 29, с. 171]. Эту же мысль высказывал и К. Маркс, отмечая, что человечество всегда ставит перед собой только такие задачи, которые может решить, материальные условия решения которых уже сложились [см.: 1, т. 13, с. 7].
В связи со сказанным было бы неправильным не только определять цель как причину, но и соотносить цель с каким бы то ни было непричинным типом детерминации, действующим на процесс наряду с причиной. Цель не тип, а форма детерминирующих связей. Эту форму могут принимать все типы детерминации, как причинная, так и непричинные (можно поэтому рассмотреть целевую причину, целевое условие, целевой повод и т. п.).
Вместе с тем целевая форма — обязательная форма всех социальных детерминантов, ибо человек ничто не делает «без сознательного намерения, без желаемой цели» [см.: 1, т. 21, с. 306]. Причина конкретного социального явления всегда объективно определена, субъективных же целей, соответствующих или не соответствующих этой причине, а также сопутствующих ей непричинных детерминаций может быть множество.
Отождествление цели и причины ведет к идеалистической интерпретации социального детерминизма. С другой стороны, объявление цели формой лишь причинного отношения было бы неявным проявлением рассмотренной выше концепции «панкаузализма».
Связь целевой детерминации с диалектикой объективного и субъективного, стихийного и сознательного была показана В. И. Лениным при анализе пути, по которому рабочий класс должен прийти к социализму: «Политическое движение рабочего класса неизбежно
приведет рабочих к сознанию того, что у них нет выхода вне социализма. С другой стороны, социализм будет только тогда силой, когда он станет целью политической борьбы рабочего класса» [4, т. 2, с. 9]. Здесь отмечено формирование цели (социализма) общественным бытием (политическим движением) и воздействие сформированной цели на бытие.
Важным критерием увеличения роли субъективного фактора является скорость протекания социальных процессов. Будучи осознанными, опосредованными субъективным фактором, эти процессы постепенно переходят от случайных проб и ошибок к гораздо более короткому пути — достижению благоприятных следствий инспирированием благоприятных возможностей (путь «проб и ошибок» проигрывается при этом в уме, при осознании многих возможных вариантов). Вторым фактором, обусловливающим акселерацию социальных процессов, является сокращение сроков познания природных и социальных процессов и сроков применения, практического использования полученных знаний в деятельности (т. е. сокращается путь М -> И и И -> М').
Личность способна познать историческую закономерность только в том случае, если эта закономерность получила достаточно зрелое и явное выражение в объективной реальности исторического процесса. Но познание, отражение в сознании закономерности лишь одна из предпосылок целесообразного воздействия на процесс. Личность сама не может оказать воздействие на этот процесс, явиться субъектом истории. Вместе с тем массы постольку становятся действительным субъектом истории, поскольку осознают ее тенденции и закономерности и сознательно действуют, направляя своп действия на изменения исторического процесса. Роль выдающейся личности при этом состоит именно в инспирации — соединении назревших тенденций–возможностей к изменению с сопутствующими условиями, в которые в качестве форм их выражения входит и субъективный фактор.
Раскрывая инспирирующую роль личности в истории, Ф. Энгельс использовал образное сравнение действий таких людей с зажжением фитиля, приводящего к взрыву, «который окажется в тысячу раз сильнее их и будет искать себе выход там, где сможет, в зависимости от экономических сил и экономического сопротивления» [1, т. 36, с. 263]. В реальности эта роль проявляется либо на этапе осознания массами исторической
тенденции–возможности — гениальная личность может здесь раскрыть массам эту тенденцию (ярким примером является теоретическое учение К. Маркса, Ф. Энгельса и В. II. Ленина), либо на этапе «материализации» идеи социального преобразования (II ->М), когда личность выступает в качестве руководителя и организатора действий масс (В. И. Лепин как руководитель и организатор Великой Октябрьской социалистической революции и социальных преобразований в СССР). Титаническая деятельность В. И. Ленина — пример активной роли личности на всех этапах детерминации исторического события.
В каждой общественно–экономической формации по- разному проявляются общие противоречия, выступающие причинами социального развития. Главный тип внутрисоциального («социальное — социальное») противоречия — противоречие между производительными силами и производственными отношениями. Внутри этого отношения выделяется диалектика связи производства и потребления, которая на поверхности явлений выступает как отношение производства и потребностей. Данное противоречие для общества является «вечным», принимая в различных общественно–экономических формациях специфические формы. В классово антагонистических формациях это противоречие носит антагонистический характер. Таково основное противоречие капитализма — между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения. При социализме упраздняется основа для социального антагонизма, хотя и остается место 'для индивидуального антагонизма, не имеющего ничего общего с основной тенденцией социального развития.
Общее противоречие между производством и потреблением (потребностями) принимает в социалистическом обществе специфическую форму неантагонистического противоречия, которое заключено уже в основном принципе распределения при социализме «От каждого — по способностям, каждому — по труду». Об этом принципе К. Маркс писал: «Это равное право есть неравное право для неравного труда» [1, т. 19, с. 19]. Данное противоречие усугубляется дополнительными локальными нарушениями самого принципа распределения, фактами «уравниловки», начисления зарплаты только за выход на работу и подобными негативными явлениями, необходимость борьбы с которыми была определена на XXVI съезде КПСС, а также на ноябрьском (1982 г.) и июньском (1983 г.) Пленумах ЦК КПСС.
В последние годы усилиями советских обществоведов была существенно уточнена теория специфических противоречий развитого социализма, включающих помимо названного ведущего противоречия ряд специфических проявлений противоречий между обществом и природой, обществом и личностью, а также специфических противоречий, присущих только социализму как первой фазе коммунизма, — между общесоюзными и местными интересами, между демократизмом и централизмом в управлении [см., например: 7; 37; 74; 98; 126; 151].
Опора на диалектико–материалистическое учение о противоречии как источнике, движущей силе развития позволяет сделать вывод, что и высшей фазе развития коммунистической формации будут присущи противоречия. Можно предположить, что основным противоречием коммунизма будет опять–таки специфическое выражение «вечного» противоречия между производством материальных и духовных благ и потребностями.