Этот мезальянс создал совместно с семинаристами такой слой образованцев, который стал потребителем широкой демократической культуры. Но это был новый народ. Это была перезагрузка. Потом эмансипация евреев из черты осёдлости. Это новая перезагрузка, новый этнический удар по структурам, потому что, во-первых, после 1917 года евреи оказались привилегированным классом, женились на поповнах и дворянских девушках, которые были в этом плане…
Я знаю эту историю из рассказов своих бабушек, дедушек, что после революции было модно выходить замуж за еврея, потому что они занимали какие-то высокие посты…
Новый правящий класс. Особенно мощно это происходило в годы Второй мировой войны, когда, по словам поэта Слуцкого, большинство евреев было в тылу, находясь на должностях. И тогда возникло очень много таких как бы «новых русских», которые родились от одиноких женщин и евреев-хозяйственников. Это совершенно новый тип русского человека в мегаполисе, который имеет другой менталитет, но при этом не соответствующий своей матрице. Потому что многие из них не знают о своих генах, о своём происхождении, многие из них считают, что они родились, допустим, от погибшего отца-фронтовика. Мать-то им не рассказывала, как всё было. И очень много сегодня мы видим среди русских националистов людей с явными еврейскими чертами, но при этом это люди, которые совершенно чётко убеждены в своём арийском происхождении, в приоритете славянско-арийского комплекса и так далее. Это новая «перезагрузка»…
Получается, народ, человек формируется по принципу самоидентификации, то есть, если он считает себя русским, то независимо от того, кто у него в крови – татарин, еврей или угро-финн – он внутри себя считает русским?
Это один слой. Теперь возьмём такой факт, что на протяжении довольно продолжительного времени страна называлась СССР. Правда, в середине её оставалась РСФСР, то есть неким боком Россия, но в целом это был СССР, бывшая Российская империя. Территория была, территория осталась, но она была «перезагружена». Была концепция «новой общности». Главная задача была – сохранить эту территорию. А новый советский патриотизм предполагал абсолютный интернационализм – таджик ты там, киргиз, русский, еврей и так далее. Главное – это территория.
В некотором смысле это напоминало американскую парадигму, американскую модель. Вообще между американской и российской историческими парадигмами есть отчётливый сингармонизм, причём идущий и в XIX век.
Тем не менее в Советском союзе было дифференцировано всё: там казахи, здесь таджики, тут литовцы и так далее. А США – это всегда какая-то общая… Ведь там штаты не делятся по национальному принципу…
На самом деле советская новая общность реально была создана, и мы все свидетели, кто застал это время, что были люди, у которых советская матрица чётко доминировала над национальной. Было единство неких специфических черт: идея уравниловки, определённой справедливости, культ государства, советской империи, вера в коммунизм, в вождей, вера в Ленина, и так далее. Таджики, киргизы все были в этом. И, кстати говоря, в большей степени, чем русские. Просто времени было мало.
Перенесём это на американский опыт: в 1776 году Штаты обрели свободу. Если мы прибавим к этому те 70 лет, при которых существовала советская власть, то мы выйдем на 1840–1850 годы. Это тот кризис, за которым в США начинается Гражданская война Севера и Юга. А тут разваливается Советский Союз. Это очень интересная аналогия, которую никто не проводил. Кризис СССР по времени совпадает с тем временем, которое было отпущено на строительство США до гражданской войны. Потом начинаются раскол и распад. В США тоже ведь был распад, который был преодолён победой Севера над сепаратизмом Юга. Просто США в этом смысле повезло удержать ситуацию: вызовов таких не было. А Советскому Союзу не повезло: вызовы были чересчур мощные.
Совсем недавно Путин на одной встрече сказал, что вина за распад СССР лежит на Ленине, который заложил это федеративное устройство, то есть Ленин заложил бомбу под развал Союза, поскольку в своё время было принято решение не ассимилировать все республики и народы, а их специально разделить, и когда пришёл момент надлома, тогда все республики и разбежались.
Во-первых, республики не хотели разбегаться. Мы же прекрасно помним, что на референдуме все голосовали за сохранение Союза. Назарбаев ещё после Беловежской пущи долго не верил, что состоялось такое, и отказывался признать его во внутреннем порядке в Казахстане. Инициатива распада принадлежала Москве, и Москва это сделала вместе с Шушкевичем и Кравчуком и поставила перед этим фактом всех остальных. Здесь абсолютно несправедливо, жёстко получилось. Только Прибалтика рвалась ещё задолго до Беловежской пущи наружу вон из СССР. Все остальные были твёрдо просоветски настроены.
Когда говорится о каком-то распаде, сепаратизме, бегстве, это просто откровенное игнорирование фактов. Это три славянские, условно говоря, столицы решили всё это развалить.
К чему я клоню? Я клоню к тому, что Россия представляет собой территорию, которая безусловно является ценностью и идеологией «сама в себе». Эта территория от Балтийского моря до Сахалина имеет свой собственный смысл, стремится к тому, чтобы жить отдельной, самостоятельной жизнью, и постоянно перезагружается новым народом.
То есть, правильно ли я понимаю, что если на территорию России приходят какие-нибудь выходцы из Средней Азии или какие-нибудь беженцы с разных проблемных сторон, то это всё не страшно, это всё будет перемолото, русский этнос не будет размыт, территория России всё это удержит, переварит и всё равно сформирует…
Когда вы говорите, что русский этнос не будет размыт, вы в данном случае выходите из цепочки логики, потому что русский этнос, его ценность и сохранение его в «неразмытом» виде, – это одна тема, а сохранение территории – это другая. И может статься так, что в какой-то момент необходимость сохранить единство территории придёт в конфликт с необходимостью сохранить единство этноса. И эта тема уже поднималась – что нужно создавать русскую национальную республику и так далее, резко отсекать себя от всех остальных, сжиматься до размеров Московского княжества и прочее. Но все эти разговоры исходят из того, что надо сохранять русский этнос.
Совершенно другая линия – это необходимость сохранить территорию. Именно необходимостью сохранить территорию обуславливался советский интернационализм в 1917 году.
Вот Колчак на предложение Маннергейма признать независимость Финляндии в обмен на помощь в изгнании большевиков из Питера и Москвы ответил что-то вроде: «За ликвидацию красных в Финляндии награжу Георгием, за отделение Финляндии от империи повешу». Маннергейм пожал плечами: «Сам дурак». Что произошло с Колчаком, мы знаем.
Так вот, большевики прекрасно понимали, что если они сделают ставку по-колчаковски, по-деникински («а-ля Александр III») на единую и неделимую в этническом смысле, то ничего не получится, всё развалится. Поэтому они сделали ставку на интернационализм и переименование всего в СССР в перспективе. И они сохранили эту территорию. Здесь чётко обозначился конфликт: территория и этнос.
То есть если бы Колчак, Деникин, Врангель и все, кто участвовал в гражданской войне на стороне белого движения, были готовы уступить в своё время немцам Украину, если бы они объединились с Махно, если бы они не возражали против отсоединения Польши и Финляндии и так далее, то есть раздавали бы империю по кусочкам, то они имели бы шанс тогда выиграть?
Но большевики же не отпустили Украину, и хотя они объединялись с Махно, они его потом замолотили. Они отдали Польшу, потому что это была объективная необходимость, но в 1921 году была попытка взять ее назад, и не вина большевиков, что она провалилась: её провалил Тухачевский. Может быть, за Тухачевским стояла определённая группировка в партии, но конкретным виновником был Тухачевский. А так «честно» шли на Варшаву. Что касается Финляндии, с ней можно было бы разобраться чуть попозже. То есть они всех отпустили, а потом «честно» всех собрали на основе интернационализма. В 1918 году существовал Азербайджан независимый, существовала независимая Грузия и даже возникла независимая Армения. Потом армия Фрунзе в 1921 году, дав три года просуществовать этим образованиям на Южном Кавказе, пришла «помочь», выполняя «интернациональный долг», местным рабочим. Но если бы Колчак был поумнее, он бы сказал Маннергейму: «Давай, вперёд!» и не стал бы его оскорблять. Маннергейм, может быть, дошёл бы до Москвы и открыл бы фронт. И большевикам было бы намного сложнее. Но Колчак был очень ригидный человек, проще говоря: они мыслили все в терминах этнического империализма, киплинговского. Они были элитой.
Ну какой из Колчака – в таком грубом, нынешнем футбольно-фанатском смысле, – какой из него русский? Это был элитный человек, у него тюркская фамилия, предки – турки с германской аристократической кровью, – смесь турецкой и германской крови. Ну какой это русский? Но в британском смысле это был русский этнический империалист. Британские империалисты ведь тоже не все англосаксы в генетическом, «лабораторном» смысле: это могут быть кельты, могут быть… Вот Дизраэли, например, был еврей, сын итальянского еврея. Это был самый страшный империалист в истории Британской империи. А его папа ходил с шарманкой и обезьянкой по Лондону[35].
В этом плане большевики были инстинктивно правы, делая установку на сохранение территории. У них в голове, конечно, был марксизм, прибавочная стоимость и диктатура пролетариата, но, как сказал бы Гегель, Мировой дух использует людей, которые думают, что они решают свои частные вопросы или вопросы идеологии, а на самом деле являются пешками в руках Мирового духа, который ведёт свою сюжетную линию. Для Мирового духа важна эта территория. Почему она важна? Это отдельный вопрос. И она может называться Россией, а может называться и не Россией, – она в прошлом называлась не Россией. Если мы посмотрим с высоты птичьего полёта во времени, то эта территория объединялась Аттилой, объединялась Чингисханом, потом она объединялась уже движением с Запада на Восток, когда Москва интегрировала эти территории, по горячим следам чингизидов. Потом это делали большевики – и при этом названия менялись. При чингизидах это была огромная территория, которая называлась Орда, – не важно, главное, что эта территория была единой.